Ну конечно! обернувшись, воскликнула каланча. Вся фирма об этом знает А вы из какого отдела?
Я из протокольного, заговорщическим тоном сообщила Романова.
У нас есть такой отдел? удивленно спросила каланча пухлую обладательницу роскошного бюста.
Ну, раз говорят, значит, есть, ответила та.
Да уж! произнесла Екатерина Андреевна, отходя от парочки сплетниц.
А вы куда? спросила рыжая. Просили же не расходиться.
Да я на минутку. Мне надо.
Так туда же все равно не пускают.
А я в запасной.
Тут что, есть запасной? вновь обратилась с вопросом к пухлой собеседнице каланча.
Ну, раз говорят, значит, есть, пожав плечами, ответила та.
Капитан Завадский расхаживал по кабинету управляющего гостиницей, засунув руки в карманы слегка помятого серого в крапинку пиджака и глядя себе под ноги, а точнее, на носок одного из своих ботинок. Обувь была начищена до безупречного блеска, и лишь на носке этого самого ботинка предательски выделялась серая полоскатоненькая и, скорее всего, постороннему взору не заметная, но взгляд Завадского, единожды уцепившись за этот дефект, причиной которому стал не вовремя попавшийся на дороге камень, о который он споткнулся, больше уже не мог от него оторваться.
За столом управляющего сидел помощник Завадского, или, как он сам предпочитал себя называть, напарник, совсем еще молодой лейтенант Чайкин. Взъерошенный, одетый в бежевую водолазку с толстым воротом, он больше походил на студента, чем на полицейского. Напротив него, сгорбившись, приютился на краешке стула бледный и растерянный Иван Абрамович Фрайман.
Итак, Иван Абрамович, деловито произнес Чайкин, вы утверждаете, что в туалете, помимо вас, была какая-то брюнетка?
Именно.
В черном платье?
Да, в черном.
А вам это не кажется странным?
Категорически кажется. Я же говорю вам, я просто обомлел.
И что, по-вашему, могла делать женщина в мужском туалете?
Я не знаю.
Женщина! В черном! усмехнувшись, произнес Завадский. А может, у нее еще коса была?
Нет, косы не было, не поняв сарказма, ответил Иван Абрамович. У нее короткая стрижка была, где-то вот так. Он показал рукой на уровне плеч.
Завадский, не выдержав, сел на корточки и потер пальцем царапину на ботинке. Царапина стала бледнее, но не исчезла. Стук в дверь отвлек его от мрачных мыслей о безвозвратно испорченном ботинке.
Он встал и посмотрел на Чайкина:
Кого там еще несет?
Я не знаю, сказал Чайкин. Может, что-то нашли?
Ну, скажи, чтобы вошли, велел Завадский, как будто сам не мог этого сказать.
Войдите! крикнул Чайкин.
Дверь кабинета распахнулась.
О, нет! воскликнул Завадский и даже прикрыл рукой глаза.
На пороге, сияя своей неотразимой белоснежной улыбкой, стояла Екатерина Андреевна Романова.
Тетя Катя? растерянно пробормотал Чайкин.
Какого черта? рявкнул Завадский. Чайкин, это ты ей сообщил?
Нет, я просто проходила мимо, сказала Екатерина Андреевна.
Вот и шли бы дальше. Что вам здесь надо?
Послушайте! звонко, хотя и дрожащим голосом воскликнул Фрайман, даже слегка привстав. Как вы позволяете себе разговаривать с женщиной?
С женщиной? Завадский чуть не поперхнулся. Вы это называете женщиной? Это что угодно: палка в колесе, ячмень на глазу, типун на языке, заноза в пятке но только не женщина. И вообще, какого черта вы вмешиваетесь? огрызнулся он на вновь поспешно севшего на стул Фраймана.
Вы еще забыли про геморрой, Завадский, не переставая улыбаться, произнесла Романова. А теперь потрудитесь перекрыть поток своих извечных мерзостей в мой адрес и извольте выслушать крайне важную информацию.
Говорите, с трудом сдерживая рвущуюся наружу ярость, ответил Завадский.
Это конфиденциально! кивая на Фраймана, сказала Екатерина Андреевна и отступила за дверь.
Бормоча шепотом какие-то, вероятнее всего, очень нецензурные выражения, Завадский вышел за ней из кабинета.
А я? крикнул Чайкин и, вскочив из-за стола, выбежал следом.
Ты почему подозреваемого оставил? сердито спросил Завадский.
Да куда он денется!
А если в окно вылезет?
Так ведь там решетки
Вы препираться будете или меня слушать? напомнила о себе Екатерина Андреевна.
Завадский и Чайкин синхронно повернулись к ней. Во взгляде Чайкина сквозило жгучее любопытство. Завадский же свою заинтересованность умело скрывал, но Екатерина Андреевна знала его уже не первый год.
Я так понимаю, что это и есть тот самый Фрайман? понизив голос, произнесла Екатерина Андреевна и, не дождавшись ответа, продолжила: Так вот, имеются сведения, полученные из достоверных источников.
Из каких? нетерпеливо перебил Чайкин.
От коллег по работе этого бедолаги. Согласно этим сведениям, жена Фраймана была любовницей Мардасова.
Завадский бросил взгляд на Чайкина:
Ты же опрашивал свидетелей. Почему я об этом узнаю не от тебя?
НуЧайкин замялся. Я не Никто ничего подобного не говорил. Может Наверное
«Может», «наверное», передразнил Завадский и снова обратил свой взор на Романову.
Вы, Александр Александрович, зря так на Андрюшу, он же еще молодой мальчик.
Он не мальчик, он сотрудник полиции. Или прикажете мне вас взять к себе в отдел вместо него?
Я с вами работать ни за какие коврижки не стану, Завадский. Вы хам и грубиян, к тому же лишенный чувства такта и терпения.
Зачем же вы тогда сюда заявились?
Из чувства долга, не моргнув глазом, ответила Екатерина Андреевна. Узнала важную информацию и поспешила сообщить. В первую очередь Андрею, между прочим. То есть лейтенанту Чайкину, а не вам, Завадский, заметьте. Поскольку вы, ко всему прочему, еще напрочь лишены благородства. Итак, продолжила она, теперь демонстративно повернувшись к внучатому племяннику, чем заставила Завадского заскрежетать зубами, по всей видимости, Мардасов каким-то образом принудил жену Фраймана к интимной близости, об этом вся фирма знала и активно обсуждала в кулуарах. Так что, как видишь, у Фраймана, если он настоящий мужчина, был весьма откровенный мотив убить опозорившего его жену начальника. Хотя внешне он совсем не похож на душегуба.
Это все? сурово спросил Завадский.
Пока да.
Попрошу вас этим и ограничиться и больше не вмешиваться в расследование.
Благодарный человек расценил бы это как помощь, а не как вмешательство. Но я не осуждаю вас. Как сказал Хосе Балу: «Благодарностьэто прекрасный цветок, растущий из глубины души». А поскольку у вас, Завадский, нет души, то и вырасти там ничего не может.
Избавьте меня от ваших нотаций и дайте нам работать, сквозь зубы процедил Завадский, затаскивая Чайкина обратно в кабинет и закрывая дверь.
Едва Екатерина Андреевна, хмыкнув и дернув плечиком, повернулась, чтобы зашагать прочь, дверь снова приоткрылась.
Гм! И спасибо за информацию, нехотя прохрипел Завадский и снова скрылся в кабинете.
Екатерина Андреевна улыбнулась своей фирменной улыбкой, делающей ее сразу на несколько лет моложе:
«Признательностьесть бремя, а всякое бремя для того и создано, чтобы его сбросить».
Фрайман испуганно посмотрел на вернувшихся в кабинет полицейских, выражение лиц которых не сулило ничего хорошего. Чайкин снова сел за стол и раскрыл блокнот. Завадский опять принялся мерить комнату шагами, о чем-то напряженно размышляя.
Проходя мимо замершего в ожидании Фраймана, он резко остановился и устремил на подозреваемого буравящий взгляд колючих серых глаз:
А может, не было никакой брюнетки?
Да как же не было! воскликнул Фрайман. Я совершенно категорически видел ее, он повернулся к Чайкину, вот прямо как вас.
При этом ни лица ее, ни чего бы то ни было вы не разглядели? уточнил Чайкин.
Да господи ж ты, боже мой! Я же объяснил вам: я был в это время без очков.
Очень удобно! хмыкнув, буркнул Завадский, продолжая расхаживать по кабинету. Ничего не видел, ничего не знаю.
Да, а у нас налицо труп, поддакнул Чайкин.
Саныч! В комнату заглянул криминалист, невысокого роста коренастый небритый мужчина с чемоданчиком в руке. Я закончил.