Ты многое слышал, так ведь, Фрэнки? Я улыбнулся. Ты странный мальчик, слишком взрослый для своих лет и очень симпатичный, но мне это нравится.
Я подошел к тете и обнял ее за плечи.
Вы мне тоже нравитесь.
Тетя погладила меня по щеке.
А как насчет стакана молока для растущего юноши?
Добавьте несколько штучек печенья и по рукам.
В этот момент в гостиную вошел дядя. Тетя поднялась и поцеловала его.
Как дела, Моррис?
Неплохо, сказал он и поздоровался со мной. За имущество мне дают пятнадцать тысяч, и это хорошая цена. На эти деньги мы сможем прожить некоторое время. Но есть одна закавыка. Я ходил в управление по охране детей, чтобы предупредить их, что я переезжаю в другой штат. Они поинтересовались причиной, и, когда я все объяснил, они сказали, что мы не можем взять Фрэнки с собой.
Услышав это, я вскочил.
Почему?
Они говорят, сказал, повернувшись ко мне, дядя, что для детей, взятых из приюта, существует правило: если в семье кто-то заболевает заразной болезнью, которая может угрожать ребенку, то он автоматически возвращается в приют. Завтра утром я повидаюсь со своим адвокатом, и, возможно, мы все уладим.
Как бы ни решилось дело, я не собираюсь возвращаться в приют, сказал я.
Тебе это не грозит, Фрэнки, сказал дядя. Все утрясется.
Прошла неделя, заполненная домашними хлопотами. Было решено, что мы переедем в небольшое местечко недалеко от Таксона. Тетя начала потихоньку паковать вещи. Переезд должен был состояться через две недели. Был субботний вечер, и я помогал ей. В этот прекрасный майский вечер все были охвачены ожиданием предстоящего путешествия. Девочки о нем лишь и говорили.
Дядя вернулся домой усталым и уселся в кресло в гостиной. Тетя Берта принесла ему горячего чая, и он медленно пил его. Когда он позвал меня, я на кухне заворачивал в бумагу посуду и укладывал ее в ящики.
Садись, сказал мне дядя. Я устроился на диване рядом с тетей. Она взяла мою руку и легонько погладила.
Не знаю, как и сказать тебе об этом, Фрэнки, начал дядя. Но рано или поздно мне все равно пришлось бы сделать это. Ты должен знать, что не сможешь поехать с нами.
Я открыл рот, чтобы возразить, но тетя Берта сжала мою руку и сказала:
Дай дяде закончить.
Я промолчал.
Ты знаешь, продолжал дядя, что я виделся со своим адвокатом в надежде, что он все уладит. Но пользы от этой встречи не было, здесь ничего поделать нельзя. Существует закон, хороший ли, плохой ли, но мы обязаны ему подчиниться. Я разговаривал с разными официальными лицами, и все без толка. Мне сказали, что ты должен вернуться в приют и оставаться там до восемнадцати лет. Тогда ты сможешь приехать к нам.
У меня запершило в горле, но я надеялся, что не заплачу. Мне почему-то казалось, что я все-таки уеду в Аризону. Я молчал.
Тетя посмотрела на меня, когда она заговорила, голос ее был полон нежности и сочувствия:
Как бы то ни было, Фрэнки, в этом есть и свои преимущества. Ты сможешь закончить здесь школу, рядом с тобой будут друзья. Дядя Моррис говорил с братом Бернардом, которого очень волнует твоя судьба, и он обещал, что будет присматривать за тобой и заботиться о тебе. А когда ты закончишь школу, то приедешь к нам и поступишь в колледж. В Аризоне есть несколько очень хороших университетов. А пока ты будешь здесь, мы будем считать, что ты не с нами потому, что учишься где-то в колледже.
Меня это не волнует, глухо произнес я. Меня не волнует, как это будет считаться, меня не волнуют друзья. Без них я не буду скучать, а без вас буду. Я хочу быть вместе с вами.
Мы тоже хотим, чтобы ты был с нами, печально произнесла тетя. Ты просто не представляешь, как мы этого хотим. Мы очень привязались к тебе и любим тебя, но ничего не можем поделать. Мы должны поступать, как велит закон, у нас нет выбора.
Я посмотрел на дядю и тетю, и на глаза мои навернулись горячие слезы. Я хотел что-то сказать, но не смог, и только молча смотрел на них, а слезы катились по моим щекам. Я не всхлипывал, просто слезы сами собой катились из глаз. Они тоже молча смотрели на меня, в глазах у тети стояли слезы. Я выбежал из гостиной, ворвался к себе в комнату и рухнул на кровать.
Тетя и дядя подошли к моей двери, и до меня донесся голос тети:
Моррис, я все-таки войду и поговорю с ним. Ты видел его лицо? Он был похож на маленького мальчика, которого не пускают домой.
Нет, сказал дядя, пусть побудет один. Он скоро возьмет себя в руки. Он настоящий мужчина.
Они ушли.
Я невольно задумался над словами дяди. Я был настоящим мужчиной? Да, я был им, но вел себя как маленький мальчик, которого не пустили домой. Я был мужчиной. Стараясь взять себя в руки, я перестал плакать, пошел в ванную и умылся. Потом отправился на кухню.
Тетя с дядей сидели за столом. Когда я вошел, они посмотрели на меня.
Тебе лучше? спросил дядя.
Я лишь кивнул, потому что боялся говорить, все еще не доверяя своему голосу.
Садись и выпей чая, предложила тетя.
Я так и сделал. И только через много лет понял, что дядя для моей же пользы специально громко говорил возле моей двери. Но тогда я не знал этого и чувствовал себя довольно отвратительно. Мне не хотелось возвращаться в приют.
Я был рад, что никому не говорил о том, что собираюсь уезжать, и решил, что и теперь не скажу, что возвращаюсь в приют. Я не хотел, чтобы меня жалели.
Глава тринадцатая
Была пятница, 13 мая 1927 года. Все вещи, в том числе и мои, были упакованы. Мы с дядей собирались ехать в приют. Родные мои уезжали на следующий день. Я не хотел отправляться в приют до их отъезда, надо было просто отвезти туда мои вещи.
Ну что, готов? спросил дядя.
Да, ответил я и, взяв чемодан, отнес его к машине. В дороге мы молчали.
Никак не думал, что такое может случиться, сказал дядя, как бы извиняясь за то, что произошло.
Я промолчал, не зная, что ответить. Когда мы приехали, я взял чемодан, и мы отправились в кабинет брата Бернарда. Он поздоровался за руку с дядей, потом со мной.
Ты поселишься в своей старой комнате, Фрэнки, сказал он. Отнеси-ка прямо сейчас туда свои вещи.
Мы с дядей пошли наверх. Положив чемодан на свою кровать, я открыл его. Подошли какие-то ребята, с любопытством посмотрели на нас и ушли. Я не знал их, наверное, это были новички. Вошел парень, которого я знал Джонни Иган. Он здорово подрос за то время, что я отсутствовал, и теперь был почти с меня ростом.
Привет, Фрэнки, сказал он. Вернулся?
Да, ответил я.
Джонни ничего не сказал и, постояв несколько минут, ушел. Я открыл тумбочку, распаковал чемодан, повесил одежду в шкафчик, туда же поставил обувь. Все было закончено в несколько минут. Я закрыл чемодан и сказал:
Отвезем его домой.
Нет, сказал дядя, оставь его здесь. Он пригодится, когда ты поедешь к нам.
Мы снова спустились в кабинет брата Бернарда. Дяде надо было подписать кое-какие бумаги. Когда он сделал это, мы встали, собираясь уйти. Брат Бернард протянул дяде руку.
Не беспокойтесь за Фрэнки, мистер Каин, мы присмотрим за ним.
Не сомневаюсь, ответил дядя. Фрэнки вернется завтра во второй половине дня. Он проводит нас на поезд, а потом приедет.
В котором часу? спросил брат Бернард.
Часа в три, мы уезжаем в час.
Я буду ждать его. Ну что ж, сэр, надеюсь, вы скоро поправитесь.
Они снова пожали друг другу руки.
Я жду тебя завтра после обеда, Фрэнсис, сказал брат Бернард, обращаясь ко мне.
Хорошо, сэр, ответил я.
Мы вышли из кабинета, спустились по лестнице мимо спортзала и вышли на улицу. В спортзале несколько ребят играли в баскетбол. Эта старая тюрьма совсем не изменилась.
Возвращались домой мы тоже молча.
Это был самый унылый вечер, проведенный мною в кругу семьи. Спать легли рано, потому что рано надо было вставать.
Утром пришли грузчики. В половине одиннадцатого дом был уже пуст, и мы отправились завтракать. С собой дядя и тетя взяли всего два чемодана с самыми необходимыми вещами. Я поехал их провожать на Центральный вокзал. Около двенадцати подали состав. Мы зашли в вагон. Казалось, прошло всего несколько минут, а мне уже было пора выходить.