Верно, кивнул я, зачитывая Холмсу копию сделанного мной отчёта. Когда я завершил чтение, мой друг надолго замолчал.
Теперь всё сходится, сообщил он в конце концов. Моё нетерпение достигло предела и прорвалось коротким:
Неужели?
Ну разумеется. Я, конечно же, поговорю с мисс Грэйди, но общая картина, цитируя вас, видится мне вполне ясно.
Так поведайте же о том, что случилось на пасеке!
Терпение, Уотсон! Впрочем, несколько подсказок я вам всё-таки дам. Поразмыслите над ними хорошенько, и сами всё поймёте, Холмс сидел в кресле-качалке и курил видавшую виды трубку. Когда я увидел это, в сердце моём зародилась волна умиления. Сколько раз мой друг точно так же курил, расположившись в другом кресле, оставшемся нынче на Бейкер-стрит! И сколько раз при этом он растолковывал мне очередную истину, казавшуюся после его объяснений такой очевидной!
Я смиренно приготовился внимать, и Холмс не разочаровал меня.
Подумайте, Уотсон, что бы сделали вы, если б на вас напала орава взбесившихся пчёл?
Бежал бы как можно быстрее, твёрдо ответил я.
Но вы не в состоянии бежать. Вы пьяны, и мир качается перед вашими глазами. Вы настолько пьяны, что сбиваете несколько ульев.
Хм Тогда я постарался бы как-нибудь закрыться от смертоносных укусов. Натянул бы пиджак на голову, съёжился И очень громко звал бы на помощь.
Вы не знаете, что укусы смертоносны, но в целом ход ваших мыслей верен, друг мой. Теперь вспомните, в какой позе мы нашли несчастного Леонарда Глендауэра?
Он съёжился, да однако непохоже, чтобы он пытался защититься от пчёл!
Вот именно, Уотсон, вот именно! Холмс выпустил очередное кольцо дыма. Юноша скрючился, словно испытывал боли в животе! И эта неестественная позиция его левой ноги
Судороги! осенило меня.
Да, Уотсон, Холмс мрачно кивнул. Перед смертью Леонард Глендауэр бился в судорогах. Ему было не до пчёлон испытывал боль куда сильнее, чем от каких-то укусов, пускай даже их оказалось около сотни.
Я задумался:
Но это неестественно, Холмс! Я имею в виду, пчелиный яд не обладает таким воздействием. Но судороги Они, по крайней мере, объясняют улыбку Леонарда. Судороги вполне могли вызвать спазм лицевых мышц.
Вы мыслите в правильном направлении, Уотсон. Алкоголь, конечно, смягчил в какой-то степени страдания молодого человека, но умирал мистер Глендауэр тяжко Хорошо, Уотсон, вот вам ещё одна подсказка. Вообразим на секунду, что пчёл не было. Уберите пчёл из своей памяти, дайте волю воображению, примените профессиональные навыки. Итак, мы имеем судороги, странную мимику, похожую на смех, неестественную позу, расширенные зрачки Что бы вы сказали, доктор Уотсон, если бы нашли тело в подобном состоянии?
Что перед нами человек, отравленный стрихнином, ответил я без малейших колебаний.
Браво, Уотсон, отлично! Мы сдвинулись с мёртвой точки, Шерлок вскочил и принялся энергично расхаживать по комнате. Это вновь пробудило воспоминания, но на сей раз я не позволил себе поддаться им, ведь правосудие ещё не настигло убийцу славного юноши.
Стрихнин, несомненно, подлили в виски. Молодой человек сопротивлялся, это вы установили достоверно, Уотсон, но негодяи, осуществившие это подлое дело, оказались сильней.
Их было несколько?
Разумеется. Очень сложно в одиночку удерживать хорошо сложенного юношу, одновременно вливая ему в рот виски. Кстати, сильный запах, который мы с вами почувствовали, возник не только из-за опьянения. По крайней мере треть бутылки вылилась на одежду мистера Глендауэра.
Но кто же совершил это гнусное убийство?
А это, снова закурив, сказал Холмс, мы с вами достоверно выясним после беседы с мисс Грэйди.
* * *
К семи часам вечера мы с Холмсом подошли к старой мельницеполуразвалившемуся зданию, высящемуся над одним из бесчисленных холмов. Увы, но Аманды там не было.
Когда время перевалило за половину восьмого, Холмс решительно сказал:
Дело плохо. Я боюсь за жизнь девушки, Уотсон. Давайте-ка пойдём в деревню и выясним, что случилось.
Я бесконечно доверял Холмсу, однако признаюсь: эти его слова вызвали у меня лёгкий скепсис. Кому могло понадобиться убивать Аманду Грэйди? Ревнивому сопернику? Но основная проблемаЛеонардуже была устранена
Увы, предчувствия моего друга оправдались очень быстро. На половине пути к дому аптекаря нас встретила Мэг. Выглядела она ужасно: волосы были растрёпаны, глаза блестели, словно у безумной, а на левой половине лица наливался багровым огромный кровоподтёк.
Помогите! заголосила она, едва увидев нас с Холмсом. Помогите, он убьёт молодую хозяйку! Скорее, скорее!
Кто? я схватился за револьвер. Кто убьёт мисс Аманду?
Ответ Мэг произнесла одновременно с Холмсом:
Её отец!
Он совсем свихнулся! кричала нам вслед верная горничная, когда мы с Холмсом перешли на бег. Говорю вам, как есть, спятил! Скоро ей, голубке, голову размозжит! Остановите его, мистер Холмс!
Обещаю! через плечо бросил мой друг, и мы завернули за угол.
Мистер Грэйди жил на главной деревенской улице, в добротном доме, который местные уважительно называли усадьбой. Им, как и половиной деревенской недвижимости, владела семья Беллами. Когда-то здесь стояла такая же простая и непритязательная хижина, как и окружающие её домишки, однако мистер Беллами, разбогатев, выстроил себе новомодный шикарный особняк вверх по склону холма, пафосно назвав его «Гаванью». Старый же дом, где семейство Беллами проживало из поколения в поколение, был основательно перестроен и сдан в аренду. Мистер Грэйди проживал здесь уже лет двенадцать. По местным меркам он, разумеется, всё ещё считался чужаком, но вот его дочь в Фулворте любили.
Впрочем, эта любовь, на первый взгляд, проявлялась слабо. Деревенские зеваки просто стояли и глазели на дом, из которого доносились свирепые вопли и мольбы о помощи. Увы, но старые добрые английские обычаи, в целом правильные и полезные, предписывают, однако, держаться в стороне, если отцу вздумается поучить дочь, а мужужену.
В кои-то веки я искренне радовался вопиющему пренебрежению традициями, которое всегда было свойственно моему другу. Холмс, не раздумывая, бросился к поленнице, раздобыл там увесистую дубину и подбежал к ближайшему окну с очевидным намерением выбить его. Я последовал за другом, нащупывая в кармане револьвер. Краем глаза я успел увидеть, как сквозь толпу пробирается констебль Андерсон, и немного отстранённо подумал, что теперь, впервые за долгие годы наших с Холмсом совместных приключений, нам всё-таки выпишут штраф за нарушение границ чужой частной собственности
И в этот момент внутри дома прогремел выстрел.
* * *
Вышибить дверь мне помог констебль Андерсон, получивший официальный повод вломиться в частное владение мистера Грэйди. По-моему, бравый констебль проделал необходимые телодвижения с удовольствием, хотя на его лице, разумеется, не отображалось ничего, кроме служебного рвения.
Холмс к тому моменту уже выломал окно и скрылся внутри особняка. Я бы запрыгнул в зияющий оконный проём вслед за ним, но не посмел отказать служителю правопорядка, обратившемуся за помощью. Наверное, старею: раньше я бы сделал вид, будто не расслышал.
Впрочем, скрывшись из нашего поля зрения, Холмс тут же подал голос, уверяя, что с ним ничего страшного не происходит и что он с удовольствием нас здесь подождёт.
Ворвавшись в дом, мы с констеблем Андерсоном в первой же комнате обнаружили лежащую в глубоком обмороке мисс Грэйди. Девушка была изрядно избита, однако жива, и её телесному здоровью более ничего не угрожало.
Сюда, господа! раздался голос Холмса, и мы поспешили на его зов.
В следующей комнате я чуть не споткнулся о труп мистера Грэйди.
Пуля попала аптекарю в грудь и отбросила к стене, по которой он и сполз, уже мёртвый. Рубашка уже успела пропитаться кровью, однако алая лужа, обычная в таких случаях, ещё не натекла.
Напротив мистера Грэйди на коленях стоял неизвестный мне мужчинамассивный, с туповатым и озлобленным лицом. Холмс как раз закончил связывать ему руки витым шнуром от занавесок.
Увидав мужчину, констебль Андерсон воскликнул: