Норин что надо, говорит Лена. Хотела б я сказать, не обращайте вниманияи она от вас отстанет, но она не отстанет. Норин неспособна ничего видеть так, чтоб не пытаться извлечь из этого прок. Просто пропускайте мимо ушей.
Она тут не на ту лошадь ставит, говорит Кел. От меня сейчас никому никакого проку.
Да и ничего страшного. И не давайте Норин переубедить себя.
Идут молча, но молчание это не тяготит. В дроке попадается ежевика; крепко сбитые косматые пони в поле объедают кусты, время от времени Лена срывает ягодку и кладет в рот. Кел следует ее примеру. Ягоды темные, спелые, но все же с терпким привкусом.
Обдеру их на днях да заделаю варенья, говорит Лена. Если выдастся день, когда я решу заморочиться.
Сворачивает с дороги на длинную грунтовую тропу. Поля по обе стороныпастбища, там высокая трава и крепкий коровий дух. Какой-то дядька осматривает корове ногу, вскидывает голову на Ленин оклик, машет ей, кричит что-то в ответ, Кел не улавливает.
Киаран Малони, говорит Лена. Выкупил у меня землю. Кел представляет ее в этих полях, в резиновых сапогах и заляпанных грязью штанах, и как она запросто окорачивает разыгравшегося жеребенка.
Ее домдлинное одноэтажное здание, свежепокрашенное, на окнах ящики с геранью. Лена не приглашает Кела внутрь, а ведет в обход дома к низкой постройке из грубого камня.
Пыталась оставить ее щениться в доме, говорит, но куда там. Пожелала в хлеву. В конце концов я решила, что беды не будет. Стены тут толстые, холод не проберется, а замерзнетдорогу знает.
Вы этим с мужем занималисьскотиной?
Было дело, ага. Молочной. Хотя тут не держали, не. Это старый хлев, ему век-другой. В основном мы тут хранили корм.
В хлеву сумрачно, освещен он только мелкими высокими оконцами, и Лена права насчет стенздесь теплее, чем Кел предполагал. Собака лежит в последнем стойле. Они присаживаются на корточки, Нелли остается на почтительном расстоянии; заглядывают внутрь.
Собака-матьрыжая с белым, свернулась в просторном деревянном ящике вокруг пищащей кучи-малы щенят, елозящих друг по дружке, чтобы подобраться поближе.
Славный помет, замечает Кел.
А вон тот заморыш, о котором я обмолвилась, говорит Лена, протягивает руку и выхватывает толстого щенка в черных, рыжих и белых пятнах. А теперь гляньте, как вымахал.
Кел тянется, чтоб взять щенка, но собака-мать приподнимается, из груди ее прет тихий рык. Остальные щенки потревожены, яростно пищат.
Дайте ей минуту, говорит Лена. Она не так хорошо воспитана, как Нелли. Я ее всего несколько недель как взяла, не было времени научить манерам. Как увидит, что сестра ее не против вас, так и мировецки все будет.
Кел оставляет в покое щенков и принимается возиться с Нелли, а та впитывает это с радостью, лижется и виляет хвостом. И действительно: собака-мать укладывается обратно среди щенков, а когда Кел поворачивается к ней, позволяет ему взять заморыша у Ленывсего лишь приподнимает губу.
Глаза у щенка крепко закрыты, голова болтается на шее. Он глодает Келу кончик пальца крошечными беззубыми деснами, ищет молоко. У него рыжая морда и черные ушки, по носу белый сполох, на рыжей спине черное пятно в форме драного флага. Кел гладит мягкие вислые уши.
Давно мне такого не перепадало, говорит он.
Хорошо с ними, это да, говорит Лена. Мне-то щенки ни к чему былида и две собаки, если уж на то пошло. Хотела одну, вот и взяла Нелли из приютаих обеих оставили на обочине. Те, кто взял Дейзи, не удосужились ее стерилизовать, а когда она забеременела, вернули в приют. Приют позвонил мне. Сперва я отказалась, но потом подумалаа чего нет-то? Сует руку в ящик, пощекотать щенку лоб пальцем; щенок слепо тычется ей в ладонь. Принимаешь, что само в руки идет, наверно.
Обычно не кажется, что есть выбор, соглашается Кел.
И конечно, щенки этидикая смесь. Одному богу известно, кто их возьмет.
Келу нравится, как она держится с ним рядомне подается к нему как женщина, которая его хочет или хочет, чтобы он ее хотел, без равновесия, так, будто ему с минуты на минуту предстоит ее ловить, а стоит на ногах крепко, плечом к плечу с ним, как напарник. В хлеву пахнет кормом для скота, сладко и орехово, пол усыпан золотой соломенной пылью. Речной холод постепенно тает у Кела в костях.
Что-то от ретривера есть, похоже, говорит он. А вон тот в конце вроде как на терьера смахивает, судя по ушам.
Чистокровная дворняга, я б сказала. Никак тут не узнаешь, сгодятся ли они для охоты. А караульные собаки из биглей никакие. Хомяк и тот свирепее.
А голос они подать могут в случае чего?
Если кто-то на вашей земле, знать они вам дадут, это да. Всё замечаюти хотят вам об этом доложить. Но худшее, на что способны, зализать чужака в клочья.
Я б не стал просить своего пса выполнять за меня грязную работу, говорит Кел. Но хотел бы, чтоб меня, если что, предупредили.
Вы с ними ладите, говорит Лена. Если хотите, можете одного взять.
Кел до этой минуты не отдавал себе отчета, что его оценивают.
Недельку-другую подумаю, говорит. Если можно.
Лена обращает к нему лицо, ей опять забавно.
Напугала я вас? Разговорами об этих залетных, которые через одну зиму собирают манатки?
Дело не в этом, отвечает Кел, слегка опешив.
Я вам говорила, почти всем хватает полгода. Вы здесь уже сколько? Четыре месяца? Не волнуйтесь, никакого рекорда вы не поставите, если смотаете отсюда удочки.
Просто хочу точно знать, что поступлю с собакой по-честному, говорит Кел. Это ж ответственность.
Лена кивает.
Правильно, говорит. Чуть вскидывает бровь; не разобрать, верит ему или нет. Сообщите, когда решите, вот что. Какой-то вам приглянулся тут? Вы первый, кому предлагаю, у вас право выбора.
Ну, говорит Кел, проводя пальцем заморышу по спинке, мне вот этот с виду нравится. Уже доказал, что он не из слабаков.
Скажу остальным желающим, что этот на выданье, говорит Лена, если кто спросит. Захотите зайти глянуть, как он растет, сперва звякните, чтоб я была дома, дам вам номер. В некоторые дни я на работе.
Где работаете?
На конюшне, по ту сторону от Бойла. Веду бухгалтерию, но иногда и с лошадьми помогаю.
Они у вас тоже водились? Вместе со скотиной?
Своих не было. Пускали к себе чужих на постой.
У вас тут, судя по всему, серьезное предприятие было, замечает Кел. Заморыш перевернулся у него в ладони на спинку; Кел щекочет ему брюшко. Все, похоже, сильно изменилось.
Стремительно возникшей улыбки он от нее не ждал.
Вы забрали себе в голову, что я горемычная одинокая вдовушка, сокрушенная от утраты фермы, где она со своим мужем с ног сбивались в трудах-то. Верно?
Вроде того, признает Кел, улыбаясь в ответ. Он всегда тяготел к женщинам, опережающим его на шаг, хотя понятно теперь, куда это его завело.
Нисколечко, добродушно говорит Лена. Да я с радостью от этой дряни отделалась. С ног-то мы сбивались, это точно, и Шон вечно тревожился, что обанкротимся, а чтоб тревоги эти свои облегчить, запил. И эти вот три беды вместе устроили ему инфаркт.
Норин говорила, что он помер. Соболезную вашей утрате.
Почти три года уже. Привыкаю потихонечку. Лена чешет собаку-мать за ухом, собака блаженно щурится. Но на ферму я затаила зло. Едва дождалась, чтоб сбыть ее с рук.
Кел хмыкает. Замечает, что Лена разговаривает с человеком, которого едва знает, довольно свободно и что большинство людей среди его знакомых, склонных к этому, либо психи, либо стремятся с какими-то своими целями усыпить его бдительность, но вот Лены он не опасается. Отдает себе отчет, что каким бы откровенным разговор ни казался, однако едва ли не все, что она рассказывает о себе, так разрозненно, что едва уловимо.
Ваш муж ферму не отдал бы, а?
Ни за что. Шону была нужна свобода. У него в голове не помещалось, как такбатрачить. А мне она показывает поворотом головы на все, что вокруг, вот этосвобода. Не батрачить. Выхожу с работыи я вольная птица. Не вытаскивают меня из постели в три часа ночи, потому что отёл пошел неудачно. Лошади мне нравятся, но еще больше они мне нравятся, когда от них в конце дня можно уйти.