Нет, не в решете. Чудеса на кордоне «полста-три»!
Они проворно оделись и друг за другом, крадучись, как кошки, вышли из комнаты и оказались на лестничной площадке. В одну сторону уходил коридор, как две капли воды похожий на тот, в который их вчера по очереди затаскивали «лесные люди», а с другой была широкая дверь с совершенно неуместной, гладкой алюминиевой табличкой, извещавшей, что «Посторонним вход воспрещен. Только для персонала».
Некоторое время они изучали табличку.
Для какого персонала? почему-то шепотом спросила Марина. Они тут все персонал, что ли?
Алла Ивановна ничего не ответила. Она хоть и не понимала происходящего, но весь ее жизненный опыт подсказывал, что люди на кордоне «полста-три» никакой не персонал, а именно хозяева.
Они держатся как хозяева, разговаривают как хозяева и выглядят как хозяева.
Только вот хозяева чего?.. Тайги? Приполярного Урала?
Внизу топали, доносились приглушенные голоса.
Пурга к вечеру придет, второй заряд, а ты на вертолете!
Да ведь успели до заряда, проскочили!
Кто вас выпустил только!
А мы без спросу, Кузьмич! Без спросу! Мы сами себе диспетчерская служба!
Терпеть не могу самодеятельность эту!
А кто ночует-то у вас?
Да турье какое-то безмозглое! Понесло их в тайгу! Баб набрали в Интернете, и вперед!
Надо спуститься, решительно сказала Марина. Я это слушать не желаю.
Алла Ивановна, пристроившись за ней, только вздохнула.
Желаем мы слушать или не желаем, все равно придется. Потому что мы пострадавшие, а они спасатели. Мы навязались им на шею, а не они нам. Они метались по лесу за нами, а не мы за ними! Теперь держись.
Разговаривали, кажется, в кухне, и, когда Марина, а за ней Алла Ивановна показались на пороге, голоса смолкли.
Доброе утро! громко и уверенно сказала докторица. Давайте знакомиться. Меня зовут Марина.
Да уж день давно, пробурчало из глубин кухни. И мы вчера познакомились.
Павел-Кузьмич, Кузьмич-Павел стоял над бескрайней плитой из речного камня, опершись о край большими обветренными руками. В центре плиты топился самовар. Из самовара валил дым, уходил под колпак медной вытяжки. Собеседник Кузьмича, прилетевший на вертолете, среднего роста, крепкий, в золотых очках, сидел за бескрайним столом и поднялся, когда Марина вышла на авансцену.
Алле показалось нет, она была совершенно уверена, что этого, в золотых очках, откуда-то знает, видела много раз, но она не могла его знать и видеть!..
Игорь, представился знакомый незнакомец. Какие милые дамы!
Да? удивился Кузьмич. Дамы, вы милые?..
Марина улыбалась очень определенной улыбкой.
Она терпеть не могла, когда посторонние, особенно мужики, фамильярничали и интересничали, как будто имели на это право!
Алла Ивановна, представилась Алла.
Обязательно по отчеству?
Как угодно.
А что? наддал Кузьмич, посмотрел на нее и ухмыльнулся. Я вот всю жизнь Кузьмич, и ничего, мне отлично.
А где наши товарищи?
Ваши товарищи в сознание еще не приходили, проинформировал Кузьмич. Вы первые очухались.
Может, кофейку? Игорь предупредительно отодвинул стул, возможно, даже каблуками щелкнул бы, если б на унтах были каблуки. Блеснули в зимнем свете его золотые очки.
Все это напоминало сцену из спектакля.
Алла подошла и уставилась на самовар.
Кузьмич-Павел по одной подкидывал в самоварное горло щепки из плетеного короба, тянуло дымом, сладко, вкусно.
Мы из Москвы, продолжала Марина, старательно играя в спектакле. Такой у нас поход в этот раз получился неудачный.
Как же неудачный? Игорь сделал приглашающий жест и посторонился, пропуская ее. Наоборот, удачный! Могли замерзнуть и не замерзли!.. Повезло.
Наш командир в ручей провалился, лыжу сломал, тут Марина вспомнила про Володю.
Господи, как она могла забыть, она же врач!.. У нее на руках пострадавший, а она спит, ест, ведет никчемные разговоры!
Где Володя?
Спит Володя, ответил Кузьмич.
Не может быть, у него сильно травмирована нога. С такой болью
Нету у него никакого боли, сказал Кузьмич, морщась от дыма. Мы ж с Марком его вчера кололи! Он и спит.
Да, но действие препарата должно закончиться
Как закончится, так он встанет.
Можно? спросила Алла и вытащила из короба щепку. Ей очень хотелось тоже топить самовар.
Ну, подложите. Он сейчас закипит.
А Марк где? поинтересовался очкастый Игорь.
Где ему быть! На трассе. Как ветер улегся, так и ушел.
Мне бы поговорить с ним, став озабоченным, сказал Игорь. И с тобой тоже. Я за этим и прилетел.
Да ясное дело, что не на нас любоваться!.. Вернется, поговорим. Он сегодня часа на два. Вчера не добрал! Хотя с этими гавриками ухандокался. Вы чего желаете чай, кофе?
Кофе, ответила Марина, обидевшись на то, что Марк вчера с ними «ухандокался».
Чай, сказала Алла, решив, что чай у них наверняка таежный, вкусный.
Еще один человек в унтах и распахнутом летном реглане возник в кухне. Он вволок громоздкие рюкзаки в каждой руке по одному, желтый и красный.
Здравия желаю, сказал человек. Игорь Ильич, добро куда девать?
Давай сюда.
Человек опустил рюкзаки на пол, в них что-то грохнуло, как будто они были нагружены камнями.
Антон, представился человек в реглане и посмотрел на Аллу без всякого интереса, а на Марину с некоторым намеком на интерес.
Это наш летчик-вертолетчик, подхватил Игорь. Между прочим, отличный пилот! Рекомендую. Если кому-нибудь понадобится куда-нибудь полететь по срочному или секретному делу, обращайтесь только к нему! Не подведет.
Алле Ивановне почудилась в этой рекомендации какая-то фальшь, неправда, как будто очкастый Игорь за что-то был недоволен своим пилотом и давал ему понять, что недоволен.
Летчик-вертолетчик скинул реглан на ближайший стул и стал развязывать рюкзаки. Кузьмич взглянул и опять уставился на самовар:
Чего ты натащил опять, Игорь?..
Гостинцы! Я же в гости летел.
По одной Антон вытаскивал из желтого рюкзака высокие бутылки и составлял на край стола. Кузьмич заваривал чай, гремел посудой. Марина смотрела в окно, а Алла на «гостинцы».
Бутылок получилось что-то много, дальше начались банки и пакеты, тугие свертки и длинные палки, упакованные в холстину. Из красного рюкзака явились апельсины в сетке, белый виноград в коричневой бумаге, красные крепкие яблоки россыпью Алла сглотнула, так захотелось яблока! а потом опять пошли какие-то свертки.
Подошел Игорь, развернул холстинную палку и трепетно понюхал.
Салями, сообщил он с благоговением. Из Милана привез! Собственноручно выбирал! Все для вас, ничего не жалко!
Это мы знаем, сказал Кузьмич, и опять Алле почудилось что-то такое, неискренность или ирония. Пропали бы без тебя, как пить дать.
Какие они тут проворачивают дела, на кордоне «полста-три»? Что это за человек на вертолете, у которого ловкий и оборотистый пилот? Почему ему «ничего не жалко» для «лесных людей», обитателей ковчега? Куда ушел Марк, на какую трассу?.. Что тут может быть за трасса посреди тайги, снегов и сопок? Нефтепровод? Газопровод «Северный поток»?..
Пустите.
Фигура по имени Зоя Петровна ловко отстранила Кузьмича от плиты, и дальше все стало происходить само собой из воздуха появились тарелки, чашки, салфетки, затрещали дрова, загорелся огонь, запахло вкусной едой.
Игорь вовсю ухаживал за Мариной.
А давайте сыру и салями?.. Ну что, яичницу с салом? И шоколаду! Я привез бельгийский шоколад. Антон, где шоколад?.. Как же вы оказались в тайге? Вы экстремалка?
Я врач.
Какая прекрасная, прекрасная профессия! Самая благородная на земле! А вы какой врач? Детский?
Я кардиолог.
Кузьмич, ты слышал? Эта прекрасная девушка кардиолог!
Я слышал.
А вы лечите все сердечные болезни или только некоторые?
Марина, которая терпеть не могла, когда незнакомые мужики выделывают вокруг нее пассы и строят всякие куры, отвечала довольно холодно, что нынче можно вылечить любую сердечную болезнь, главное не упустить время.
А если время уже упущено, Мариночка? Как же я узнаю? Вдруг мое сердце надорвано? Может быть, вы посчитаете мне пульс? Он наверняка зашкаливает! Как это называется, когда пульс зашкаливает?