Айгу. Похоже, полицейского это все едва ли тронуло.
Я прижала кусок ткани и ладонь к ушам, пытаясь заглушить голоса, однако это не помоглоя все еще их слышала, пусть и не так громко.
Вы только посмотрите на нее, да она же наверняка в ярости! Бросили ее там умирать, а она
Тихо!
Я сразу поняла, что причина их внезапного молчания стоит буквально в нескольких шагах от меня. У меня заколотилось сердце: на краешек террасы сел инспектор Хан, пусть и не совсем рядом со мной: между нами запросто поместилось бы еще два человека. А потом он заговорил глубоким и тихим, как ночь, голосом:
Мы тебя не бросали.
Я смотрела на его грязные кожаные сапоги, не в состоянии придумать, что бы сказать в ответ.
Я послал людей на твои поиски и только-только их отозвал. Я бы ни за что не бросил ни своих полицейских, ни тамо.
Я почувствовала, как на груди слегка полегчало.
Спасибо, господин, робко поблагодарила я, глядя на его сапоги.
Между нами повисла тишина. Я подняла взгляд и увидела, что он повернулся ко мне. Впрочем, сказать наверняка, смотрит ли он на меня, я не могла: тень от полицейской шляпы полностью скрывала его глаза.
У меня была младшая сестра, неожиданно пробормотал он. Твоя ровесница была бы, если бы не умерла.
Я молча поблагодарила мертвую девчушку за то, что она напомнила своему брату о моем существовании. Иначе он бы наверняка бросил меня. Для большинства вельмож я была всего лишь служанкой, и заменить меня было проще простого.
Я перед тобой в долгу, вдруг сказал он.
Я удивленно моргнула.
За что, господин?
Без тебя я был бы уже мертв.
Для меня большая честь служить вам, господин. Но приди я раньше, вас бы не ранили.
Кровь была не моя, а моего коня.
Я вспомнила брыкающееся на земле животное, мотающее головой вверх-вниз.
О
Подойди, подозвал он меня.
Во мне разгорелось удивление. Инспектор Хан всегда держался поодаль как от полицейских, так и от тамо. Я подвинулась к нему и тут же задалась вопросом, чувствует ли он жар моей взволнованности.
Протяни ладонь.
Я подняла руку, и он вложил в мою ладонь что-то тяжелое и холодное: украшение с кисточками, норигэ, как то, что было у госпожи О, только другого цвета и формы. Это была вырезанная из янтаря черепаха на длинной кисточке из голубых шелковых нитей.
Я хотел подарить его сестре на день рождения, но не успел. Доверяю его тебе до тех пор, пока не исполню данное тебе обещание.
Обещание, господин?
Скажи, что ты желаешь больше всего? спросил он. Обещаю, оно будет твоим.
Я все еще глядела на украшение, не веря своим глазам, и правда соскользнула с моих губ прежде, чем я смогла полностью осмыслить, что под ней может крыться:
Дом.
Его взгляд скользнул к метке у меня на щеке, и я тут же попыталась забрать свои слова обратно:
В смысле
Когда мы завершим расследование, я его тебе верну.
Что, господин?
Твой дом. Я отошлю тебя обратно.
Я замерла, а когда все-таки осознала его слова, мое сердце задрожало от потрясения. Меня отправят домой В место, которое всемзнакомыми улыбками, запахами, распорядком дня, абсолютно всем нашептывало мне: «Твое место тут».
Брат как-то говорил, что, если слишком долго и слишком сильно чего-то хотеть, в конце концов оно начинает казаться далекой, недостижимой мечтой. И для меня дом уже становился подобной мечтой. А инспектор Хан взял и своим обещанием поместил надежду прямо мне в руки.
Это ведь взаправду? Взаправду, да?
Ты ведь не из придворных врачевательниц, которых сослали в полицию за плохие отметки, заметил мужчина. Так как же ты очутилась в ведомстве?
Мне не сразу удалось собрать в кучу мысли, разбежавшиеся в разных направлениях. Наконец я заговорила срывающимся голосом:
Я была служанкой-ноби и принадлежала господину Пэку. Других слуг связывают с их хозяевами контракты, однако я была собственностью господина Пэка. Когда он решил продать меня в ближайшее полицейское ведомство в Инчхоне, у меня не было никакого выбора. А потом потом моя сестра подслушала разговор полицейского и командующего.
Что она услышала? поинтересовался инспектор.
Полицейский сказал: «Может быть, вы сумеете вернуть расположение командора Ли, если пошлете им эту служанку. Она сильная, а полиции нужны сильные тамо». И после этого меня перевели в столицу, я терзала нижнюю губу, гадая, действительно ли инспектор Хан может выполнить свое обещание. Срок моей службыодно поколение.
Службу можно и сократить.
Деньгами? Но у меня на это уйдет слишком много времени, господин.
Свободу можно получить и благодаря выслуге перед государством. Обещаю: ты вернешься домой к новому году. А до тех пор береги это норигэ.
Конечно, господин, прошептала я. Я ему верила. Буду беречь ценой своей жизни!
Мы тихо сидели рядом друг с другом, глядя на небо над стенами полицейского ведомства. Облака уплыли, обнажая белый, как кость, осколок луны.
* * *
Всю ночь я лежала без сна, вслушиваясь в шум дождя. Мою душу переполняли чувства, а головумысли, не дающие думать ни о чем другом. Я столько раз проигрывала в памяти, как я подстрелила тигра, что воспоминание начало блекнутьсловно рисунок, который слишком часто складывали и разворачивали. Произошедшее на горе Инван было тяжело забыть. Вот инспектор Хан широко раскрывает глаза при виде меня, усматривает во мне что-то, чего не видел до этого никто иной: возвышающуюся императрицу, крепко держащую в руках лук. Может быть, он даже почувствовал ко мне признательность, восхитился мной? Может быть, именно поэтому он понял, что я заслуживаю большей доброты? Что я заслуживаю наградывозвращения домой?
Когда наступило утро, голова у меня кружилась от грохочущих в ней волн нервного возбуждения и истощения. Я не сразу осознала, что комнаты слуг бурлят от разговоров.
Началось!
Что началось?
Командор Ли приказал выпороть служанку Сои за побег, а инспектор Хан ее теперь допрашивает. Пойдем же!
Мне тоже было интересно, почему служанка Сои сбежала и что ее так испугало. Я переоделась и перевязала грудь; по правилам пояс от юбки ханбока должен был проходить над грудью. Затем я надела сверху длинный жилет квэджа и закрепила все поясом. Теперь, когда я выглядела прилично, можно было и отправиться в главный двор, на звуки голоса инспектора Хана.
Я обошла толпу зевак и нырнула в самую гущу, расталкивая всех локтями и пробиваясь вперед, где мне никто не будет мешать. Инспектор Хан вышагивал перед служанкой Сои, привязанной к стулу.
Под глазами у нее залегли темные тени, а губы были искусаны в кровь. При взгляде на девушку я вдруг осознала, что забыла нечто важное. А потом вспомнила.
«Я не верю в крепостное рабство».
Интересно, не случайно ли хозяйка служанки Сои и та загадочная женщина разделяли одинаковые мятежные мысли? И еще один вопрос, куда более насущный: с чего бы служанке Сои убивать госпожу, если та предлагала ей в дар равенство?
Властный голос инспектора Хана прервал мои размышления.
Знаешь ли ты, почему здесь оказалась?
Потому что я личная служанка госпожи О, господин.
Личных служанок у нее было много, но лишь одна из них нам нагло соврала, выдержав паузу, инспектор сложил руки на груди и шагнул к девушке. Ты сообщила тамо, что, прежде чем поднять тревогу, ты рано проснулась и пошла проверить, как спится твоей хозяйке. Но ты уже знала, что она исчезла, не так ли? У нас есть свидетель, который видел, как ты покидаешь поместье вскоре после исчезновения госпожи О.
Я меня попросили приглядеть за ней.
Кто попросил?
Мать госпожи О.
Почему?
Это неприлично
Мы тут убийство расследуем, служанка Сои. Не надо от меня ничего утаивать.
Ее глаза метнулись в мою сторону, как будто она почувствовала мое присутствие.
Как я уже сказала тамо, у моей госпожи был любовник. Когда я увидела, как она ночью украдкой покидает поместье, я последовала за ней, господин. Она часто говорила о горе Нам, и я решила, что она пойдет туда.