Мелькнуло старое здание «Современника» (скоро его снесут) там народ толпился, верно, стрелял лишние билетики на спектакль-сенсацию «Голого короля» с молодыми Евстигнеевым и Квашой.
Но милицейская машина летела дальшек площади Восстания. Повернули на Кутузовский, затемна недавно, к сорокалетию Октябрьской революции, открытый мост и понеслись дальше, в область.
Куда мы следуем? нервно спросил Данилов, подделываясь под стиль милицейского протокола, оттуда и выскочило это бюрократическое словечко.
Как-то боязно сделалось. Сейчас завезут куда-нибудь в лес да шлепнут без приговора. Хотя в пятьдесят девятом году это не практиковалось. Даже в самые расстрельные времена соблюдали видимость законности: «тройка», трибунал и лишь потомпуля в затылок.
Даниловский вопрос повис без ответа.
Куда мы едем? переспросил Алексей уже с нажимом. Я ответственный работник ЦК и хочу знать!
Да мы в курсе, ласково проговорил лейтеха и повторил: В курсе мы, что вы, товарищ Данилов, ответственный работник. Не волнуйтесь, скоро доставим вас по назначению.
И то, что тот ответил, и предупредительная интонация, прозвучавшая в голосе милицейского лейтенанта, и, наконец, то, что никакими наручниками его свободу не ограничилимог ведь выпрыгнуть на любом повороте! несколько успокоили Алексея. А вскорости они остановились на обочине, где их уже ждал огромный членовоз, впрочем, нет, это слово как обозначение автомобилей, в которых передвигались вожди, появилось в обиходе позже То был очень большой «ЗИС», или «Завод имени Сталина» его, равно как и автомобиль, к тому моменту еще не переименовали.
Вылазьте, товарищ Данилов, с дружеским участием промолвил лейтенант-орудовец. Приказано вас передать с рук на руки.
Алексей выполнил приказ и выбрался из «волжанки». Лейтенант держался рядом, будто боялся, что Данилов дунет в лес. Сержант остался за рулем.
А из лимузина навстречу вылез незнакомыйвальяжный и владетельный мужчина лет сорока. Кажется, в коридорах ЦК Данилов его встречал и был тот чуть ли не главным помощником Хрущева: как егокакая-то фамилия древняя, старославянскаяВоротынский, что ли, Шуйский, Милославский?..
Милицейский лейтенант тоже признал в товарище высокую власть, вытянулся в струнку и козырнул. Не обращая на него никакого внимания, ответственный работника все обличье незнакомца, не говоря об авто, кричало о том, что он работник именно ответственный, с ласковой укоризной обратился к Данилову:
Что ж это вы творите, дорогой наш человек! Куда пропали? С работы, говорят, уже уехали. Дома не появлялись. Пришлось, натурально, в розыск вас подавать! Милицию на поиски подключать!
«Я не виноват, что у вас тут еще мобильников не изобрели», захотелось ляпнуть Алексею.
Но в курсе ли товарищ, что Даниловчеловек из будущего? Допущен ли к сей тайне? Поэтому он просто буркнул:
А что случилось?
Вместо ответа незнакомец бросил, обращаясь к лейтенанту:
Свободны, товарищи. Благодарю за службу, и даже пожал ему руку.
Лейтеха-орудовец намек, что пора уматывать, немедленно понял, сел на переднее сиденье, и «волжанка», пыхнув довольно вонючим выхлопом (бензинчик тут с октановым числом «шестьдесят шесть»), бодро развернулась и понеслась обратно в Москву.
А ответственный работник с почтением сказал:
Прошу в машину.
Чем обязан?
Скоро сами все увидите, что я буду предварять.
Они уселись в «ЗИС» на мягкие диваны друг против друга, причем хозяин авто предоставил Данилову блатное местечко по ходу движения, сам же уселся на холуйское, в противоположном направлении. Машина тронуласьнезаметно и уверенно, словно «Бентли».
Кофе хотите? спросил хозяин лимузина.
Откуда вы знаете, что я люблю кофе? живейшим образом переспросил молодой человек.
Да я и сам его люблю.
Он достал огромный китайский термос, расписанный цветами, отвинтил крышку и налил Алексею пару глотков черного дымящегося напитка.
По кофе Данилов здесь, в прошлом, скучал. Как и по сотовым телефонам, и по милым кафе. По капучино с латте, наконец. Здесь, в пятьдесят девятом году, никакого капучино не знали.
Хотя по большому счету Данилову грех на судьбу жаловаться. Он благодаря опытам, которые финансировал олигарх Корюкин, и собственной опрометчивости из 2017 года перелетел на шестьдесят лет назад и очнулся в октябре 1957-го в теле своего собственного отца, Сергея Владиленовича Данилова, восемнадцатилетнего студента Московского технологического института. И ничего он в тот момент не имел, кроме койки в студенческом общежитии, читательского и комсомольского билетов, стипендии в двести шестьдесят рублей и редких посылок от мамы из Энска. А теперьне прошло и двух летвона как устроился! Сумел протыриться к самому Хрущеву, заставил себя выслушать, убедил в собственной полезности. Да не ради собственной выгоды, а с желанием переменить в лучшую сторону ход истории. Но вдобавок получил квартиру и личную машину в столице всего прогрессивного человечества. Мало того: единовластный владыка всей империи, Первый секретарь ЦК Коммунистической партии и Председатель Совета Министров, его, мальчишку по сути, к себе для частных и конфиденциальных разговоров приглашает, к мнению прислушивается.
И эти приглашения вызывают, конечно, скрежет зубовный всего ближнего круга, того же Железного ШурикаШаляпина и прочих Брежневых, Козловых и Сусловых.
Первое время Данилов обольщался, конечно, своим высоким положением: подумать только, под него даже особенную должность выдумали! «Личный помощник Первого секретаря ЦК КПСС по особым вопросам», надо же. Но быстро понял, по первым же косым взглядам в коридорах на Старой площади, какая он для всей камарильи кость в горле. На какой он скользкий лёд вступил. С каким удовольствием соратники «дорогого Никиты Сергеича» при случае его схарчат.
Поэтому ему следовало быть вдвойне, втройне осторожней. Стоит только оступиться, не то брякнуть, не так посмотретьсожрут. И косточек не оставят. Подставят перед Никитой, ославят, наплетут. Да и сам предсовминаон же кукурузник, он же Хрущкрутенек бывает и хитер. Выскажешь что-то супротив его «ндраву» тут же полетят клочки по закоулочкам.
Наконец прибыли на державную дачу, дальнююеще имелась у Никиты Сергеича, как и у трех других вождей, ближняя, прямо на берегу Москвы-реки, супротив недавно построенного стадиона «Лужники». Перед «ЗИСом» без промедления раскрыли ворота, и лимузин вкатился на территорию, а там подрулил к самым ступенькам. Хозяин авто демократично пожал руку прикрепленному сотруднику, который дежурил на первом этаже на телефоне, а потом по державной лестнице с красной ковровой дорожкой незамедлительно проводил Данилова на второй этаж. Деревянные панели, тяжелые люстры и мебель, конечно, впечатляли, но они ни в какое сравнение не шли с дачами новой русской буржуазии, что станут появляться на том же Рублево-Успенском направлении с девяностых годов двадцатого века.
Хрущев в одиночестве сидел в столовой и читал газету «Правда». Подумать только, какая умилительная картинка для придворных живописцев, всяких Герасимовых, Решетниковых и Лактионовыхдай им волю! Никита Сергеевич пока писать свои портреты не давал, но это только пока.
Разрешите, Никита Сергеевич? мягко, почти неслышно прошелестел спутник Данилова, съежившись и даже как будто меньше став ростом.
Заводи, Жора. И сам ступай отсюда. С тобой потом.
Маленькие, умненькие глазки хитренького поросенка на лысом челе первого секретаря смотрели испытующе и вроде бы добродушно. Но Данилов не сомневался: за нимиредкостные хватка, воля и хитрость. И добродушный, якобы отеческий тон руководителя нисколько не мог его обмануть. Им, тоном этим, нисколько не следовало обольщаться.
Нашли тебя? Ну, пойдем, побродим, побалакаем. Здесь, в стенах, все подряд болтать нельзя. Думаешь, я не знаю, что даже самого Хозяина Берия писал? Конечно, писал! И меня теперь. Шурик Железный и пишет, гаденыш, хоть кол ему на голове теши.
Железного Шурика, которого упомянул Никита Сергеевич, Александра Шаляпинатолько что назначили главой КГБ.