Пожалуйста, давай встретимся после службы, как-то очень робко попросил он.
Если мы с тобой увидимся, то пойдем в парк, сказала она. Здесь нет гор, но мы могли бы устроить небольшой пикник. Там много зелени.
Куда скажешь. Только знаешь у меня с собой всего восемнадцать долларов. Пойдем куда угодно, лишь бы уложиться в эту сумму. Он смущенно улыбнулся:О'кей?
Девушка кивнула в знак согласия:
О'кей.
Ну, так мы встретимся?
Да.
Послушай, я буду ждать тебя здесь. Прямо на этом месте. Я не сдвинусь отсюда, пока ты не придешь.
Нет, только не здесь. Когда откроется «Ла Галлина», вот тут, на тротуаре, соберутся девушки. Давай в другом месте.
Тогда у кафе. Это на углу.
У Луиса? Прекрасно. Месса закончится где-то без четверти двенадцать. Я приготовлю завтрак и
Тебе не надо
Я хочу.
О'кей.
Я из-за этого задержусь немного дома. Значит, в двенадцать часов. Договорились?
Отлично. Ты уж извини, что я принял тебя за
Ничего страшного. Так в двенадцать?
В двенадцать, ответил он.
Внимательно посмотрев на него, сказала:
Жди меня.
Обязательно.
Повернувшись, она пошла по улице быстро, не оглядываясь, как будто знала, что он смотрит ей вслед, как будто ждала, что он окликнет ее. И когда он крикнул, она сразу же обернулась.
Эй!
Да?
Пожалуйста, поторопись, хорошо?
Хорошо, пообещала она, едва заметно махнув ему рукой.
Эй! снова окликнул он ее.
Да?
Скажи свое имя, закричал он. Как тебя зовут?
Девушка весело рассмеялась.
Так как же?
Чайна! крикнула она и побежала вверх по улице.
Глава 7
Какая же, однако, это странная вещьжара.
Так же, как и любовь, она может доводить людей до крайности. Так же, как и любовь, она может постоянно изводить вас, быть безжалостной, не желающей даже пошевелиться, пока однажды не разразится дикой страстью. «Я ударила его топором, потому что было очень жарко». Вот вам объяснение, причина и отговорка. Просто было жарко. Вся суть заключена в этих трех словах. «Была нестерпимая жара, и я не отвечала за свои поступки. Я только знала, что было жарко и что я задыхалась целый день и едва могла дышать. Мне не хватало воздуха. Ведь было невыносимо жарко, а он сказал: Этот кофе слишком крепкий, вот я и ударила его топором. Поймите меня правильнобыло невыносимо жарко».
Пожатие плечами.
Вы правильно поняли. От такой жары можно сойти с ума.
Так же, как и любовь, жара может породить различные чувствав гладких журнальных изданиях вряд ли отыщется такое словочувства, которые можно охарактеризовать как сплоченность, понимание того, что все живые существа в этот день разделяют ваши страдания. Жара скрепляет всех, словно железобетон. Ах, вам не нравится мой цвет кожи? Очень интересно, но, боже, ведь нестерпимо жарко и все потеют одинаково. Вы волочитесь за моей женой? Это непростительно, но все же, давайте сначала вместе выпьем пива, чтобы лучше перенести эту проклятую жару, а затем все обсудим.
Так же, как и любовь, жара не имеет смысла до тех пор, пока вы не говорите с ней. Нарушающий супружескую верность ищет наперсницу, развратник хвастается своими победами в бассейне, шестнадцатилетний капитан болельщиков часами висит на телефоне, описывая потасовку на футбольном поле, вы обязаны говорить на предмет любви.
Лейтенант Питер Бернс вышел из своего кабинета, испытывая желание поговорить на предмет жары. Это был плотный мужчина с седеющими волосами и глазами синевато-стального цвета. Он часто думал, что потеет сильнее, чем те, которые имеют менее плотное телосложение. Он верил, что жара была ниспослана ему адом для того, чтобы замучить его. Единственное, что он не понимал, так это то, почему именно на него напала такая пытка, но он точно знал, что подобные страдания вряд ли может вынести кто-либо другой.
В дежурной комнате стояла тишина. Стив Карелла в рубашке с закатанными рукавами сидел за столиком и читал отчет о подозрении в краже. Горячие солнечные лучи превращались на столе в патоку. Бернс подошел к раскаленному окну и выглянул на улицу. Машины, людиказалось, все было окутано прозрачным пластиком, замерзшим во времени и пространстве. Бернс вздохнул.
Ну и жара, произнес он.
Мм-м подтвердил Карелла.
Где народ?
Паркер на охоте, Эрнандес отвечает на жалобу, а Клинг Карелла пожал плечами:Он, кажется, в засаде.
Эта история с аптекой?
Да.
Припоминаю, произнес Бернс. Тот парень с фальшивыми рецептами на кокаин. Покачав головой, добавил:Он не объявится в такую жару.
Может быть, уклончиво ответил Карелла.
Я всегда выбираю не то время для отпуска, сказал Бернс. Мы с Харриет стараемся вычислить все еще задолго. Я здесь старший офицер и имею право выбора. И что же получается? Мне никогда не достается хорошая погода. Сначала стоит ужасная жара и начинаетсято дождь, а то вдруг налетит буран из Канады. И так всегда. Каждый год. Немного помолчав, добавил:Хотя однажды было исключение. Мы ездили в Вайнярд, и там стояла хорошая погода. Он кивнул головой, припоминая этот случай.
Что ни говори, отпускне очень приятная вещь, сказал Карелла.
Это как?
Сам не знаю. Вот, например. Две недели у меня уходит на то, чтобы раскачаться, и вот приходит долгожданная минута, когда я начинаю расслабляться, но нетоказывается пришло время идти на работу.
Куда-нибудь отправляешься в этом году?
Наверное, нет. Дети еще слишком малы.
Между прочим, сколько им? спросил Бернс.
В июне был год.
Боже, как незаметно летит время, произнес Бернс и замолчал. Он думал о скоротечности времени, о своем сыне, о Карелле, который был близок ему как сын, о том, что его подчиненные стали ему настолько родными, что он мог представить их занятыми общим семейным бизнесом, будь то бакалея или кондитерская, и как все-таки здорово, что за прилавком стоит именно Карелла.
От разговоров об этой проклятой жаре прохладней не станет, вздохнул Бернс.
В один прекрасный день кто-нибудь изобретет начал Карелла, но его прервал телефонный звонок. Он поднял трубку:87-й участок. Детектив Карелла слушает.
На другом конце провода голос произнес: «Я знаю, где находится Пепе Мирандо».
* * *
Они увидели, как Сиксто выходит из аптеки. Его лицо пылало и, казалось, он вот-вот заплачет. Чтобы как-то сдержать слезы, Сиксто усиленно моргал глазами.
Что случилось? произнес Зип. Он смотрел на Сиксто, как бы не замечая его, как будто его мало что беспокоит, и он вовсе не хотел увидеть, что же произошло. Но вопрос его был замаскирован и звучал так: «Интересно, как все это ты преподнесешь мне?»
Ничего не случилось, ответил Сиксто.
У тебя такой вид, как будто тебя огрели дубиной.
Нет.
Что ты делал в аптеке?
Покупал кокаин. Мне было плохо.
Кажется, я приказал тебе следить за Альфи.
Мне было все видно с того места, где я сидел, сказал Сиксто.
Между прочим, оружие при нас, усмехнулся Папа.
Идем, приказал им обоим Зип. Кух кое с кем разбирается, нужно встретить его у кафе.
Зип, по бокам от него Сиксто и Папа пошли вниз по проспекту. Он чувствовал себя очень уверенным в их окружении. Распрямив плечи и подняв высоко голову, Зип шагал с ними нога в ногу и знал, что они поддержат его. Он был дружески настроен по отношению к ним, чувствуя, что связан с этими парнями какими-то узами, но какимисказать он не мог. В этом родстве не было никакой логики, так как он признавался себе, что не любит ни того, ни другого. Один был маменькин сынок, а другойнедоумок. И все же он не мог отрицать того эмоционального удовлетворения, которое наступает у него, когда он идет с ними по улице, чеканя шаги, словно полководец со своим надежным адъютантом. Он знал, что после того, как они разделаются с Альфредом Гомесом, эта связь станет еще крепче. Слово пронеслось у него в голове, но тут же он был вынужден подобрать другое, более весомое и сильное. Убить. И он ни за что не отступит. Убить. Он повторил слово еще и еще раз. Убить. Мы убьем Альфреда Гомеса. Убьем.