Притормозите, сказал я.
Нет, Джордан, я серьезно. Посмотрите, какую власть приобрели такие промышленники, как Крупп.
Ну да, согласился я, а Вы посмотрите, что с ними потом произошло.
Это потому, что они слишком зарвались.
Как и Наполеон. Но мы отвлеклись, мистер Цицерон. Вернемся к Малкольму Лейзингу. Ему понравилось ваше предложение?
Очень понравилось. Он велел мне действовать и создать компанию, а половину акций положить на имя его племянницы. Он хотел, чтобы у нее был доход, а у него поменьше налогов. Мы планировали начать с маленькой организации, продающей химикаты на южноамериканском рынке.
Какие химикаты?
Удобрения, инсектициды, промышленную взрывчатку.
А кто это финансировал?
Он улыбнулся.
Человек с моим положением всегда найдет деньги.
А что у Вас за положение, мистер Цицерон?
Полагаю, он удивился. Он попытался найти нужные прилагательные и остановился на существительных.
Можете называть меня импресарио, специалистом по идеям. Я беру идеи и работаю с ними до конкретного результата. В Америке полно возможностей, и любой человек с воображением и инициативой может превратить хорошую идею в деньги. Вот посмотрите на меня: от своих предков я унаследовал лишь мозги. Он постучал себя по голове.
Ладно, сказал я, перейдем к делу. С какой целью Вы посетили миссис Романофф прошлой ночью?
Он поднял ладони вверх:
Успех нашей фирмы зависел от намерений «Лейзинг индастриз». Они ведь снабжали нас товаром, который мы поставляли. Пока старик был жив, с нами обходились очень любезно, и товар поступал без задержек. Когда он умер, все переменилось. Наши поставки замедлились, а потом прекратились. Мы не могли выполнять обязательства, вот как случилось с Сиксто Аллагасом. Наши клиенты стали жаловаться. Джентльмен, который только что вышел, являет собой еще один пример. Что-то надо было делать. Я знал, что миссис Романофф собиралась унаследовать большой пакет акций в «Лейзинг индастриз», и это должно было дать ей некое влияние в компании. Я хотел попросить ее использовать это влияние в нашу пользу и решил обсудить с ней вопрос. Я звонил ей несколько раз, но дозвонился лишь вечером, и она пригласила меня домой.
Пока что его версия совпадала со сценарием.
А что произошло, когда Вы туда пришли?
Я объяснил ей ситуацию, и мы это обсудили.
Какова была ее реакция?
Нейтральная. В тот момент она ничего не могла сделать. Завещание еще не было утверждено, и акции пока не были переведены на ее имя.
И Вы ушли?
Да, сэр.
А она была в хорошем настроении?
Мне так показалось.
Вы не знали, что тем днем она вышла замуж на Данэма?
Нет, сэр, я прочел потом об этом в газетах. А кстати, где был ее муж?
Она отослала его, чтобы поговорить с вами.
Цицерон приободрился, я уловил облегчение на его лице. Мне хотелось прикусить язык: надо было сказать, что Клайд сидел в соседней комнате и все слышал. Но поезд ушел.
И к тому же, зачем Цицерону ее убивать? Она нужна была ему живой, чтобы помочь компании.
Зазвонил телефон. Он снял трубку и смущенно улыбнулся мне.
Слушаю, сказал он. Пока он слушал, лицо его оставалось непроницаемым. Да, я Вам звонил, но сейчас я занят. Скажем, через полчаса.
Он повесил трубку и терпеливо покачал головой:
Я как-то поддержал одно изобретение, а теперь они продолжают звонить со своими нелепыми идеями.
Спасибо, мистер Цицерон, сказал я, пока что ситуация мне ясна. Вы мне очень помогли.
Вы уходите? Может, выпьем? За наше дальнейшее взаимопонимание.
На этот раз я решил не отказываться. Он налил мне и себе по порции «макниша». Никто из нас не произнес тоста, мы выпили молча. Это был хороший очищенный виски.
В фойе ждал Эдди Майлс с моей шляпой. Какая странная парочка недокормленный альбинос и перекормленный хозяин!
Я кивнул и направился к лифту, но не стал вызывать его, а открыл дверь пожарного выхода, прошел туда и сел на ступеньку. Мне надо было подумать, а место казалось подходящим. Я выкурил полпачки сигарет, когда услышал, как открылась дверь лифта. Я встал и посмотрел в щелку.
Высокая личность в сером пальто направлялась к двери Цицерона. Когда личность повернулась в профиль, я увидел, кто это. Я так и знал, что Цицерон не зря разговаривал по телефону.
Интересно, что здесь делает Стивен Мур? Но я не мог пролезть в замочную скважину и подслушать, так что решил обдумать это попозже, и вышел на улицу.
Был славный денек для быстрой прогулки по Пятой авеню. Мне хотелось размяться, но я был далеко от офиса, и потому остановился позвонить. Кэссиди узнала мой голос:
Привет, растяпа.
Прошу прощения?
Данэм был в твоих руках, а ты его упустил. Голос ее звучал сурово. Поторопись, кто-то ведь должен работать в офисе. А ты вечно где-то бродишь.
Она была права, и я не рассердился.
Мне звонили?
Трижды. Некий мистер Эдвард Сент-Джон Эвери. Очень хотел тебя видеть.
Имя было знакомым. Эвери был юристом, достаточно уважаемым и важным. Я помнил о нем, потому что он разгромил меня на одном процессе в прошлом году. К тому же, среди вещей Линды Романофф нашли его карточку.
А два других? спросил я.
То же самое все звонки от Эвери. Ты пользуешься успехом.
Ты единственная, кто не поддается моим чарам, сказал я и повесил трубку, прежде чем она придумала ответ.
Глава девятая
На равнинах Месопотамии была воздвигнута Вавилонская башня. Но древние строители были просто дилетантами, они ничего не знали о современной архитектуре. Вот видели бы они Эмпайр Стейт Билдинг мощное сооружение из стали и бетона, с телеантенной высоко в облаках. Исполинская башня со скоростными лифтами. Здание, населенное всевозможными организациями, промышленными магнатами и их сотрудниками, страховыми компаниями и государственными агентствами, банкирами, брокерами, косметологами, врачами и юристами, кроме разве что гадалок.
Один из таких скоростных лифтом мигом домчал меня на сорок первый этаж. На двери золотыми буквами было написано «ЭДВАРД СЕНТ-ДЖОН ЭВЕРИ», и больше ничего, никакого намека на профессию.
За столом в приемной сидела брюнетка, весьма привлекательная, но строгая и деловая. Она подняла глаза:
Да?
Холодный и бесстрастный голос вполне соответствовал таким же глазам.
Мистер Эвери хотел меня видеть.
Вам назначено?
Нет, мэм.
Ваше имя?
Скотт Джордан.
Она тут же оттаяла.
Ах, да. Мистер Эвери пытался с вами связаться. Одну минутку. Она нажала кнопку внутренней связи и сообщила обо мне. Вряд ли визит королевской семьи вызвал бы такой быстрый ответ. Дверь немедленно распахнулась, и вышел улыбающийся джентльмен.
Рад, что Вы пришли, Джордан. Я как раз собирался снова Вам звонить. Он энергично пожал мне руку. Заходите.
Ну и день сегодня два радушных приема подряд!
Его пальцы плотно сомкнулись на моей руке, не давая возможности ускользнуть. Он провел меня в свой офис и повесил мое пальто на стул, а шляпу бережно положил на книжный шкаф. Никого другого он не был так счастлив увидеть, как меня. Я был его давно пропавшим братом, тяжело больной тещей, иностранным дипломатом. Мы сели друг против друга, и он принялся мне улыбаться самой приятной улыбкой. Эдвард Сент-Джон Эвери, с лицом римского сенатора, полный достоинства и лоска, с искренними манерами и голосом, с внимательными глазами, которые смотрели на меня. Эксперт по корпоративному праву с уймой дел за плечами. Он знал свою работу и был в ней мастером. Если муниципальные предприятия хотели увеличить тариф, Сент-Джон Эвери представлял их в оценочной комиссии. Если группа мелких держателей акций оказывалась перед нечестной сделкой, Сент-Джон Эвери уговаривал крупных владельцев.
Такая практика требовала хорошего антуража, и у Эдварда Сент-Джона Эвери он был. Угловой кабинет, большой и квадратный, роскошный, но полный достоинства, со шкафчиком у стены, который превращался в бар. Важные клиенты часто клюют на спиртное.
Вы курите? спросил он, предлагая коробку с сигарами длиной с мой ботинок.