Есть возражения насчет моего разговора с Уолтером?
Бойс стрельнул взглядом в Лохмана, солидно пожал плечами.
Почему бы и нет? он щелкнул рычажком и сказал в стоящую на столе коробку. Привести Фрэнка Уолтера.
Мы расселись. Дверь открылась, и коп ввел задержанного. Выглядел тот чертовски плохо. Как после десяти раундов с Джо Луисом. Один глаз затек и распух, из носа свисал потек засохшей крови, дышал он тяжело, через рот, челюсть мертвенно-белая. И на лбу повязка. Когда он заметил меня, спина его окаменела, глаза стали зловещими и ожесточенными, а уголки рта недобро поползли вниз.
Я сказал:
Слышал, тебя обвинили в убийстве.
Глаза его пылали, но он не издал ни звука.
Послушай, продолжал я. Нет времени играть в молчанку. Воспользуйся своей головой каким-нибудь другим способом, чем просто мишенью для дубинки.
Он лязгнул зубами:
Я требую адвоката.
Я адвокат, сказал я.
Ты! презрительно усмехнулся он. Да я лучше в аду сгнию.
Возможно, тебе и придется это сделать, сухо ответил я. Потому что у тебя всего одна извилина, да и та прямая. Если ты думаешь, что между Вирной и мной что-то было, то ошибаешься. Я ее вообще до прошлой ночи никогда не видел. Она пришла ко мне по профессиональным делам. Между нами ничего не было. И я понятия не имею, где она взяла бренди. Ты дал?
Он резко мотнул головой на Лохмана:
Он так думает.
А я нет, сказал я.
Лохман дернулся вперед и нахмурился.
Послушайте, Джордан, Уолтера сюда привели не для того, чтобы вы
Ерунда! прорычал я. Человек имеет право на адвоката. Я буду представлять его, если он не возражает.
Щурясь и хмурясь, Уолтер наблюдал за нами. Всю сквозившую между нами злобу он пропускал через себя. Возможно, я ему не нравился, но Лохмана он просто ненавидел.
Ладно, Джордан, вдруг решился он. Ты мой адвокат.
Лохман стал синевато-серым.
Довольно. Отведите этого человека обратно в камеру.
Стоять! рявкнул я. Если Вы это сделаете, через полчаса я буду здесь с предписанием о пересмотре законности ареста. Что абсолютно законно. Уводите его и в полдень мы выставим Ваши блистательные умозаключения напоказ в суде.
Он чуть не задохнулся. Пенсне упало. Губы превратились в крепко сжатую бескровную ниточку. Ему стоило видимых усилий держать себя в руках.
Не могу понять Вас, Джордан. Я склонен был думать, что Вы захотите выяснить это дело как можно быстрее.
Но не ценой невиновного человека, презрительно бросил я. Валяйте, волоките его в камеру. Тридцать минут никакой роли не играют.
Кипя от злости, Лохман ткнул дрожащим пальцем в Уолтера:
Делай что угодно. Поддерживай его. Это твое право. Но позволь дать тебе один совет. Он совсем не чист, отнюдь. И это будет не впервые, когда адвокат засаживает клиента, чтобы очистить себя.
Уолтер крепко сжал губы:
Я ставлю на Джордана.
Хорошо, сказал я. Теперь давай послушаем твою историю.
Если выделить суть, она казалась вполне логичной. Его корабль 32 дня пробыл в море, шел из Калькутты и пришвартовался прошлым утром. До полудня он командовал разгрузкой, а потом зашел к Вирне. Та вела себя странно. Она его не приняла и не сказала, куда направляется. Расспросы приводили ее в ярость. Когда она залезла в ванну, он наткнулся на клочок бумаги с моим именем и адресом. А когда ушла, проследил ее до Драммонда. Некоторое время он шатался по вестибюлю, а потом, подстегиваемый ревностью, отправился наверх ее искать. В это время я нежился в пене. Но Вирна уже ушла, и он ее дожидался. Тогда и нашел его Нолан.
Я спросил о бриллиантовой булавке.
Я нашел ее у Вирны в ящике. Решил, что она попала в передрягу, и решил ее спросить.
А тысяча долларов?
Мои собственные. Компания вчера выплатила.
Это можно проверить, сказал я.
Нолан стал оправдываться:
После того, как мы взяли Уолтера, мы не слишком упорно искали. Я отправлю человека в квартиру Вирны, он вышел из комнаты и окликнул кого-то в холле.
Дубленое лицо Бойса ничего не выражало. Филип Лохман уперся ногами в пол. Он кипел.
Что насчет личной жизни Вирны? спросил я Уолтера.
Он не отрывал взгляда от стиснутых рук:
Она занималась в танцевальной студии. Там я ее встретил. Потом получила работу в «Волшебной лампе». Она так этим хвасталась, а когда я спросил, как все получилось, опять взорвалась. Просто визжала: «Я ведь умею танцевать, верно? И у меня лучшая фигура из всех, которую ты когда-нибудь видел, разве нет?».
Он поднял опухшее расцарапанное лицо. Отсутствующий взгляд наполнился болезненными воспоминаниями.
Да, тихо выдохнул он. Фигура у нее была что надо. Господи, да она была красавицей! губы его скривились, он посмотрел на свои лапы. Хотел бы я добраться до ублюдка, который это сделал.
Я подождал, пока он успокоится.
Что-нибудь еще?
Он взглянул на меня:
Она обещала купить мне собственный корабль. Я думал, она надо мной смеется.
Я повернулся вместе со стулом к Бойсу:
Какими будут выводы? Не хочешь освободить его?
Спрашивай Лохмана. Это его затея.
Окружной прокурор процедил сквозь зубы:
Мы его оставляем. Мои следователи с ним еще работают.
Я фыркнул:
Слушай, Уолтер, если станут снова задавать вопросы, держись за свою версию. Если станут давить, вообще молчи. Держи рот на замке. Не говори ни звука. Я постараюсь, чтобы тебя завтра освободили. Им придется вытащить тебя в суд, а доказательств недостаточно, чтобы пришить хоть что-нибудь. Делай, что я тебе сказал, понял?
Он кивнул. Бойс опять поговорил со своей коробкой, вошел коп и увел Уолтера.
Лохман дышал с присвистом, от ярости у него раздулись ноздри и заострились скулы.
Продолжай вести себя так же, Джордан, и неприятности я тебе гарантирую.
Великолепно! вспылил я. Надо же набраться наглости предъявить парню обвинение в убийстве с такими жидкими уликами! У тебя нет ни малейшей зацепки. Как насчет бренди? Почему ты не привесил Уолтеру и его? Или не доказал, что у него мешок хлоралгидрата? Когда человек совершает убийство в состоянии аффекта из-за ревности, он не пользуется ядом. Он просто задушил бы ее голыми руками. Может, у него была очень странная возлюбленная, с каждым может случиться, но слабоумным он не был. Не мог он убить ее и сидеть в ее квартире, зная, что это первое место, куда заявятся копы. Тем более с украденной булавкой и тысячей баксов в кармане.
Я вскочил и гордо вышел из комнаты.
Нолан нагнал меня, когда я прошел уже половину коридора, и тихо сказал:
Следи за каждым шагом. Лохман взбешен. Он накопает массу неприятностей.
Да провались он, буркнул я. Он просто пустозвон.
Нолан тронул меня за руку:
Давай зайдем ко мне.
Мы вошли и сели. Он просмотрел несколько отчетов, потом поймал мой взгляд.
С бренди Нерон нам не помощник, сказал он. Слишком много людей снует весь день туда-сюда. Много она выпила?
До моего прихода не очень, судя по виду бутылки. Но глоток, который она сделала, прежде чем упала, сделал бы честь изнывающему от жажды грузчику.
Он кивнул:
По словам Толни, нашего токсиколога, хлоралгидрат очень быстро действует с алкоголем. Смертельная доза около сорока гран (гран=0,0648 г). Передозировка сопровождается комой, затрудненным дыханием, потом жертва умирает практически мгновенно.
Так с ней и было, сказал я. Я думал, она напилась, но она, должно быть, впала в кому.
Он задумчиво смотрел на стол.
Нам никогда не найти руки под эту перчатку. Но мы нашли у таксиста стофунтовую банкноту он скривил губы. Надо его прижать. Он утверждает, что заглядывал в ее кошелек в поисках адреса и увидел купюру. Ему и в голову не пришло, что ее потеряла она.
Нечестно, сказал я, но логично.
Нолан задумчиво протянул:
Интересно, откуда она взяла булавку.
Есть две догадки, сказал я. Или она ее украла, или ей кто-то ее дал. Она могла стащить ее у Джеймса Перно после катастрофы. Снять с трупа. Не думаю, чтобы она такое упустила. Эта красавица обчистила бы кружку слепого нищего. С другой стороны, ее мог дать ей этот малый, Эрик Квимби.