Корреспондентка одной местной газеты, подтвердил его догадку Макмиллан. Обвинение еще не предъявлено, и формально мы все еще ведем следствие, так что не вправе давать комментарии.
Адвокат попытался сообразить, какую выгоду им может принести общественный резонанс, но понял, что все может только усложниться, и согласно кивнул. К мужчинам подошла детектив Булман в компании социального работника. Она окинула Стэнхоупа оценивающим взглядом и спросила:
Ну, вам удалось найти что-нибудь? ее интерес, очевидно, был вызван неопрятным внешним видом Чарльза.
Стэнхоуп собирался задать встречный вопрос относительно Саймона Кирка, однако, заметив явное пренебрежение во взгляде, решил отложить это. Все четверо поспешили в допросную. Кевин уже ждал их там. Выглядел он бледнее, чем вчера, отчего гематомы на запястьях и ключицах еще сильнее бросались в глаза.
Доброе утро, Стэнхоуп почтительно склонил голову и боковым зрением заметил насмешку детектива Булман.
Доброе утро, ответил Кевин, и, может, адвокату показалось, но он уловил радостные ноты в его голосе.
Что ж, начнем, сказал Макмиллан, вздохнув. Мистер Квинси, мы получили результаты дактилоскопической экспертизы. Ваши отпечатки пальцев совпали с отпечатками на орудии убийства Элеоноры Квинси. Анализ ДНК образцов крови, взятых с вашей одежды и ладоней, показал, что они принадлежат погибшей. Вы желаете это как-то прокомментировать?
Кевин отрицательно покачал головой, его взгляд оставался бесстрастным. Детектив Макмиллан кивнул и продолжил.
Кевин Квинси, вы обвиняетесь в убийстве Элеоноры Квинси, совершенном двадцать седьмого августа две тысячи девятнадцатого года.
Внутри у Чарльза все похолодело. Он прекрасно понимал, что обвинение всего лишь формальность, которая позволит этому делу двигаться дальше, но все равно испытывал необъяснимую тревогу. На лице Кевина не дрогнул ни один мускул. Он все так же смиренно смотрел вниз, изредка моргая.
Вам есть что ответить на обвинения? спросил Макмиллан.
Я невиновен, ответил Кевин, бросив на него быстрый взгляд.
Адвокат одобрительно кивнул. Квинси в точности следовал их уговору.
После того, как обвинение было предъявлено, Стэнхоупа оставили с клиентом наедине. Чарльз сел за стол и выложил из кейса бумаги. На глаза ему попался сверток с носками, который дала ему Маргарет.
Вот, возьмите, он положил пакет перед Кевином. Ваша тетя передала вам.
Вы виделись с тетушкой? Кевин вскочил на ноги и навис над столом. Чарльз впервые увидел его таким эмоциональным, и это даже пугало. Как она? Она здорова?
Она в порядке, кивнул Стэнхоуп, про себя вновь отметив схожесть тетки и племянника.
Я рад, чуть спокойнее сказал он, присаживаясь обратно. Она была совсем плоха, когда мы говорили в последний раз.
Вы с ней общались? поинтересовался Чарльз в надежде хоть немного пролить свет на жизнь Кевина.
Давно, печально произнес Квинси.
Адвокат открыл страницу с показаниями Кирка.
Сир, самозванец это Саймон Кирк? спросил он, чуть подавшись вперед.
Кевин не ответил, но на секунду на его лице появилось очень страшное выражение, будто мышцы свела судорога. Он отвернулся.
Судебный медик, осмотревший вас в день инцидента, выявил у вас следы побоев разной степени давности, отчужденно проговорил Стэнхоуп, перевернув страницу. Это сделала она или Кирк?
Квинси, поджав губы, опустил подбородок и нервно повел плечами, будто пытался сбросить с себя невидимую руку. Его дыхание стало резким и частым. Адвокату показалось, что Кевин вот-вот расплачется, но тот лишь заморгал интенсивнее.
Послушайте, я действительно должен знать правду, попытался успокоить его Чарльз. Если вы пытались защищаться, то это в корне меняет дело.
Я пытался защитить свое место во дворце, остальное не имеет значения, гордо произнес Кевин.
Ну конечно, саркастически выдавил Чарльз. Его начинали раздражать бредовые фантазии парня.
Вы смеетесь надо мной, разочарованно вздохнул Кевин. Хотя вы поклялись следовать за мной. Вы не верите, что я достоин занять это место. И как мне донести до вас, что оно мое по праву, не потому что я был рожден таким?! Всю мою жизнь я шел к этому, и это был тяжелый путь. Я усердно трудился, отдавая всего себя.
Он опустил покрасневшие глаза. Его руки переместились со стола на колени. Он нервно теребил подушечки пальцев, точно пытался вернуть им чувствительность. Чарльз попытался совладать со своим неприкрытым изумлением. Квинси не трогали вопросы о матери и прежней его жизни. Но когда речь заходила о «троне», он становился слишком эмоциональным. Нужно было вернуть его прежнее расположение.
Сир, я расстроил вас. Прошу меня простить, Стэнхоуп виновато опустил голову. Но то, что вы сделали это преступление, и за него нас будут судить.
Мне об этом известно, сказал Кевин, отвернувшись. Но в тот момент я не видел иного выхода.
Стэнхоуп потер лоб. Как же сложно было с этим парнем. Повисло продолжительное напряженное молчание.
Вы выглядите встревоженным, внезапно произнес Кевин. Его взгляд все так же был направлен в сторону, однако голос звучал спокойно и даже слегка сочувственно.
Простите? Чарльз понятия не имел, в какую сторону будет развиваться разговор.
Вчера вы были подавлены. Я заметил это, едва вы вошли, пояснил Кевин. А сегодня ваши глаза полны тревоги. С вами приключилось нечто неприятное после нашей встречи?
Квинси взглянул на адвоката в ожидании ответа.
Нет, покачал головой тот. Ничего такого.
Это хорошо, на его губах мелькнула едва заметная улыбка. Я много размышлял. Я не хотел бы, чтобы вы подвергали себя опасности из-за данной мне клятвы. Ведь если что-то произойдет, я не смогу вас защитить.
Стэнхоуп на мгновение потерял дар речи. Он решил, что парень, должно быть, шутит. Но тот, казалось, был совершенно искренним.
Вы беспокоитесь обо мне? недоуменно уточнил он.
А что мне еще остается? вздохнул Кевин. Выединственный мой заступник.
От таких слов Чарльзу стало немного не по себе.
Прошу прощения, но моя встревоженность не связана с вами.
Кевин одарил его полным недоверия взглядом.
Мой отец скончался позавчера, продолжил Стэнхоуп, стараясь придать голосу беспечный тон. Моя мачеха грозит лишить меня наследства.
Чарльз знал, что такие откровения идут вразрез с профессиональной этикой. Но ему показалось, что сохранить доверие клиента в этой ситуации куда важнее. К тому же он не сказал ничего такого, чего скоро нельзя будет прочесть в желтой прессе. Кевин сочувственно покачал головой, его холодные глаза вдруг стали невероятно грустными.
Мне очень жаль, произнес он тихо и выразительно.
От его голоса у Чарльза почему-то защемило в груди. Он понимал, насколько это нелепо, вот так получать соболезнования от своего подзащитного, обвиняемого в убийстве. Но так вышло, что это были единственные слова утешения, что он получил. И то была искренность, в которую он верил. Семь лет Стэнхоуп пытался доказать отцу, что он достойный сын. Он учился и работал, не зная отдыха. Он шел к своей цели стать барристером, невзирая на бедность, дискриминацию, насмешки коллег и начальства. Он забыл о своих желаниях, наплевал на потребности. И вот, когда он наконец получил мантию, отец умер, оставив его одного. И Чарльз понятия не имел, куда ему двигаться дальше.
Он склонился над столом, подперев кулаком лоб. Он не плакал. Разревись он здесь, не стерпел бы позора. Его взгляд уперся в расплывающиеся строчки на белой бумаге. Кевин поднялся и подошел к нему. Закованные в наручники руки опустились адвокату на плечо. Кевин был совсем как ребенок, пытающийся утешить взрослого. Да он по сути и был ребенком. Стэнхоуп вздохнул.
Завтра вас переведут в следственный изолятор, сказал он, поднимая взгляд на юношу. Тот кивнул. До суда вы будете находиться там. Но волноваться не стоит, я буду навещать вас. Если я вам срочно понадоблюсь, вы сможете со мной связаться.
Чарльз распрощался с Кевином и покинул здание полиции. Его недоистерика навела его, по крайней мере, на одну дельную мысль. Как любой ребенок, Кевин должен был ходить в школу. Адвокат позвонил миссис Одли, и она рассказала ему, что Кевин посещал католическую школу при церкви Святой Марии.