Да так, Роман усилием воли подавил дурацкий смех, это у меня просто слегка крыша поехала. Если начну по стенкам прыгать, вяжите меня крепко, только вертухаев не вызывайте.
А чо, с тобой такое бывает? обеспокоенно поинтересовался браток.
Пока не было, ответил Роман, но тут, понимаешь, такое дело Получается, что Лысый мог мне помочь, а теперьсам видишь. Лысый на небесах, а я в «Крестах». И никто не узнает, где могилка моя. А кроме того, пропадет один хороший человек.
Ну, тут уж как выйдет, философски произнес браток, а ты все-таки это, поспокойнее, не бесись.
Ладно, попробую, ответил Роман и закрыл глаза.
И тут же, к своему удивлению, почувствовал, что засыпает.
***
Разбудил Романа ставший уже знакомым лязг ключа в двери.
Открыв глаза, он потянулся и, повернувшись на бок, увидел в дверях все того же Тарасыча и двух стоявших за его спиной молодых вертухаев.
Пошли, певец. С вещами, сказал Тарасыч.
А у меня и вещей-то нет, ответил Роман, поднимаясь с койки.
Тогда без вещей, сказал Тарасыч.
Потянувшись, Роман встряхнулся и спросил:
Ну и куда на этот раз?
Увидишь, усмехнулся Тарасыч. Попрощайся с братками.
А что, уже расстрельная команда прибыла? поинтересовался Роман, закурив сигарету из чьей-то пачки, лежавшей на столе. Последний парад наступает?
Парад емупроворчал Тарасыч. Кончай болтать, пошли.
Вертухаи за его спиной нетерпеливо переступили с ноги на ногу, и Роман, вздохнув, сказал:
Покедова, братки! Если не вернусь, считайте меня
Хорош языком чесать, сказал Тарасыч и потянул Романа за рукав.
Выйдя в коридор, Роман заложил руки за спину и зашагал в указанном направлении. Через несколько минут, пройдя через множество решетчатых дверей в сопровождении трех вертухаев, которые подсказывали, куда свернуть, он оказался во дворе, затем в проходной и наконец, к своему великому удивлению, на Арсенальной набережной.
Ярко светило солнце, по Неве проплывал белый пароходик, с которого доносилась праздничная музыка, а напротив «Крестов», опершись локтем на гранитный парапет, в позе скучающего щеголя стоял толстый и наглый Лев Самуилович Шапиро.
Лёва Шапиро, вечный директор Романа Меньшикова.
Переход от вонючей и темной камеры к ясному солнечному дню был настолько неожиданным, что Роман перестал понимать, что происходит.
Только что, то есть два дня назад, его приволокли в «Кресты» и без всяких объяснений и бюрократических проволочек засадили в камеру. Просто с улицыи сразу в камеру. Потом прессхата, далеенеожиданная смерть Лысого, и раз!
Пинком под зади на улицу.
Его просто выставили из «Крестов», как напившегося алкаша из пивбара.
Бред какой-то
Ну и что? донесся с противоположной стороны дороги голос Шапиро. И долго ты будешь там стоять? Может быть, хочешь попроситься обратно?
Роман взглянул на Шапиро и, посмотрев, как положено, сначала налево, а потом направо, перешел дорогу.
Здорово, зэк! радостно провозгласил Шапиро, протягивая Роману пухлую ладонь.
Здорово, кровопийца, ответил Роман, пожимая руку Шапиро и чувствуя, как окружающее снова приобретает свойства натуральной реальности.
Что-то вид у тебя не очень-то жизнерадостный, без особого огорчения заметил Шапиро. Поехали-ка перекусим.
Вообще-то для начала я бы помылся, сказал Роман.
Ну так мы к тебе и поедем, там и помоешься, и похаваешь, Шапиро взял Романа под руку и повел его к стоявшему в сторонке серебристому джипу с затененными стеклами.
Это чья машина? поинтересовался Роман.
Моя, гордо ответил Шапиро. Куплена на честно заработанные тобой деньги.
Ах ты сволочь! возмутился Роман, залезая в джип. Я, значит, на нарах парюсь, а ты себе джипы покупаешь?
Я, в отличие от тебя, не могу позволить себе шататься по всяким сомнительным местам вроде этих «Крестов». Мне делами заниматься надо.
Ну, негодяй! Роман усмехнулся. Какой же ты негодяй!
А если я негодяй, ответил Шапиро, усаживаясь за руль, то что же ты меня не выгонишь? Взял бы себе директором какого-нибудь Сидорова
Нет уж, сдался Роман, мне другого не нужно.
Вот! Шапиро поднял толстый указательный палец. Вот она, истина! А раз не нужно, то и не чирикай.
Шапиро осторожно отъехал от поребрика и резко дал газу.
Эй, ты поаккуратнее! запротестовал Роман. Ты что, хочешь меня угробить?
Ни в коем случае, ответил Шапиро, ловко объезжая зазевавшийся «Мерседес», ты мне пока что живой нужен. Разве что потом, когда перестанешь писать песни
***
Оказавшись дома, Роман первым делом пошел в душ, а Шапиро направился к холодильнику и, открыв его, достал бутылку пива.
Отвали! сказал он вертевшемуся у ног Шнырю, тебя я сегодня уже кормил.
В это время раздался звонок в дверь, и Шапиро в сопровождении Шныря отправился открывать. Посмотрев в глазок, он усмехнулся и отпер дверь.
На лестничной площадке стояли Лиза и Боровик.
Заходите, гости дорогие, нараспев произнес Шапиро и оступил в сторону, хозяин изволит принимать душ, а я тут один как перст
Как перст в носу, добавила Лиза, проходя в квартиру.
Или как перст еще в одном месте, сказал Боровик, входя следом за ней.
Пожав руку Шапиро, Боровик прошел в комнату, а Лиза, подойдя к двери в ванную, приложила губы к щели и сказала:
Ромка, я пришла!
Ага! донеслось из ванной. Сейчас я смою с себя тюремную нечисть и выйду.
Можешь не торопиться, ответила Лиза, я тут пока кухонными делами займусь.
Шапиро широко улыбнулся и сказал:
Зрелище, радующее душу, женщина на кухне.
Лиза угрожающе посмотрела на него и ответила:
Зрелище, радующее женщину, Шапиро на полу с головой, разбитой чугунной сковородкой.
А у него нет чугунной сковородки, радостно воскликнул Шапиро, у него они все тефлоновые, а тефлоновой сковородкой можно разве что Шныря прибить.
Шнырь, услышав свое имя, открыл рот и громко мяукнул.
Отвали, повторил Шапиро, ты сегодня и так уже две банки «Вискаса» сожрал.
***
Я ровным счетом ничего не понимаю, сказал Роман, накладывая на тарелку жареную рыбу. Позавчера меня схватили на улице и без разговоров посадили в камеру. Заметьте, при этом я не увидел ни одной бумажки. Вообще ни одной. Я не разбираюсь в этом, но должен же быть какой-то ордер на арест, какой-то протокол задержания, потом в «Крестах»сдал, принял, опись, протокол А тутпрямо как в средние века: хватьи в темницу! А потомпошел вон. Черт знает что!
Ну, кое в чем ты прав, ответил Шапиро. Во-первых, ты действительно ничего не понимаешь и ни в чем не разбираешься. И насчет средних вековсправедливое замечание.
Он зацепил из вазочки полную ложку хрена и ляпнул его на свою тарелку.
Несколько лет назад, в одной статье, написанной, очевидно, умным человеком, кстати, его фамилияДымшиц
Ну понятно, ядовито усмехнулся Роман, если Дымшиц, то несомненно умный.
Твои антисемитские наклонности мне давно известны, парировал Шапиро, и поэтому я не обращаю внимания на эти жалкие беззубые выпады. Между прочим, как ты думаешь, может ли быть умным человек с фамилией Забодайкорыто? Или, например, Козодралов?
Таких фамилий нет, сказала Лиза, это только в фельетонах бывает.
А вот и неправда ваша, ответил Шапиро, специально принесу умную книгу, в которой проводится анализ фамилий и соответствие их умственным способностям людей.
Ага, хмыкнул Роман, а написал ее не иначе как какой-нибудь Гольдштейн.
Ничего подобного, Шапиро поджал губы, ее написал Лурье.
Все засмеялись, а Шапиро надулся и сказал:
Не буду ничего рассказывать. Ну куда я попал? Кругом одни гои, и каждый хочет уязвить бедного еврея
Ладно, бедный ты наш, кончай прибедняться! Роман положил себе еще рыбы. Мы внимательно тебя слушаем. Так что там этот Лившиц?
Не Лившиц, а Дымшиц, Шапиро вздохнул. Да-а-а Так вот. Сама статьяничего особенного, обычный анализ происходящего, сейчас такие анализы делают все, кому не лень. Но одна фраза! Совершенно гениальная фраза. Он сказал: взяточничество и протекционизм в России сегодня находятся на феодальном уровне. На феодальном, понимаешь?