В общем-то так оно и было, но вертухай даже в кошмарном сне не мог представить, что началось потом. Примерно через полчаса он услышал, что в пресс-хате кто-то запел. Вертухай знал, что на обработку привели известного певца Романа Меньшикова. Песни Романа вертухаю не нравились. Ему вообще не нравились никакие песни, и лучшей музыкой для него были проклятия и стоны тех, кого отправляли в карцер, еще любил он тихий шелест денежных знаков.
Вертухай прислушался, но слова и мелодия песни были совершенно неразборчивы, и он подумал, что либо Меньшикова заставили петь на потеху палачам, либо он просто сошел с ума от страха и его придется отправить в санчасть. Такое иногда случалось.
Наконец пение прекратилось, и через несколько минут раздался требовательный стук в дверь. Никаких криков при этом не было. Стук повторился, и из пресс-хаты донесся глухой крик:
Эй, начальник, отворяй калитку!
Ухмыльнувшись, вертухай встал с табуретки и, позвякивая ключами, неторопливо пошел на зов. Не иначе как певец спекся, решил он. Да, артисты хилые людишки, куда им тягаться с жестокими и безжалостными уголовниками
Отперев дверь, вертухай заглянул в камеру и выронил ключи.
Роман стоял, прислонившись к железному косяку дверного проема, и спокойно курил сигарету. А в камере
В камере было четыре трупа и огромная лужа крови.
Бригадир прессовальщиков Сухой сидел на полу у койки, его голова была откинута назад, а там, где раньше было горло, зияла огромная кровавая рана, похожая на разинутый в беззвучном крике рот. Рядом с его левой рукой валялся окровавленный нож с широким лезвием. Валуй лежал у стены лицом вниз, и то, как его голова была повернута набок, не давало никакой надежды на то, что он был жив. То же можно было сказать и о Мясникеего правая рука все еще сжимала бритву, а вся внутренняя сторона левого предплечья была разлохмачена в кровавую лапшу, и такой способ вскрытия вен, судя по всему, привел к желаемому результату с трехсотпроцентной гарантией. А в дальнем углу камеры сидел Лолита, опираясь спиной на стену, и его внутренности сползали по коленям.
На лице Лолиты застыла томная улыбка, которая говорила о том, что харакириего любимое удовольствие.
Ну что, насмотрелся? небрежно произнес Роман, выпустив струйку дыма в потолок. Надо бы приборочку сделать, как думаешь?
Вертухай вздрогнул и, посмотрев на Романа бешеными глазами, быстро подобрал ключи и захлопнул дверь. Заперев камеру, он бросился к висевшему на стене телефону и, схватив трубку, воткнул дрожащий палец в дырку на черном эбонитовом диске.
Часть перваяПЕСНЯ О СМЕРТИ
Глава 1СМЕРТЬ НА НАРАХ
Я не понял, сказал Лысый, подливая себе в кружку круто заваренный чай, то есть, значит, они вот так просто взяли и начали сами себя чикать?
Ну да, кивнул Роман, я уже попрощался с жизнью, решил, что мне кранты, а мне точно корячились кранты, потому что братки там былине приведи господь присниться, а они вдруг начали наперегонки кромсать сами себя.
Тут что-то не так, нахмурился Лысый. Кстати, ты не помнишь, может быть, они как-нибудь называли друг друга?
Обязательно помню, кивнул Роман. Сухой, Валуй, Мясник и Лолита.
Лысый подумал и отрицательно покачал головой, потом почесал ухо, и Роман с удивлением увидел выколотый на его руке чертеж «пифагоровых штанов».
Не, таких не знаю, задумчиво произнес Лысый. Про Мясника что-то краем уха когда-то слышал, а остальныене наши. В смыслене крестовские. Видать, их специально по твою душу с какой-нибудь зоны выдернули. Ты, значит, важная персона, раз местным тебя не отдали.
Он посмотрел на Романа, подумал еще и спросил:
А может, ты просто скромничаешь? Может, ты их сам завалил? Такое бывало, знаешь ли
Ага! Роман засмеялся. Четырех быков завалил. Они знаешь, какие здоровые были? Рукикак у меня ноги. Даже толще. А шея у каждогокак железнодорожная шпала. И все в наколках. Живого места нет. Такой если мне раза даст, тут же мне кирдык и настанет.
Ну, карате там всякое, ниндзя
Как же, ниндзяРоман с удовольствием глотнул крепкого чаю. Ты на меня получше посмотри. А они
Роман огляделся и ткнул пальцем в лежавшего на койке братка.
Браток весил килограммов сто и был весьма внушительной комплекции.
Извини, не знаю, как зовут Видишьздоровый парень, крепкий, но те ребята пострашнее будут. Вернеебыли
И все-таки странно это всеЛысый снова покачал головой. Чтобы пресс-команда сама себя порешила, это уже слишком.
Ну, слишком, не слишком, Роман пожал плечами, сам видишь, я тут точно ни при чем.
Значит, говоришь, сами
Ага, сами. Сначала пугали меня, рассказывали всякие ужасы: что они со мной сделают, да что они прежде с другими делали, да какие способы имеются, скулу мне, видишь, располосовали, Роман потрогал подсохшую рану и поморщился, а потом ни с того ни с сего Главный их, этот, как его, Сухой, вдруг вынимает нож и себя по горлухвать! От правого уха и налево, сколько руки хватило Кровища хлещет А Валуй разбежалсяи башкой в стену. Хряснуло так, что я чуть харч не кинул. Ну, упал и не шевелится. А башканабок. Сразу видно, что не жилец. А эти двоеЛолита с Мясникомпосмотрели на него и оба одновременно, будто наперегонкиЛолита себе харакири сделал, прямо как самурай какой-то, а Мясник бритву схватил и давай лезвием себя по левой руке хлестать. Сделал из собственной руки бефстроганов В общемфильм ужасов. А я еще испугалсявдруг это такое сумасшествие заразное, и я сейчас тоже что-нибудь с собой сотворю! Но вроде обошлось
Да уж, обошлосьЛысый посмотрел на Романа. Ну да ладно, давай спать.
Он повернулся к двери и позвал:
Тарасыч!
За дверью послышалось неторопливое шарканье, и сиплый голос произнес:
Ну, чего тебе?
Гаси свет, ответил Лысый, пионерам спать пора.
Таких пионеров в зоопарке выставлять, отозвался из коридора Тарасыч и выключил свет. Спокойной ночи.
И тебе того же, добрый ты наш, сказал Лысый и, откинувшись на койку, укрылся одеялом.
Роман последовал его примеру, и через несколько минут в камере настала тишина, нарушаемая только дыханием спящих людей.
***
Примерно через час Роман понял, что заснуть ему вряд ли удастся.
Поворочавшись, он осторожно встал и на ощупь пробрался к столу, где лежали сигареты. Закурив, посмотрел на кончики своих пальцев, освещенные красным сигаретным огоньком, и снова начал думать о том, что не давало ему покоя уже несколько дней.
Арбуз. Мишка Арбуз.
Вор в законе Михаил Арбузов, его самый древний и надежный друг
Ведь он сидит сейчас в каком-то подвале, а может, и не в подвале, даже скорее всего не в подвале, потому что с таким человеком, как он, так обходиться нельзя, в общем, сидит в неволе, под охраной надежных и жестоких людей, и ждет того дня, когда воровское сообщество соберется для того, чтобы решить его судьбу.
А спасти его может только он, Роман, потому что никто, кроме него, не сможет внятно рассказать всю эту фантастическую историю про «Волю народа», про «поезд смерти» и прочие невероятные чудеса. А если он и расскажет, то может случиться и так, что ему не поверят. И тогда Арбузу конец. Наверняка.
Общество не простит ему того, что он себе позволил. К тому же на Арбузе висело еще и несправедливое обвинение в убийстве тюменского авторитета Чукчи
Черт знает что!
Роману удалось чудом вырваться из прессхаты, но что это меняет?
Все равно он сидит в «Крестах» и ничего не может поделать.
Боровику, даже если ему удастся попасть на толковище, никто не повериткакая может быть вера бывшему менту, да и не знает Боровик всего, что нужно сказать, да и не пустят его туда.
Ну, а Лизаона тоже могла бы попытаться, но
Роман усмехнулся.
Да, только он сам может спасти Арбуза.
Но он сидит в следственном изоляторе, и что будет завтранеизвестно.
Плохо дело.
Роман глубоко вздохнул, и тут с койки Лысого донеслось:
Что, не спится? Все пресс-хату вспоминаешь?
Да какая там пресс-хата! Роман махнул рукой, и огонек сигареты описал в темноте яркую дугу. Пресс-хатаэто мелочь. Есть дела и посерьезнее.