Пока Эмили кружила по кухне в поисках чего-то, Шарль молча наблюдал за ней. Подперев рукой подбородок, он слушал её торопливую речь, звонким потоком доходившую до его слуха.
«Ну, так что на счет бала?». Спросил он с долей азарта в глазах, дождавшись окончания её рассказа о рабочем дне в редакции.
«Какого такого бала?». Она не сразу поняла, о чём идёт речь. Эмили так была занята работой, что ей было совсем не до бала-маскарада. Хотя до него осталось меньше месяца. «Совсем из головы вылетело, спасибо, что напомнил. Может, потом порепетируем? После чая, к примеру». Она улыбнулась коварной улыбой давая понять, что не оставит его в покое.
«Да, да, да. Я тебя прекрасно понял». Пробурчал себе под нос Шарль, изображая гримасу вынужденного повиновения. На что она не смогла сдержать смеха.
«И почему с тобой всегда так легко?». Сказала она, не скрывая удовольствия в голосе.
«Ну, если тебе это не нравится, я могу быть тяжелым. Дай мне ещё одно пирожное к чаю, и я обещаю, что стану тяжелее. Не намного, конечно, но всё же». После чего он расплылся в самодовольной улыбке и потянулся за очередным свежеиспечённым капкейком.
Вскоре они допили свой чай и, продолжая разговаривать, поднялись на крышу. Эмили поставила танцевальную музыку, которую они, должно быть, слышали уже сотню раз. Когда они танцевали, мир вокруг словно растворялся. Каждое движение было полно энергии, своим особым смыслом. Однажды мать Эмили сказала ей, что в танце, как и в любви у каждого есть свой партнер. Эти слова проносились эхом в её мыслях каждый раз, когда они танцевали вместе. Иногда, когда музыка, наконец, переставала звучать, танец продолжался. После этих репетиций Эмили не чувствовала усталости, напротив, её переполняла энергия.
Закончив, она взглянула на Шарля и увидела, что он тоже разделяет её чувства.
«Не хочешь немного прогуляться?». Предложила она, выключая магнитофон.
«Не вижу причин отказываться». С улыбкой на лице, ответил Шарль.
Они спустились обратно в квартиру, чтобы взять вещи и затем отправились в парк.
На небе догорало заходящее солнце, в воздухе веяло легкой прохладой. Сам вечер располагал к прогулке на свежем воздухе. Эмили чувствовала, что никакие будничные заботы её больше не тревожат, а на душе было так спокойно и тепло, будто ничто в этом мире не способно омрачить этот день. Гуляя вдоль аллеи, они обсуждали свои планы на будущее.
«Так ты останешься здесь? В этом городе?». Спросил её Шарль. Этот вопрос поставил Эмили в тупик.
«Ты же знаешь, что я давно мечтаю уехать. Только вот это вряд ли возможно». С грустью в голосе ответила та. «Мне, безусловно, хотелось бы продолжить свою карьеру в Нью-Йорке, только, как видно журналист из меня неудачный, так как речи о повышении от начальства я даже и не слышала».
«Знаешь, я думаю, что в нашем мире возможно практически всё, нужно только захотеть этого. Достаточно сильно захотеть. Поставить себе цель и прорываться к ней словно от этого зависит твоя жизнь. Фактически так оно и есть, но речь не об этом. Если ты не веришь в себя, это не значит, что ты не способна достичь своей мечты». На этом месте он остановился и, взяв её за плечи, посмотрел прямо в глаза. «Я верю в тебя Эмили Питерсон. Я верю в то, что ты достойна жить так, как ты того хочешь. Я верю, что ты хороший журналист и замечательный человек. Не опускай руки, не разрушай мою веру». Он пристально сверлил её взглядом, словно пытался внушить ей свою веру в неё. Это длилось еще несколько мгновений, пока она не поняла, что он ждёт от неё ответа.
«Спасибо тебе Шарль, ты лучший друг, которого я только могла пожелать». Она одарила его самой теплой улыбкой, на которую только была способна. После чего на его лице появилось выражение облегчения, и, высвободив её из своей хватки, Шарль восстановил нарушенную между ними дистанцию. Возобновив свой неторопливый шаг, они больше не возвращались к этому разговору, плавно переходя с темы на тему, они спорили о разных, более или менее значимых вещах. Так они провели этот вечер, наслаждаясь вечерним пейзажем природы и спускающимися на город сумерками. Вскоре они свернули обратно в сторону её дома. Доведя её до двери подъезда, Шарль попрощался с ней и всё тем же неторопливым шагом направился к дому.
Прошло три дня с того момента как он выяснил всё что ему было нужно об Аароне Хейсеке. В его личном деле был записан адрес его постоянного проживания. Это была квартира его любовницы Джессики Миллиган. Конечно, Шарль понимал, что там его не окажется. Но, на всякий случай, он решил проследить за домом пару дней, положившись на везение, что Хейсек окажется не настолько уж и умен. Но по истечении трех дней он так и не объявился. Шарлю пришлось возвращаться домой и переодеться в костюм подешевле, взяв за основу тот факт, что социальные служащие получают гроши по сравнению с юристами. И так он снова отправился по этому адресу, но на этот раз Шарль поднялся на нужный этаж и постучался в квартиру. Дверь открыла худая блондинка, на вид чуть старше двадцати лет, с неясным затуманенным взглядом. Она явно была «под кайфом», Шарль понял это сразу как увидел её.
«Здравствуйте. Меня зовут Эдвард Кинс. Я надзиратель мистера Хейсека. Могу я его увидеть?». Спросил её Шарль с самой милейшей улыбкой, на которую был способен. Но, не успев ему ничего ответить, она сначала пошатнулась, а затем потеряла сознание. Шарль был готов почти ко всему, поэтому достав из сумки медицинские перчатки, которые он предусмотрительно успел прихватить из дома, он одел их и спокойно вошел в квартиру. Оттащив девушку от выхода и перевернув её на бок, чтобы та не захлебнулась собственной рвотой, он закрыл за собой дверь. Затем он бегло осмотрел квартиру на предмет иных путей отхода. Так он нашел окно, выходящее к пожарной лестнице, ведущей в безлюдный проулок. Шарль оставил его приоткрытым ровно настолько, чтобы успеть вылезти, если Хейсек всё-таки решит заглянуть в гости. Проверил пульс у Джессики и начал более тщательный осмотр квартиры. Первым делом он зашел в ванную. Две зубные щетки и мужская одноразовая бритва, всё донельзя дешевое.
«Значит, остается здесь редко и ненадолго. Ну, хоть что-то для начала».
Дальше спальня. Взяв мобильный телефон с прикроватной тумбочки, Шарль списал несколько его номеров. С лестничной клетки стали доноситься звуки шагов, сначала не такие явные, но по мере приближения к входной двери всё более отчётливые. Многоквартирный панельный дом, тонкая дверь. Шарль понял, что кто-то поднимается. Метнувшись к тому самому окну, он пролез наружу и стремглав поднялся по пожарной лестнице на крышу. До неё ближе, чем до первого этажа. Спустись он вниз, Хейсек его бы увидел. Как только он достиг крыши, то посмотрел вниз. Из окна вылезал уже сам Аарон и как Шарль и ожидал начал спускаться вниз. Он же открыл дверь, ведущую на лестницу, снял перчатки, убрал их в сумку и благополучно покинул здание. Затем перешёл на другую сторону улицы и, засунув руки в карманы своих полиэстеровых брюк, зашагал прогулочным шагом подальше оттуда.
«Ну что ж это был удачный день. До дома я добрался незамеченным. На счет Джессики не стоит и вовсе беспокоиться. Она меня даже не вспомнит, после всего того что она приняла ей повезет если она вообще выживет. Я уже пробил номера по GPRS и поставил на постоянный приоритет, так я всегда буду знать, где находиться Аарон. Думаю, не стоит спешить со встречей с ним. Послежу ещё несколько дней, может, найду ещё что-нибудь интересное. Итак, что я имею в итоге: Аарон всё-таки появляется на той квартире, если мне повезет, то он делает это по своему расписанию. Плюс ко всему у меня есть несколько его номеров, и теперь я всегда буду знать, где он находится. Но во всем этом есть и минусы. Меня могут подозревать в убийстве Сары. Я не могу исключать такой возможности». Об этом размышлял Шарль, сидя в своей гостиной и наблюдая за мигающими на мониторе точками.
«Несколько недель мне придется сидеть тихо и не привлекать внимания. Но риск велик. Если полиция получит ордер на обыск моей квартиры и компьютера, то это будет для меня конец. Все данные относящиеся к моей второй жизни, включая программу, я скопировал на карту памяти и спрятал в тайник в полу. Видимо не зря я сделал его на днях, пусть там всё и хранится до поры на всякий случай. Непосвященному человеку не отыскать его, так что это самый надежный способ. А, в случае необходимости, мне будет достаточно поджечь этот контейнер и отформатировать ноутбук, и все улики против меня будут уничтожены. Если бы мой психолог знал, кто я на самом деле, он бы ни за что меня не отпустил. Ни один психолог не отказался бы от такого занятного пациента. Я уже не просто убийца, так сказать, от случая к случаю, во мне проснулись инстинкты присущие охотнику. Для меня начинается большая игра, и она обещает быть интересной. В ближайшее время меня ждёт немало работы, как в моей обычной жизни, так и в обратной её стороне. Это будет тяжело. На кон поставлена и моя жизнь тоже. Придётся искать нестандартные пути решения проблем, сменять маски, играть роли и переходить с одной сцены на другую. Всё чаще я обнаруживаю в себе что-то новое, не присущее, как я думал ранее, моей натуре. Открыв в себе убийцу, я стал другим, это изменило меня. Кровь, омывшая мои руки, дала мне жизнь. И теперь, став её заложником, я впервые чувствую себя свободным. Как бы безумно это не звучало, суть от этого не изменится. Я зверь. Так было всегда. Он жил внутри меня, выжидал момента выйти наружу. И я поддался, освободил его. И он поглотил меня, заставил посмотреть на мир его глазами. Возможно, мне не поверят те, кто никогда не совершал того, что делал я, но это чувство дурманит разум, чувство безграничной силы. Оно заставляет устанавливать в жизни свои правила. Демон внутри тебя правит балом. Тайно неся эту тьму, словно невидимую корону, незримый знак отличия. И совершая свои помыслы, словно говорит миру: Я другой. Я волен проливать кровь. Питаться болью и страхом в глазах умирающих. И всё же я осознал для себя ещё кое-что. Такое поприще, как убийство требует точности, изящества и, даже не побоюсь этого слова, красоты. Не все придерживаются подобного подхода. Многие убивают лишь ради забавы, денег, власти. Но я Я действую иначе». Всё это время Шарль нервно разгуливал по квартире. Мельком увидев своё отражение в зеркале, он вдруг остановился. Что-то в нём изменилось. Не во внешности в целом, но во взгляде. Он подошел ближе, так, чтобы свет падал ему на лицо. Ещё с мгновение он всматривался в отражение своих глаз. Затем он резко отшатнулся от зеркала и, пятясь назад, вернулся обратно в гостиную.