Но через пару месяцев боль постепенно отпускала его. Он многое теперь мог делать сам, мог сгибаться в коленях и управлять коляской. Все, что было невозможным просто взять и пойти. Для этого, как говорили врачи, нужно «заново учить свои ноги работать».
А пока на нем стояло незавидное клеймо «инвалид». Это было непривычно для Матвея, и первое время он психовал, что однажды какой-то злой рок разом лишил его всех возможностей и заставил отложить дела на неопределенный срок. Он приостановил свою учебу и больше не мог работать, хотя в фотографии состояла его жизнь. Конечно, его руки в порядке и фотографировать он может. Но что ему запечатлеть в данный момент на камеру? Скоро Новый год, его редко вывозят гулять на улицу и в больнице ему снять нечего. Оставалась единственная приятная мысль о чудом уцелевшей в аварии Стасе и их дочери. Парень питался этой мыслью как живительной водой.
Как-то в ноябре месяце отец с сожалением сказал ему, что машина ремонту не подлежит, но Матвей даже не осмелился залезть в Интернет посмотреть фотографию.
Судя по том, как мне переломало ноги, говорил он, это и так понятно.
Тридцать первого декабря эта авария для всех стала чем-то, что давно осталось в истории, но для парня это страшный сон наяву до тех пор, пока он в коляске. Из больницы его еще не выписали, по крайней мере, он может самостоятельно выкатиться из палаты, чтобы элементарно посмотреть в окошко.
Друзья часто приходили к нему и разговаривали так, будто ничего не произошло, пытаясь подбадривать его. Но по-настоящему хорошо Матвею становилось наедине со Стасей. В праздник он не мог дождаться, когда все уйдут, а невеста придет к нему, чтобы встретить Новый год.
Они оба сидели темным вечером на кровати. Стася, весело рассказывая что-то о дочери, чистила ему второй мандарин. Она была так красива сегодня в теплом платье и с распущенными темно-рыжими волосами! Папа принес им маленький телевизор, чтоб ребята могли следить за часами вместе со всеми. Парень сообщил Стасе, что дней через пять он будет дома.
Я знаю, Богдан меня известил. Ответила она. А чуть позже мы с дядей Петей заберем из больницы Степаниду.
Это здорово, а почему с дядей Петей?
Ведь биологически это его внучка. Он ходит такой счастливый!
Матвей погрустнел.
Я, конечно, уже люблю эту девочку, но так бы хотел кое-что поправить и сделать ее своей до конца
Стася перестала чистить фрукты и прилегла ему на грудь.
Она наша. Колесниченко Степанида Матвеевна. Очень интересное, между прочим, имя. Ведь когда мы распишемся, ты хотел взять мою фамилию?
Не хочу плюс к своей сегодняшней инвалидности оставаться еще и Безруковым.
Очень смешно.
И не говори.
Вдруг в дверь палаты скромно постучали, Богдан заглянул сперва одним глазом, потом полностью показалось все лицо.
Привет, детишки. Можно к вам? С наступающим.
Тебя так же, доктор, только эти детишки уже родители. Улыбнувшись, напомнил Матвей. Иди, сядь.
С удовольствием. Как чувствуешь себя?
Ты у меня это спрашивал на вечернем обходе.
А у своего доброго друга я спрошу еще раз. Богдан перевел на Стасю взгляд. Матвей меня спас тогда. Я в долгу.
Разве к слову «дружба» можно отнести такое понятие как долг? спросил Матвей.
За это длинное проведенное в больнице время он полюбил Богдана и успел заметить, что он не такой скользкий человек, как казалось раньше. Он просто неудачно влюбился в прошлый раз и сошел с ума. На мгновение. С кем не бывает?
Они долго разговаривали и смеялись втроем, пока в палату не постучался заведующий отделения. Этот врач представлял собой мужчину, сильно похожего на Богдана внешностью, только старше лет на двадцать. Стася и Матвей прекрасно знали, кто он.
Нам надо поговорить. Властно сказал он Богдану, и тот повиновался с большой неохотой, насколько заметила Стася.
Двое мужчин скрылись в кабинете заведующего.
Ну чего тебе? лениво спросил Богдан, скрещивая руки на груди.
Начальник резко развернулся к нему.
Не смей так со мной разговаривать, если хочешь занять мое место через несколько лет.
Богдан, хитро улыбнувшись, тут же сменил тон, но и тот зазвучал настолько неестественно, как будто все, что им только одолевало в этот момент это страсть к глумлению.
Я тебя внимательно слушаю, папочка.
Степан Кареев тяжело вздохнул. За что судьба его с женой наградила этим идиотом? Как он мог такой у них получиться? «Богом данный» переводилось его имя наперекор всему здравому смыслу, скрывая под собой истинную сущность. Потому что этого человека не ангел, а дьявол создал.
Ты, верно, будешь песочить меня за плохую работоспособность? издевательски спросил Богдан, зная, что это не так.
Нет, работаешь ты блестяще.
И тебя это, видимо, чудовищно раздражает. Не знаешь, как бы еще можно меня унизить. Ни избавиться от меня ты не можешь, ни исправить. Досада, не иначе! Так о чем пойдет речь?
О пациенте.
Имя.
Матвей Безруков.
Это тот, который теперь Безногов? Вроде слышал что-то.
Речь идет о его жене.
Они не расписаны.
Плевать. Эта девушка занята! Почему тебя только на таких и тянет? Я видел, как ты смотришь на нее уж два месяца! Что ты опять придумал? Тебе нравится этот соревновательный процесс? Получаешь удовольствие, разрушая пары? А потом опять будешь резать вены, когда ничего не получится! А не получится стопроцентно, потому что насильно любить не заставишь.
Папа. Не собираюсь я ухаживать за ней. Мы просто друзья. И давай не будем портить друг другу праздник. Через час Новый год! Давай начнем его как идеальная парочка: папа плюс сыночек! Хоть раз в жизни, плиз! А потом я дам клятву врача, что не трону Стасю. Парень замысловато помолчал. Она сама придет ко мне.
Степан сделал отмашку и направился к двери.
Делай, что хочешь. Я больше не вытащу тебя из грязи. Пошли в ординаторскую, ребята там накрывают столик.
Не надо больше со мной разговаривать так хамски, а тем более распускать руки. Добавил в диалог Богдан, заставив отца задержаться. Мне уже не десять лет, а тридцать два. Я тебе могу сдачи дать. И попробуй, поднимись после этого я бью всего один раз.
Я знаю. Тебе тридцать два. Развернувшись, подчеркнул Степан. В твоем возрасте мужики имеют относительно взрослых детей, а ты собрался папе морду бить.
Ну прямо как ты мне в детстве! иронично подметил Богдан, находя это сейчас забавным.
Потому что рядом с тобой любой человек чокнется. Сказал в свою защиту Степан. Сразу после того, как ты переехал, оставив нас с матерью в покое, мы зажили, наконец-то, в свое удовольствие. А мне было бы еще легче, если б ты в другом городе жил. Я тебя ненавижу. Ты меня состарил лет на тридцать, пока столько же лет мотал мне нервы, живя вместе с нами.
Высказавшись, отец покинул Богдана, и тот, проводив его взглядом, уставился в дверь такими страшными глазами, точно заклинал ее сгореть.
Через час Стася наполнила им с Матвеем бокалы вкусным манговым соком.
Когда в двенадцать часов они с любимым выпили и загадали одинаковые желания, мимо двери незаметно прошмыгнул Богдан, застав их за долгим ласковым поцелуем.
Глава 4
В начале января Матвей оказался дома. Он снова спал рядом с любимой девушкой, что заставляло его с каждым днем чувствовать себя все лучше. Отец и Стася ухаживали за ним в те моменты, когда он особенно нуждался в помощи дополнительных рук. Частенько приходил лучший друг Тимур. Он, в основном, помогал ему мыться, но иногда совместно со Стасей с удовольствием готовил обеды.
А почему, улыбаясь, говорила Стася, ты не хочешь, чтоб я купала тебя?
Потому что это мерзость. Бурчал Матвей, находя ее игривость неуместной.
Это твое мнение. Может, меня это возбуждает.
Меня это возбуждать начнет, когда я поправлюсь.
Вообще-то Матвей довольно часто нервничал и ругался, но Стася не обращала внимания.
Однажды никого не было в спальне. Был будний день. Стася убиралась в ванной, отец работал, друзья учились. Матвей покачивался в инвалидной коляске вперед-назад. Он отложил в сторону какой-то мужской журнал, который давал ему почитать Тимур. Сейчас у него есть много времени, чтобы смотреть телек или читать. Но Матвей не хотел такой жизни. Ему необходимо учиться и работать, развиваться в творчестве. Скоро привезут Степаниду, и он хочет заботиться о ней с полной самоотдачей, но теперь уже долго не сможет.