Каждый день был сплетён, как морская сеть, из тысячи упрёков и насмешек, эта прочная сеть опутывала меня, не давала двигаться и душила. За столом я боялась взять лишний кусок Элизабет с утра до вечера твердила, что я мерзкая толстуха. Потом она и вовсе посадила меня на диету, оставив в свободном доступе на кухне капусту и морковь. Еды в холодильнике почти не было, Элизабет и её муж чуть ли не каждый день ходили в пиццерию и рестораны.
Диета. Это был самый настоящий кошмар. Наверное, заключённые Бухенвальда страдали меньше, чем я. Ведь они видели вокруг таких же измученных голодом, поедающих мутную баланду пленников. А я видела вокруг себя сытых, жующих людей, видела живописные витрины с тортами или с колбасой и мясными деликатесами. В телевизоре постоянно показывали кулинарные шоу, ведущие сладострастно причмокивали и облизывали пальцы.
По ночам мне снились булки и пирожные, или зажаренный стейк, или шоколадные конфеты. Нет, я, конечно, не умерла от голода, но ужасно настрадалась за те месяцы, пока не нашла выхода из ситуации. Я познакомилась в школе с двумя девочками, равнодушными к еде (да, и такое бывает!), и за массу мелких услуг они стали отдавать мне свои завтраки и приносить из дома ещё что-нибудь.
Кроме клички «жирдяйка» за мной закрепилось звание «вечно голодной Энни». После школы я теперь болталась на улице, так как все дополнительные занятия художка, танцы куда меня записывала мама, Элизабет отменила. Это стоило денег, а она не желала тратить на племянницу ни одной лишней копейки. Так вот, я слонялась по булочным и кафетериям, осваивая амплуа безмолвной попрошайки. «Что тебе, малышка? спрашивали люди в ответ на мой жадный взгляд. Угостить тебя печеньем?».
Настойчивые поиски пропитания однажды едва не довели до беды. Один симпатичный мальчик из класса позвал меня в гости, сказав, что бабушка испекла яблочный пирог. За кусок пирога я бы навечно продалась в рабство. Приглашение удивило, ведь одноклассники не стремились со мной общаться, в школе я была отщепенцем.
Вслед за мальчиком я вошла в квартиру, жадно принюхиваясь и надеясь ощутить волшебный аромат горячей выпечки. Я уже чувствовала, как тает во рту сладкая яблочная начинка
Дверь захлопнулась позади меня. Я вдруг застыла, поражённая внезапной мыслью, что мальчик, наверное, в меня влюбился! Зачем иначе приглашал бы в гости? Пусть Элизабет постоянно обзывала меня мерзкой уродиной, но в зеркале отражались огромные карие глаза с длинными чёрными ресницами и пухлые розовые щёчки и я хорошо помнила, как задыхалась от восторга милая мама: «Ах, ты моя красавица!».
Точно, мальчишка в меня влюбился.
Я доверчиво озиралась, стоя в прихожей с тяжёлым портфелем за спиной, глупый одиннадцатилетний ребёнок. В квартире у мальчика не оказалось ни бабушки, ни пирога! Зато там находился»
Рассказ Энни был прерван стюардессой. Она неслышно подкралась к моему креслу и шёпотом поинтересовалась, не хочу ли я шампанского.
Приятно летать бизнес-классом!
Выпив бокал, я поняла, что не могу продолжать чтение меня капитально разморило, английский текст расплывался перед глазами. Лететь оставалось всего ничего, через полчаса начнётся снижение. Настя продолжала сладко дрыхнуть на моём плече.
Наверное, мне надо быть помягче с подругой Хватит попрекать её каждым съеденным куском и постоянно напоминать о лишних килограммах. Она всё и сама прекрасно знает, вряд ли моя постоянная агрессия поможет ей справиться с проблемой.
Я протянула руку и поправила на Насте съехавший плед, а потом склонила голову на её макушку, не в силах бороться со сном. Засыпая, подумала о том, что Насте повезло гораздо больше, чем книжной Энни: хотя в школе моя подруга тоже подвергалась издевательствам сверстников, в её жизни присутствовала блистательная Изабель Бриссон.
К счастью, она была совсем не похожа на злобную тётку бедной Энни.
Вообще никакого сравнения.
Секс по телефону
На экране улыбалась Натка моя восемнадцатилетняя дочь, студентка французского университета. Я сидела в офисе и общалась с ней по скайпу.
Хорошо долетели?
Чудесно!
И уже на работе!
А как же! весело ответила я.
Из угла кабинета донесся сдержанный ропот это Настя намекала мне, что хороший руководитель не потребовал бы от подчинённой появиться в офисе через пару часов после возвращения из дальней командировки. Но разве она не успела бросить чемодан и принять душ? И потом, она отлично отдохнула в самолёте. Спала, как сурок!
Ты, правда, не обиделась, что я не приехала к тебе в Париж?
Наткин университет находится в городе Монпелье, на юге Франции. Мы договорились, что дочь приедет к нам на выставку на пару деньков на скоростном поезде ТЖВ. Но она не смогла. И мы, в конце концов, опять же пообщались по скайпу. Считай увиделись.
Вовсе не обиделась! Я понимаю, ты студентка, у тебя столько дел.
Спасибо. С Володей встретилась?
Его нет, он всё ещё в Ханты-Мансийске.
О, жаль!
М-да. Господин Константинов, этот коварный Вольдемарище, очаровал всех девочек в моём окружении. Четыре года назад он в два счёта законтачился с Наткой, и сейчас они души друг в друге не чают. Он запросто сдружился с Настей, один раз даже уснул на ней в аэропорту, как на подушке, когда наш рейс задержали на пять часов. Проснувшись, нагло заявил, что так сладко он не спал никогда в жизни.
Скотина.
Да, мой муж со всеми дружит. А со мной постоянно ругается. Конечно, все девицы говорят ему только приятное: ах, Владимир, ах, Володечка, ах, ах!
А я всегда говорю правду. У меня такой характер. Он не поехал со мной в Париж разве это не свинство? Или даже предательство. Я так ему и сказала. В ответ он взорвался словно я бросила спичку в бензобак
Любовь это война.
Мам, неужели опять поругались?
Есть немножко.
Да что же вы за люди такие! возмутилась Натка. Мама, когда ты начнёшь ценить то, что имеешь? Константинов козырной туз, подброшенный тебе судьбой!
Ха! Да мы из-за того и поругались я объясняла ему, как он мне дорог. Ведь я мечтала поехать в Париж с ним, а вовсе не с Настей! Нет, Настя, нет! закричала я, увидев боковым зрением, что глаза помощницы наполнились слезами, а пухлые губки поползли вниз к подбородку. Я не это хотела сказать, не начинай, пожалуйста! Боже мой, какие все обидчивые!
***
Всё, что я поручила Насте, она могла бы сделать за полчаса. Всего-то:
1. Отправить спецификации на ортопедическое оборудование партнёрам в Гуанчжоу.
2. Написать коммерческое предложение по девяти новым заявкам.
3. Внести мою правку и отправить Свете (юристу) на проверку два дистрибьютерских договора.
4. Распечатать накладные для Тюменского завода мединструментов.
5. Подготовить для сайта фотоотчёт о нашем участии в выставке, а текст я сама напишу.
6. Заказать перевод на французский язык гигиенических сертификатов и товарно-транспортных накладных для компании в Лионе.
7. Заказать воду для кулера.
Всё, больше никаких заданий.
Неужели трудно?
Для сравнения в моём списке в этот момент было в два раза раз больше позиций, и все они гораздо масштабнее.
Однако к обеду Настя всё ещё не справилась с заданием. Она слишком долго раскачивается.
Мы арендуем светлую, современную, но очень маленькую комнатушку в бизнес-центре. Если бы Настя сбросила пятьдесят килограммов, офис не казался бы таким крошечным.
Стоп! Я же поклялась в самолёте, что больше не буду попрекать её лишним весом не хочу уподобляться преследователям бедной девочки Энни
Мне казалось, Настя легко относится к замечаниям в адрес её фигуры. Да, на мои придирки по поводу плохо сделанной работы она всегда реагировала бурно, обижалась. А язвительные ремарки насчёт лишнего веса пропускала мимо ушей мои слова отскакивали, как теннисные мячики, от её пышных упругих боков.
Но теперь, прочитав о страданиях книжной Энни, я задумалась: действительно ли мой яд безобиден? Я же не знаю, что творится у Насти в душе. Как часто мы самонадеянно считаем человека открытой книгой. А в этой книге между строк невидимыми чернилами написано ещё очень многое.