«Ребята» мигом ретировались, а сам предводитель ударной бригады вновь виновато пожал плечами, спрятал под обширный пиджак «стечкин» и, пятясь задом, последним покинул пределы спальни. Аккуратно, как бы рассчитывая на то, что подвергшаяся бессмысленной атаке дверь простит его за былое грубое обращение, прикрыл за собой обе створки.
Видал? гордо спросил Лавр у Мошкина. Никто не дремлет.
Санчо тоже разоружился.
Похвально. На его лицо вновь вернулось отсутствующее выражение, и он спокойно двинулся к оставленному подносу.
Глава 2
Да что ж такое! Федечка яростно и совершенно непроизвольно, не имея ничего личного за душой, оттолкнул в сторону невысокого прыщавого белобрысого паренька в огромных очках. Пропустите!
Он решительно выбрался из плотной, гудящей на разные голоса толпы, скопившейся возле стендов с вывешенными пять минут назад списками. Старое, построенное еще в сталинские времена, здание университета напоминало сегодня растревоженный муравейник. Впрочем, таковым оно было и в другие дни, но, когда к обычному постоянному контингенту студентов прибавлялась еще и ватага рвущихся к знаниям абитуриентов, тут уж точно не протолкнешься. Если не затопчут, то раздавят.
Федечка лихо забросил на плечо свой компактный рюкзачок и, оставив позади себя погрязшую в собственном гвалте, орущую и эмоционально переполненную впечатлениями молодежь, уверенно направился к широкой гранитной лестнице, ведущей на второй этаж. Вот только обиженно поджатые губы, как у маленького ребенка, лишенного перед сном сладостей, входили в яркий диссонанс с не по-детски решительным взглядом и блеском голубых глаз. Парнишка стремительно, как на крыльях, взлетел по ступенькам и так же быстро, не сбавляя взятого за основу темпа, направился к кабинету с обитой красным дерматином дверью. Возле самого входа в необходимое помещение остановился и набрал в грудь побольше воздуха. Звонко постучал по деревянному косяку согнутыми костяшками пальцев.
Вообще-то сейчас обед, донесся изнутри недовольный мужской голос.
Однако Федечка, будто не расслышав слов невидимого до поры до времени собеседника, толкнул от себя дверь и шагнул на порог. В душе у него металась настоящая буря, требующая немедленного выхода.
А я хочу справедливости! жестко произнес он, смело взирая на полного усатого господина, расположившегося за массивным столом возле окна.
Мужчина с седыми висками и огромным, почти в пол-лица, красным носом невозмутимо жевал таких же внушительных размеров, как и он сам, бутерброд с сыром, и крошки, скатывающиеся по его густым усам, падали на заваленную многочисленными документами полированную столешницу. Узрев, кто же именно пожаловал в его кабинет с претензиями, представитель вузовской власти сменил равнодушное и постное выражение лица на саркастическую ухмылку.
И только? хмыкнул он.
Семь человек набрали такой же балл! Обида переполняла Федечку. Проходной!
Усатый мужчина лишь на одно мгновение прервал свой хаотичный жевательный процесс и веско произнес:
С таким баллом принять можно было лишь пятерых.
Почему не меня? Напор парнишки был внушительным, но вот сделать пару лишних шагов по направлению к массивному столу он так и не отважился.
В лоб ответить? все с той же ехидной улыбкой поинтересовался оппонент. Без протокола?
Валяйте в лоб, без протокола.
В меру упитанный красноносый господин неспешно отправил в широкую пасть оставшийся кусок бутерброда, абсолютно не стремясь нарушить установившуюся в кабинете тишину, затем с глубоким удовлетворением от завершенного процесса поочередно облизал каждый палец на правой руке и безпардонно вытер кисть о скрытую под столом штанину. Только после этого сцепил руки в замок и положил их прямо перед собой. Скептически оценил прическу своего юного собеседника.
Кто у вас родители, молодой человек? последовал нехитрый вопрос.
Допустим Федечка опустил глаза в пол и с досадой скрипнул зубами. Допустим, нет родителей. Только тетя есть.
Когда есть тетяэто замечательно. Казалось, что в голосе мужчины на мгновение промелькнули теплые интонации. Когда тети нет Он энергично встряхнул головой, возвращая себе былой апломб и чувство явного превосходства. Единственное, что можно сделать, подготовительные курсы. Без собеседования, без экзаменов и со скидкой в пятьдесят процентов. Как сироте.
Сколько? Федечка снова поднял открытый взор.
Собеседник усмехнулся. Видимо желая подчеркнуть столь незамысловатым способом всю весомость своих дальнейших слов, он по-деловому взял со столешницы какую-то отпечатанную бумагу, мельком ознакомился с ней и отложил на другой край стола. Ну просто сама занятость!
Примерно двести в месяц.
Чего? Интуиция подсказывала юноше, что он и так уже знает ответ на поставленный вопрос.
Ну не рублей, естественно, оправдал его прогнозы визави.
Без скидки? В детском еще голосе просквозила неприкрытая надежда.
Нет. Усатый покачал головой. Двестиуже со скидкой.
В разговоре вновь повисла пауза. Собеседники внимательно изучали друг друга, буравя пристальными взглядами. Федечка до боли закусил нижнюю губу.
Смешно! без малейших признаков какой-либо веселости произнес он.
Обхохочешься, в унисон ему ответил этот красноносый коррупционер.
Но парнишка уже не слышал его слов. Круто развернувшись, Федечка вышел из кабинета, и последняя реплика усатого потонула в звуке громко хлопнувшей двери.
А парнишка уже не просто спускался вниз по лестнице, он буквально кубарем скатился вниз и, стремительно миновав все еще грудившуюся возле стендов со списками толпу, выскочил на улицу. Решительный и уверенный в себе и своих поступках мужчина исчез, уступив место ранимому юноше. На глаза Федечки независимо от его воли и желаний накатывались крупные слезы, а подступившая к горлу обида на все человечество застряла в горле неприятным комом. Сейчас парню большего всего хотелось, наплевав на все приличия и оценку окружающих его людей, просто по-детски разрыдаться.
Улица встретила Федечку привычным гулом и беззаботно снующими взад-вперед прохожими. Ласковое летнее солнышко, к настоящему моменту уже успевшее разогреть податливую почву, на некоторое время скрылось за облаками, будто разделяя с юным Федором Розгиным его отнюдь не радужное настроение. Пешеходы с опаской стали поглядывать на небесный купол, опасаясь, не разразится ли после обеда нежелательный ливень. Федечка на мгновение остановился, шумно вдыхая и выдыхая воздух раскрытым ртом. Таким простым и стандартным способом он рассчитывал вернуть себе эмоциональный внутренний баланс. В эту самую секунду его блуждающий взгляд и выхватил в многоликой толпе тетку.
Клавдия огромными семимильными шагами пересекла проезжую часть, ловко увернувшись от входящего в поворот частника на разбитой допотопной «шестерке», и устремилась навстречу племяннику. Она-то заметила его еще в тот момент, когда Федечка ступил на крыльцо вуза. На женщине аккуратно и с достоинством красовалось простенькое старомодное платье в зеленый горошек, на ногах открытые босоножки, волосы забраны назад, а отсутствие на лице какой-либо косметики еще больше делало ее похожей на представительницу давно минувшей эпохи. Но Клавдия никогда не стремилась произвести впечатление на окружающих, а потому всегда основывалась в одежде и собственном внешнем обличье на внутренний настрой.
Ее озарившийся было надеждой взор наткнулся на хмурое, едва ли не плаксивое выражение лица родного племянника, и Клавдия сокрушенно закачала головой. Каких-то слов в данной ситуации и не требовалось. Неутешительный результат предсказывался без видимых затруднений. Розгина ощутила, как в груди предательски екнуло сердце. Неудачи Федора она расценивала как свои личные. С годами выработанный, можно сказать, материнский рефлекс.
Однако женщина, вплотную приблизившись к Федечке, все же позволила себе обратиться к юноше с незамысловатым вопросом:
Ну?
Она пыталась заглянуть племяннику в глаза, но тот стоял, потупив взор в раскаленный летней жарой асфальт, и не спешил делиться с тетушкой итогами сегодняшней отчаянной вылазки. Федечка неопределенно взмахнул рукой и уже, вместо ответа, собирался было пройти мимо Клавдии, но она цепко ухватила его за локоть.