Уточнить что-либо у сына именитый вор в законе не успел. Белоснежная дверь в кабинет программиста отворилась без предварительного стука, и на пороге возник уже облаченный в брюки и жеваную футболку Мошкин.
Пудинг подан, сэр! с издевкой объявил он, подражая английским дворецким.
Возможно, в другое время и при иных обстоятельствах Федор Павлович накинулся бы на своего соратника с претензиями. И не столько из-за язвительного тона, сколько из-за бестактного вторжения в апартаменты сына. Но сейчас был совсем другой случай.
Санчо! Лавриков шагнул навстречу Александру и положил на поднос с пудингом полученный несколькими секундами раньше от Розгина лист бумаги. Пулей узнай, чей это номер!
Санчо скосил взгляд.
Я и так знаю, заявил он.
Чей?
Домашний Дюбеля.
Лавриков побледнел как полотно. Он вновь повернулся к Федечке и строго спросил:
Кто мог такое заложить?
Тот беспечно пожал плечами:
Только тот, кто знал пароль доступа. Куча народу, наверно?
Только один, кроме меня и тебя, задумчиво изрек криминальный авторитет, и лицо его осветилось кривой усмешкой, не предвещавшей ничего хорошего. Даже Розгин без труда уловил эту перемену, хоть и знал Лавра несколько дней. Врубай свою последнюю вещицу, Федечка. На полную, хмыкнул вор в законе. А я отлучусь.
Куда? обеспокоенно бросил ему в спину юноша, когда Федор Павлович энергично двинулся к выходу.
У тебя нет прав ограничивать мою свободу. Лавр только повернул голову через плечо. Отец перед сыном не в ответе.
Я пока еще ответа не требовал
Ты спросил «куда».
Их взгляды на мгновение пересеклись, и в голосе Федечки вдруг засквозило что-то вполне искреннее, без присущей ему напускной бравады.
Не надо, может, отлучаться? Поздно. Плюнь.
Не могу, честно признался крупный криминальный авторитет. Когда плюют в меня Даже виртуально. Лавриков виновато развел руками.
Как договаривались. Холеная рука Дюбеля с ухоженными ногтями вынырнула из салона иномарки и небрежно протянула Гамлету пухлый почтовый конверт с изображением авианосца.
Очередная встреча финансового советника Лавра с лидером конкурирующей группировки происходила на том же месте, что и предыдущая. Инициатива эта исходила от Дюбеля. Он полагал, что менять точку рандевуплохая примета. Гамлет беспрекословно согласился с этим нехитрым доводом, не желая перечить вспыльчивому и скорому на расправу молодому авторитету.
Распечатав конверт, кавказец просунул в него свои юркие тонкие пальцы и энергично зашелестел новенькими купюрами. Быстро считать деньги тезка шекспировского героя умел. И любил. Сумма устроила продажного лавровского соратника. Он удовлетворенно кивнул и без лишних разглагольствований выудил из внутреннего кармана пиджака практически идентичный конверт, но с другим рисунком. На нем красовалась экстравагантная блондинка в красном бикини.
Копии анализов, проинформировал Гамлет визави, скрытого от его прямого взора, и конверт плавно опустился в раскрытую ладонь Дюбеля, нависшую над боковым стеклом автомобиля. Голодной лаборантке этой генетической стольник покажи, да она во всех деталях подтвердит.
Кавказец буквально светился от счастья и распиравшей его гордости. Еще бы! Раскопать такую бомбу, способную погубить Лавра за считаные секунды! Предел мечтаний любого стукача. Корреспонденция скрылась в недрах иномарки, и Дюбель наконец-то соизволил выставить на обозрение собеседника свое овальное лицо с щеголеватыми усиками.
Стольникгораздо дешевле полномасштабных боевых действий, высказался он, открыто глядя в карие немигающие глаза кавказца. И разрушительней. Но с Лавром бумажки не нужны. Достаточно просто знать.
Дюбель криво ухмыльнулся и уже в следующее мгновение повернул ключ в замке зажигания. Его серебристый автомобиль решительно тронулся с места.
Деньги, полученные от Дюбеля в качестве вознаграждения за раздобытый убойный компромат на Лавра, позволили Гамлету не только прийти в прекрасное расположение духа, но и сытно поужинать в одном из самых фешенебельных ресторанов столицы. Неприятный осадок, образовавшийся на душе консультанта по экономике после утреннего совета, испарился безвозвратно.
Сейчас Гамлет не чувствовал обиды или злости по отношению к заносчивому юнцу, на поверку оказавшемуся сыном именитого вора в законе. Не чувствовал он ничего подобного и к самому Лаврикову, весьма жестко поставившему его на место при посторонних. Теперь кавказцу все это казалось далеко не существенным. Будучи человеком более-менее разбирающимся в воровских законах, Гамлет прекрасно понимал, чем грозит для Лавра генетический анализ. Дюбель не упустит такого колоссального шанса прижать конкурента к ногтю. Федор Павлович по собственной инициативе вырыл себе могилу. Так что тут грех было жаловаться на кого бы то ни было.
Гамлет, насвистывая себе под нос какой-то незатейливый мотивчик, уверенно загнал автомобиль в просторный гараж, расположенный в двух шагах от его дома, и, поправив тугой узел галстука под белоснежным воротом рубашки, направился к подъезду. Нельзя сказать, что выходец из солнечной страны чувствовал себя в безопасности. Напротив, с тех пор как Гамлет начал вести двойную игру, он опасался каждого подозрительного шороха. Старался все время быть начеку и полностью отдавал себе отчет в том, какой суровой и жестокой будет расправа Лавра, узнай он о тайных играх своего советника.
Кавказец сунул в рот сигарету, оглядевшись по сторонам, зашел в подъезд и пулей взлетел на четвертый этаж. Только здесь он смог окончательно успокоиться и перевести дух. Щелкнула музыкальная зажигалка, и Гамлет подпалил кончик прилипшей к нижней губе сигареты, счастливо улыбнулся. Бронированная дверь со сложной системой встроенных замков всегда вселяла в него уверенность в стопроцентной недосягаемости. Разобравшись с хитрыми запорами, кавказец зашел в квартиру. Скинув с себя модные туфли и расстегнув пиджак, он прошествовал в просторную, богато обставленную гостиную.
Гамлет уже был навеселе, порадовав свой организм бокалом излюбленного вина, но к моменту возвращения в законную обитель этой дозы ему показалось маловато. Зато во встроенном баре лавровского финансового советника всегда хранилась бутылочка грузинского вина, в свое время одобренного еще самим Иосифом Сталиным. Вот ею-то и стоило сейчас воспользоваться.
Бар распахнулся и ослепил перекатывающего в зубах сигарету Гамлета яркой подсветкой. Рука решительно потянулась к матовой бутылке красного вина, но едва пальцы ухватили ее за узкое горлышко, как за спиной кавказца вспыхнул еще один источник освещенияхрустальная люстpa под потолком. Гамлет вздрогнул, бутылка выскользнула и, не устояв на полочке, с размаху плюхнулась на пол. Хозяин апартаментов резко повернулся назад.
Карие глаза жгучего брюнета зафиксировали то, чего больше всего и опасались в настоящий момент. На изящном низком диване цвета сафари бок о бок расположились Лавр и Санчо. В двух шагах от них рядом с настенным выключателем замер ухмыляющийся во весь рот Ессентуки. Гамлет лихорадочно сглотнул набежавший в горло ком, хотел было произнести что-то вроде дружеского приветствия, но не смог. Предательски закостеневший во рту язык не желал шевелиться. Интуиция и чувство самосохранения подсказывали Гамлету, что странный визит криминального авторитета с двоими подручными отнюдь не случаен.
Лавр неторопливо поднялся с дивана и скинул с себя белоснежный пиджак.
Гамлет, ты, случайно, про Йорика не слышал? ласково пропел Федор Павлович.
Нет, а что? Голос Гамлета задрожал, и все его попытки взять себя в руки разбивались в прах. Кто такой Йорик? Я его не знаю!
Лавр усмехнулся:
Плохо не знать классику. Это череп был такой. Его звали Йорик.
Череп? Кавказец снова сглотнул и отер ладонью выступившие на лбу мелкие капельки пота. А вы в гости, ребята, да?
Для гостей время неурочное, молвил Ессентуки, отталкиваясь от стены массивными плечами и надвигаясь на собеседника подобно огромному локомотиву. Мыпотолковать. За экономику.
Гамлет машинально попятился назад, но его спина достаточно быстро встретилась с открытой дверцей бара. В эту секунду консультант по экономике почувствовал себя загнанным в угол зверем. Отступать было некуда. Лавриков с хмурым выражением лица повесил свой модный пиджак на спинку высокого стула и демонстративно хрустнул пальцами. Затравленный взгляд кавказца переместился в направлении Санчо, но Мошкин лишь страдальчески развел руками. Дескать, сам виноват.