Да, Рэйчел попросила меня присматривать за Джули, потому что на нее поступают жалобы.
Правда? Как замечательно! Может быть, «Туфлос» решит сделать мне подарок на Рождество заранее и уволит ее? Я радостно запихиваю в рот кусок курицы.
Ага. Только не жди, затаив дыхание, а то задохнешься. Кстати, как вообще этот новый парень? В прошлый раз, когда мы о нем говорили, ты сказала, что дело не движется.
Ничего нового. Я так ни хрена и не добилась. Это здорово сбивает меня с толку. Он вполне дееспособный и кажется абсолютно нормальным человеком что он здесь делает? Почему его нужно лечить?
Какой у него диагноз?
Ага, хороший вопрос. Можно подумать, в его истории болезни есть диагноз. Тогда все было бы слишком легко.
Думаешь, ему вообще можно поставить диагноз?
Если бы мне нужно было кровь из носу это сделать, допустим, для страховки или вроде того, я бы поставила расстройство приспособительных реакций. Но это с большой натяжкой. Тут должно быть нечто очень важное, что совершенно от меня ускользает. Слишком странно, что его приняли в психбольницу. Не считая того, что он не желает общаться и отвечать на вопросы, и еще дикого упрямства, я не вижу в нем ничего ненормального.
Хочешь, я с ним встречусь? Посмотрим, может, мне придет в голову какая-нибудь светлая мысль.
Дэвид всегда готов прийти на помощь. Так сказать, пробежать за меня лишнюю милю. Это удивительно.
Нет, спасибо. Но приглядывай и за ним тоже, если можно, вдруг заметишь что-то полезное.
Дэвид улыбаетсяу него очень милая, хотя и немного покровительственная улыбкаи неловко треплет меня по колену. Он отворачивается к окну, а я пытаюсь проникнуть в его мысли. И посмотреть, нет ли внутри его местечка, где могла бы уместиться и я.
22 ноября, 11:06
Несмотря на то что мы так никуда и не продвинулись с историей болезни, Ричард, кажется, чувствует себя наедине со мной вполне комфортно. Может быть, он даже начинает мне понемногу доверять. Теперь он даже разговаривает со мнойправда, не о том, что было бы для меня полезно, то есть не о том, что касается его психического здоровья, однако, по крайней мере, произносит слова вслух. Он рассказывает мне о книгах, что прочитал, или о тех, о которых много слышал, но пока еще до них не добрался. Я, в свою очередь, просвещаю его насчет того, что нового произошло в музыкальной индустрии, и перемены ему страшно не нравятся. Сегодня у нас очередной сеанс, и мы постепенно оттаиваем, настраиваемся друг на друга.
У вас есть сотовый телефон? интересуется Ричард. Этим утром он не побрился, и я вижу светлые волоски бороды, пробивающиеся сквозь расширенные поры.
Да, у меня есть телефон. А почему вы спрашиваете? Мои ноги скрещены, а кресло развернуто к Ричарду. Так мы обычно сидим, даже если сеансы проходят в молчании. Это известный терапевтический метод. Людям неудобно сидеть в полной тишине, так что, если психолог устраивается так, чтобы смотреть в лицо пациенту, как будто они разговаривают, очень часто тот чувствует себя обязанным что-то сказать.
Вот это стало для меня настоящим шоком. Меня ведь не было, когда появились эти штуковины. А теперь они есть у всех, даже у бездомных.
Вы были в тюрьме, когда мобильные телефоны стали популярны?
В первый раз за все время он упомянул свое заключение, и я, разумеется, хочу вытянуть из него побольше информации.
У нас не было даже персональных компьютеров. А сейчас у каждого в кармане суперкомпьютер.
А в тюрьме у вас был доступ к компьютерам?
Телефоны теперь даже более продвинутые, чем компьютеры.
Так. Эту тему разговора он развивать не желает.
Это правда. С ними людям стало гораздо проще общаться. Намек.
Не только общаться. Все стало проще. В современных телефонах есть камера, Интернет, почта. Можно даже читать в них книги! Раньше все эти вещи, если их сложить, заняли бы целый чемодан. А сейчас все умещается в одном телефоне. А он всего-то вот такой. Ричард раскрывает свою широкую ладонь, чтобы показать, какого размера нынешние мобильные телефоны. Чудо современной технологии.
Ричард с изумлением качает головой и возвращает свое внимание газетам. Может быть, мне удастся вытащить его из норы, если я расскажу о Девоне и деле с дерьмовой курткой?
Прежде чем вы отключитесь окончательно, я бы хотела вам сообщить, что постаралась разобраться с вопросами, которые возникли у вас с Девоном.
Да? Ричард выжидающе приподнимает брови.
Я попросила его психолога заняться проблемами, которые вы мне обозначили, включая гигиену и неподобающее поведение на сеансах групповой терапии. Все было передано лично Девону. Он понял. Я, в свою очередь, надеюсь, что вы проявите понимание и терпение, пока он будет привыкать к новым правилам.
Ну спасибо.
Это обещание на время оставить парня в покое?
Не совсем.
Что же тогда?
Это спасибо. Я никому не говорил спасибо уж и не знаю, сколько времени. Я оценил, что вы отнеслись к моим просьбам всерьез и помогли. Ричард слегка кланяется.
Может быть, в ответ на то, что я отнеслась к вашим просьбам всерьез, вы сделаете то же самое? Уважение за уважение. Поработаем над вашей историей болезни? Последняя попытка на сегодня.
Его взгляд снова фокусируется на газетах. Ричард стряхивает что-то со щеки тыльной стороной руки, как будто отмахивается от моей практически мольбы.
В груди у меня становится тесно, и я еле выдавливаю из себя очередной разочарованный вздох. Прошел почти месяц, а все, что у меня есть, это базовые данные. И я уже не знаю, какой еще придумать способ пробить эту броню. Моя фантазия иссякла.
23 ноября, 14:14
Джули разыскивает меня с помощью интеркома. От ее тоненького, пронзительного голоска мои барабанные перепонки вот-вот взорвутсятак мне, во всяком случае, кажется, и я как можно скорее беру трубку и держу ее на расстоянии не меньше фута от уха.
Да, Джули? невнятно произношу я со своей безопасной дистанции. Тебе что-то нужно?
Привет, Сэм! Я боюсь, что ее голос, словно приторный сироп, сейчас выльется из трубки и протечет мне прямо в горло. Она делает паузу, ожидая, что я отвечу таким же жизнерадостным приветствием, но я молчу. Э-э-э я хотела спросить, не найдется ли у тебя минутка заглянуть ко мне в кабинет? У меня сейчас сидит одна твоя пациентка. Во время группового сеанса у нас случилось маленькое происшествие.
Слова «маленькое происшествие» Джули произносит так, словно речь идет о девочке из ясельной группы, которая во время полуденного перерыва на сон намочила штанишки.
Какая пациентка?
Ташондра. Она медленно, едва ли не по слогам выговаривает сложное имя. Боится, что, если исказит его, ее обвинят в расизме или в том, что она не знает имен пациентов или не умеет устанавливать контакт с людьми.
Хорошо, буду через минуту. Я даю отбой до того, как она обольет меня еще ведром своих сиропных «приятностей», и медленно направляюсь к ее кабинету.
Я громко стучу в дверь и внезапно осознаю, что, хотя мы с Джули работаем уже несколько лет, мне ни разу не приходилось бывать у нее в кабинете. Дверь распахивается, и я вижу Ташондру. Она сидит на голубом пластмассовом стуле, какие мы используем в залах для групповых сеансов (похоже, в заведении не нашлось нормальных офисных кресел для Джули), и выражение лица у нее пристыженное. Джули жестом приглашает меня внутрь, я вхожу и осматриваюсь.
Здесь нет ни книг, ни папок с файламисловом, ничего, что говорило бы: это кабинет врача. По крайней мере, на виду. Зато на книжной полке сидит большой медвежонок в зеленом свитере от «Ральф Лорен». И стоят фотографии родных Джули в белых деревянных рамках, с вырезанными на них дурацкими слащавыми цитатами о сестринской дружбе и любви. Она закрывает за мной дверь, я слышу звон колокольчиков и оборачиваюсь посмотреть, что это такое. На двери два крючка: на одном висит светло-бежевое шерстяное пальто Джули с розовым клетчатым шарфом, а на другомпухлый веночек из ткани, украшенный кружевами и бубенчиками. Последней каплей становится искусственно состаренная деревянная пластина в рамке, разрисованная цветами, со «старинным» шрифтом. «Живи, Смейся, Люби», выгравировано на ней. К горлу у меня подступает комок; это непереваренный ланч грозит вырваться наружу. Сдерживая тошноту, я несколько колеблюсь: может, все-таки сблевать Джули на голову? Прямо на идеальную укладку. Должно быть, выражение отвращения на моем лице слишком очевидноДжули берет меня за руку и спрашивает, все ли со мной в порядке.