Спасибо, прошептала Ксения. Ей хотелось заплакать. Но Аркадий не позволил, деловито спросив:
Завтра электричка у тебя во сколько?
В пятнадцать сорок.
В девять еще в номере будешь? Она кивнула. Вот мы в девять и заскочим.
От дверей добряк Дима посоветовал:
Держи хвост пистолетом!
Ушли. До десяти она смотрела фламенко. Одурела от стука кастаньет и каблуков и чуть не пропустила последние известия. Включила девятый канал, когда на экране по очереди говорили (один в Тель-Авиве, другой неизвестно где) главный еврей и главный араб. Страсбург с темпераментными депутатами Европарламента. Прием у президента Аргентины. Голод в Судане. Наводнение на Филиппинах. Бой двух жирных боксеров. Наконец-то! Местные происшествия: собрание франкистов, автомобильная авария, задержание в порту мелкого наркокурьера. И все, пошла погода.
До часу ночи Ксения безрезультатно металась по всем телевизионным каналам. Английский фильм о сыщике Пуаро без интереса досмотрела до конца.
Не спала мучилась в полусне.
С восьми утра вновь гоняла телепрограммы.
Аркадий пришел один с опозданием почти на час.
А Дима где? не зная, о чем спросить, поинтересовалась Ксения.
По делам мотается, печально ответил Колтунов-младший.
Она зачем-то продолжала спрашивать:
По каким?
По твоим, Ксения, уже совсем грустно ответил Аркадий и положил на стол свернутую в трубку газету.
В ней про меня написано? ахнула Ксения.
Да, вздохнул он. По-испански сечешь?
У Ксении дернулась щека. Но собралась, ответила твердо:
Заголовок прочту. Раскрутила газету, распахнула во всю ширину. Где?
На седьмой странице. В правом нижнем углу, глядя в пол, объяснил Аркадий.
Резко повернувшись к нему, она взгляда его не поймала. Злобно поправила:
Не страница, а полоса. Долистала до седьмой полосы и, собрав в кулак английский, французский и латынь, перевела с испанского: «Несчастный случай или непреднамеренное убийство?» Сложила газету, свернула, как она была, в трубку и осторожно, словно гранату, положила на стол. На прежнее место. Я убила его И закричала на Аркадия: Да посмотрите же на меня!
Не поднимая головы, Аркадий посмотрел на нее заведенными под лоб коровьими глазами.
Я убила его?
Ноги не держали. Она села на кровать.
Этот дурак сам себя убил, нехотя возразил Аркадий. Достал из заднего кармана брюк фляжку, отвинтил колпачок и протянул ее Ксении. Хлебни-ка коньячку. Тебе сейчас надо.
Она на автомате хлебнула и содрогнулась от отвращения. Не преодолевая, а продлевая отвращение, она сделала еще два полноценных глотка и вернула фляжку. Видимо, чтобы дать ей поскорее опомниться, он бурно и громко заговорил:
Димка с нашим адвокатом уже с восьми зондирует почву. Валерий здесь уже пятый год, все входы и выходы знает. У него мать испанка, и он здесь, по сути дела, свой. И в газетах у него концы, и в муниципалитете, и в полиции. Так что мы досконально будем знать, что и как, и тогда решим, что нам делать. Я думаю, они вот-вот явятся.
Нам, сомнамбулически перебила Ксения. Что нам делать это мы решим. А что делать мне? Ведь я убила. Что мне делать?
Хлебнуть еще, решил Аркадий и опять вынул фляжку.
Аркадий не соврал: Дима с адвокатом объявились в номере в половине одиннадцатого. Адвокат Валерий был приветлив и покровительственен, что соответствовало имиджу солидного, все понимающего и если не все, то очень много могущего юриста. Склонив круглую голову, он без слов поздоровался с Ксенией (она тоже молча множественно покивала), положил папочку на стол и обратил скорбный, красноречивый взгляд на Аркадия. В ответ Аркадий сказал:
Она прочла заголовок
И этого достаточно, завершил фразу Валерий.
А Дима ничего не сказал. Он бухнулся на кровать рядом с Ксенией и ободряюще похлопал ее по спине.
Продолжал стоять один Аркадий, ибо юрист уселся за стол и зажурчал молнией элегантной папочки. Зачем неизвестно, так как ничего из нее так и не достал. Видимо, хотел придать значительности последовавшей речи:
Дела наши обстоят следующим образом, дорогая Ксения Валентиновна. Полиция пока на распутье, в этом газетный заголовок абсолютно точно определил ситуацию. Итак, закрыть дело или продолжить расследование? За первый вариант никчемность личности погибшего (этот Хуанито хорошо известен в полиции как уличный вор) и, следовательно, причина смерти перелом шейных позвонков при падении
Не надо, попросила Ксения.
Прошу простить за натуралистические подробности, но вам придется еще немного потерпеть. Юрист был непреклонен. За второй вариант показания одного свидетеля, утверждающего, что Хуанито упал после столкновения с молодой женщиной. Этот свидетель довольно точно описал вас. И, наконец, заключение патологоанатома. В области солнечного сплетения погибшего гематома, происхождение которой можно трактовать двояко: или от удара, вызвавшего падение, или собственно при падении. Я успел встретиться с неким господином, услугами которого пользуюсь при улаживании щекотливых дел. Он заверил меня, что человека, руководящего расследованием, окончательно и бесповоротно склонить к желаемому первому варианту возможно при определенных финансовых затратах с нашей стороны.
Я не знаю, надо ли это делать робко начала Ксения, но яростный Аркадий заорал на нее:
Надо, надо! И к Валерию: Сколько хотят?
Десять тысяч баксов, назвал сумму юрист. Дима присвистнул и опять похлопал Ксению по спине. Аркадий кратко прокомментировал:
Круто.
У меня нет таких денег, почти с облегчением призналась Ксения.
У вас есть такие деньги, грозно заявил Валерий. И не только такие, Ксения Валентиновна. По странному стечению обстоятельств, именно я должен был встретиться с вами за четыре дня до вашего отлета в Мадрид, чтобы передать вам письмо и совершить все юридические действия, с этим письмом связанные. Но судьба распорядилась иначе. Вот теперь ему и понадобилась папочка: из нее юрист извлек роскошный твердый конверт и передал Ксении. Мы спустимся в ресторан, а вы прочтите это письмо в одиночестве.
Они ушли. Все трое. Медленно, тихо, словно оставляя молодую женщину наедине с дорогим покойником. И оказались правы: письмо, написанное острым, почти готическим почерком, было от покойника:
«Единственная любимая моя, внученька моя!
Ты прочтешь это письмо, когда меня не будет на этом свете. Рано или поздно это произойдет не знаю, но, читая эти строчки и вспоминая о нашей прошлой жизни, хоть немного погрусти обо мне. И прости (умершим легко прощать) своего небезгрешного деда за все. Скверно я поступал или хорошо не имеет значения, ибо поступал я так для того, чтобы всю долгую жизнь ты была покойна и счастлива. Счастье, вероятнее всего, тебе сможет дать кто-то другой, но благополучие, уверенность в завтрашнем дне я постарался тебе обеспечить.
Теперь о деле. Разговор я начну с лирических воспоминаний о мрачной осени девяносто седьмого. То были тяжелые для меня времена, но сейчас я вспоминаю их со слезой умиления, потому что мы были все вместе: ты, твоя мама и моя дочь Светлана и я старый пень. Одним вечером я пригласил тебя в свой кабинет и попросил приложить правую ладонь к толстому и мягкому куску картона. Боже, как ты была прелестна, весело и послушно исполняя каприз вздорного деда!
Сейчас будь внимательна, Ксюша. Отпечаток твоей ладони, оставленный на картоне, единственно возможный кодовый ключ к моим счетам в одном из крупнейших швейцарских банков. В нем завещанное тебе мною состояние. Оно твое, но не все: сорок процентов его принадлежит моим компаньонам. Ты переведешь эти сорок процентов на счета, которые укажет тебе человек, передавший это письмо. Он в курсе, он знает все, он будет консультантом по всем твоим банковским делам. Без боязни доверься ему.
Помнишь, как мы с тобой рисовали смешную девчачью рожицу с косичками растопыркой на калитке нашей старой дачи? Это было последнее мое счастье, внучка.
Не стесняйся быть богатой. Богатство дарит стабильность и существенное право превосходства. Спокойно живи и уверенно радуйся жизни. А я уже умер.