Хорошо, тогда беседовать начнем по отдельности. Земцов уставился на Сергея Павловича. Выпервый. Как хозяин.
Да, да, конечно
Кавешников имел вид вовсе не хозяина, а растерянного гостя, случайно попавшего на чужие поминки. Таким он остался и минут через пятнадцать, когда вернулся, заметив извиняющимся тоном:
Иван Демьянович вполне приличный человек. И вежливый. Пожалуйста, друзья мои, кто-нибудь следующий. Может, ты, Верочка?
Вера Аркадьевна, которая после ухода мужа вновь возобновила свое бесцельное блуждание по комнате, резко остановилась и без слов вышла за дверь. Все остальные уставились на Кавешникова. Они по-прежнему молчали, но их красноречивые взоры не нуждались в озвучивании.
Я просто рассказал, как было. И все. Он почти даже не задавал вопросов. Правда, спросил, нет ли у меня предположений в том смысле, кто бы мог Глеба Слово "убить" Сергей Павлович не осмеливался произнести вслух. Но я ни на кого не думаю! Никто не мог этого сделать! Абсолютно никто! Я так и сказал! А он, представляете, отнесся к этому в общем, совершенно спокойно.
Он наверняка подумает на нас с вами, Сергей Павлович, сказал Костя Поспелов тем тоном, каким, вероятно, привык ставить диагнозы.
Сидевшая к нему вполоборота Марина Ивановна Струева резко обернулась и сердито бросила:
Ты несешь полный бред!
А вот и нет! Костя гордо вскинул голову и даже слегка выпятил грудь, как бы примериваясь к звезде Героя. Глеба убили одним ударом. Одним точным ударом! Это мог сделать только тот, кто знает, куда бить. Кто хорошо знает анатомию. А мы с Сергеем Павловичемврачи!
Кардиологи! Марина Ивановна не скрывала раздражения. Следуя твоей логике, вы должны были пырнуть его ножом в сердце.
Все равно мы самые подозрительные! не сдавался Костя.
Струева скривила тонкие губыони совсем превратились в ниточки.
Марина права, поддержал жену Евгений Борисович. Не надо ничего фантазировать. Ты только все еще больше запутаешь. Никто из нас никогда ничего подобного не подумает на тебя и Сергея Павловича. Он устало вздохнул. Я, например, так и скажу.
В этот момент в комнату вошла Вера Аркадьевнабледная, но спокойная. Марина Ивановна птицей взметнулась над стулом и, преградив Косте путь к двери, бросила через плечо:
Пойду я. А заодно предупрежу этого милиционера, что среди нас есть легкомысленный фантазер, который наводит тень на плетень. Она швырнула в Костю гневный взгляд. И ставит под удар уважаемого человека!
Я вовсе не Возглас Поспелова оборвала хлопнувшая дверь. Я только изложил возможную версию милиции. Мы ведь должны быть ко всему готовы. Ведь так?
Он явно ждал если не одобрения, то уж по крайней мере понимания. Но напрасно.
Ваши намерения, конечно, вполне благородны, решил вступиться за Костю я, но не пытайтесь додумывать за милицию. Пусть она думает сама.
А вы? Вас же для чего-то сюда пригласили?
Наконец-то я вновь услышал голос Валерии, но это не доставило мне радостиинтонация не располагала.
Ячастное лицо.
Нас здесь и так достаточно много частных лиц, произнесла Валерия с холодной иронией.
Марина Ивановна также стремительно вошла в комнату, как и вышла, полоснула взглядом Костю и демонстративно уселась к нему спиной.
Иди, Женя, не просто сказала, а почти приказала она мужу. Вряд ли ты расскажешь что-нибудь новое, но этот Земцов намерен пообщаться с каждым.
Евгений Борисович поправил очки, вздохнул и неспешно направился к двери. Марина Ивановна посмотрела ему вслед, словно это был ребенок, только что научившийся ходить и в любую минуту готовый растянуться на полу.
Вновь зависшую тишину разорвали на части внезапные рыдания. Елена Витальевна Витимова терзала платок, трясла головой, и ее светлые букли метались в разные стороны. Кавешниковы бросились к ней. Вера Аркадьевна обхватила ее за плечи, Сергей Павлович сжал запястьето ли из опасения, что в приступе терзания она выцарапает себе глаза, то ли из намерения пощупать ее пульс.
Я этого не вынесу!.. Не вынесу!.. Какой ужас!.. причитала Елена Витальевна.
И тут все пришло в движение. Поспелов засуетился около Кавешникова, Марина Ивановна кинулась наливать воду, Валерия принялась чем-то обмахивать лицо Витимовой и даже Виктор Хан, не трогаясь, впрочем, с места, начал бормотать что-то утешающее.
Евгений Борисович вернулся, когда Елена Витальевна уже малость успокоилась. Он удивленно оглядел присутствующих и растерянно уставился на Витимову. Та слабо всхлипнула.
Отправляйся, Костя, велела Марина Ивановна, в очередной раз поднося стакан с водой к губам Елены Витальевны. И без глупостей!
Командная дама, шепнул я на ухо Варваре.
Это уж точно, кивнула она. Пойду покурю.
Я с тобой.
Неужто? С каких радостей?
С их полного отсутствия. Уж лучше твой дым, чем этот воздух.
Варварина язвительность была очередным этапом давней позиционной борьбы между ее курением и моей нелюбовью табачного дыма. В принципе я требовал немногое: чтобы она не дымила мне в нос и не курила в нашем общем кабинете. Нос мой она берегла всегда, но кабинетлишь в моем присутствии. Стоило мне шагнуть за порог, как она тут же принималась отравлять атмосферу. Потом я устраивал очередной разнос, она винилась, и все повторялось сначала.
Я отправился вслед за Варварой, но не для того, чтобы подышать рядом с ней, а потому, что дышать в комнате стало совсем трудно. Все нервничали, все при этом старались изобразить спокойствиеполучалась адская смесь. Взрыв же эмоций, устроенный Еленой Витальевной, оставил после себя запах гари. В коридоре у входной двери на маленьком пуфике примостился щуплый сержант, похожий на цыпленка, которого посадили на собачью цепь. При моем появлении он весь напрягся, готовый, по-видимому, грудью закрыть выход на волю. Порыв этот он мог реализовать чисто теоретическина практике мне достаточно было ткнуть пальцем в его грудь, чтобы сделать в ней дырку. Земцов, вероятно, вел свои беседы в комнате напротив, потому что сержант, зыркнув на плотно закрытую дверь, строго предупредил:
Сюда нельзя.
Не буду, успокоил его я и двинулся по коридору.
А вы куда? все также строго спросил сержант.
Туда. Я показал рукой в направлении туалета.
А-а-а протянул парень и расслабился. Вы только на кухню не ходите, занято там.
Договорились, пообещал я и тут же направился мимо туалета на кухню.
Здесь соображали на троихдвое незнакомых парней и один вполне знакомый.
Привет, устало обронил Марат Грумин и потер вечно красные, как сам утверждал, от постоянного недосыпа, глаза. Погребецкий, наш человек, сообщил он, словно выдав мне пропуск в круг посвященных.
Богачев, представился один.
Снежков, добавил другой.
Вас-то как с Волошиной сюда занесло? спросил Грумин.
Это Варварины приятели. Она здесь с самого начала.
Марат присвистнул.
Дела, однако И уточнил для коллег:Варвара Волошина, рыжая такая пигалица. Славная баба, тоже в УгРО работала, как и этот тип. А теперь они частные детективы. У Кирпичникова. В "Фениксе". Мы работаем за зарплату, а ониза деньги.
Богачев со Снежковым понимающе кивнулии по поводу зарплаты, и по поводу Кирпичникова. Нас с Варварой они могли не знать, но Гена был достаточно легендарной личностью, чтобы о нем хотя бы слышать.
Ну и какие версии есть у частного сыска? поинтересовался Марат.
Никаких. Если верить Варваре, такое вообще никто из присутствующих сделать не мог.
Это, конечно Это он, бедолага, сам себя. Или ястреб в окно залетел и клюнул. Марат поморщился. Приличная семья. Известная актриса. Шуму будет до потолка.
Но хоть что-нибудь обнаружили? спросил я, умолчав пока о найденном обрывке газеты.
Ничего. Все обшарили, а зацепиться не за что. И чем убили, не нашли. Зато сам чуть не угробился. Марат кивнул в сторону стоящего в углу табурета. Залез на него, хотел со шкафа вон ту чугунную пепельницу взять, думал, не ею ли шандарахнули, а у этого табурета оказывается одна ножка на ладан дышит. Ну, она и подвернулась, а я чуть не навернулся. Хорошо, реакция еще сохранилась, успел отпрыгнуть, а то бы загремел. Хозяева, конечно, интеллигенты безрукие, но коль уж не могли табуретку элементарно починить, так хоть бы задвинули ее куда подальше.