Сумасшедший дом!.. Произвол!.. И на вас есть управа!
Новый человек! восхитился Колотов.
Вы ответите! Это просто так не пройдет, продолжал яриться седой художник. Меня знают в городе!..
Вы достойный человек, никто не оспаривает, заметил Колотов. Но наши действия вынужденны, Колотов широко и добро улыбнулся. Сейчас я все объясню.
Он захлопнул входную дверь, с удивлением обратив внимание, что изнутри она богато обита высшего качества белым, приятно пахнущим дерматином. Да и прихожая в мастерской, как в квартире у сановного человека, отделана темным лакированным деревом. На стенах причудливые светильники, пестрые эстампы, два мягких кресла, стеклянный прозрачный столик, плоский заграничный телевизор с чуть ли не метровым экраном. «Замечательная жизнь у отечественных живописцев. А все жалуются»
Колотов прошел в небольшую квадратную комнату. Маратов, нервно одернув длинный, заляпанный краской свитер, деревянно шагнул за ним. «И здесь неплохо. Цветные, узорчатые обои, стереоустановка, опять же картины и эстампы. Только вот прав был Лаптев, не совсем чисто». Две полукруглые кушетки со спинками опоясывали маленький столик с остатками вчерашнего, видимо, бурного ужинагрязные тарелки, пустые бутылки, окурки повсюду, на полу и даже на кушетках.
«Сегодня у авангардиста Матюшкина соберутся интересные люди, вспомнил Колотов. Споры, разговоры, смех, вкусные напитки, влажная духота и завлекательная дикторша по левую руку, рядом, вплотную, можно ласково коснуться невзначай»
Колотов провел по лицу ладонью, повернулся к Маратову:
Интересная у вас жизнь, Андрей Семенович, выставки, вернисажи, премьеры, банкеты, много знакомств, много замечательных людей вокруг
Неплохая жизнь, угрюмый художник стоял у окна, крепко скрестив руки на груди. Да не вам судить.
Но много и случайных знакомств, Колотов не реагировал на такие невежливые слова. Кто-то подошел в ресторане, кого-то привели в мастерскую друзья. Так?
Художник молчал, неприязненно глядя на Колотова.
И разные бывают эти знакомые, и плохие и не очень, честные и нечестные, с простодушной улыбкой продолжал Колотов. Всем в душу-то не влезешь.
Что вы хотите? нетерпеливо спросил Маратов.
Помогите нам. Вспомните одного занятного человечка. Лет сорока пятипятидесяти, высокий, дородный, радушный, хорошо одевается, ходит вальяжно, глаза серые, нос прямой, чуть прижатый внизу, зовут Василий Никанорович, иногда кличут Стилет.
Маратов сунул ладони под мышки и покрутил головой.
Не знаете? уточнил Колотов.
Художник опять покрутил головой, разжал руки и стал тщательно слюнявым пальцем стирать пятно охры, въевшейся в свитер, видать, не один год назад.
У меня есть человек, сказал Колотов, разглядывая карандашные городские пейзажики на стенах, который подтвердит, что видел вас вдвоем. Два раза!
Да мало ли их, с кем я встречаюсь! опять взъярился Маратов. Седые волосы встопорщились на висках. Пети, Саши, Мани
Я про это и говорю, Колотов сделал светлое лицо и заговорил с художником как с дитем. Вспомните, вспомните Он указал на дверь, расположенную напротив входной. Что там?
Рабочее, так сказать, помещение, словно декламируя стихи на торжественном вечере в День милиции, проговорил Скворцов. Убежище, так сказать, творца. Короче говоря, мастерская. Скульптуры, картины, мольберты и кисти
Колотов посмотрел на дверь, на Скворцова, потом опять на дверь. Скворцов хмыкнул, жестом позвал с собой Лаптева.
Пойдем понаслаждаемся, сказал он.
Доброе помещение, заметил Колотов, повернувшись к художнику. Вторая квартира. Не многовато, а? На одного?
Не понял?! вскинул голову Маратов. Я по закону. От исполкома. Мне положено. За свои деньги!
Притон, коротко квалифицировал Колотов и кивнул на заплеванный стол.
Дружеская встреча по поводу
Антиобщественный образ жизни. Система.
Да уверяю вас, это не так.
Заявления соседей
Завистники
Связь с уголовно-преступным элементом, совращение малолетних, наркотики
Да нет же, нет!..
Глухо грохотнуло в мастерской, мелко задрожал пол под ногами. Маратов посмотрел затравленно на безмятежного Колотова и кинулся в мастерскую. Не добежал. В дверях перед ним вырос Скворцов. Он сокрушенно качал головой. Лицо у него был расстроенное и виноватое, в глазах искренняя мольба о прощении.
Случайно, тихо проговорил он. Не нарочно. Я такой крупный, плечистый, а у вас так там всего много. Тесно. Задел ба-альшой бюст, он, вздохнув, показал руками, какой был большой бюст, какого-то толстого, ушастого дядьки
О боже! прозудел Маратов и защемил себе висок. Это же директор универ Он махнул рукой.
А там еще остался Лаптев, пожаловался Скворцов и указал пальцем себе за спину. А он тоже немаленький.
Маратов тряхнул головой, как лошадь после долгой и быстрой дороги, повернулся к Колотову.
Знаю я этого Василия Никаноровича, негромко сознался он и, помедлив, раздраженно повысил голос:Знаю! Знаю!
Вот так бы сразу, заулыбался Колотов.
Иезуиты! не сдержался художник.
Оскорбление при исполнении? справился Скворцов у Колотова.
Кто-то привел его ко мне, не помню кто. Художник мыском ботинка загнал под стол валявшуюся на полу пробку. Мы сидели выпивали. Народу было много. Шум, гомон. Музыка. Я был пьян. Познакомились. Он мне понравился. Широкий дядька. Я ему тоже вроде. На следующий день он пришел. Работы мои посмотрел. Купил кое-что. Дорого дал. Я отказывался, а оннет, мол, бери, ты, мол, настоящий художник, ну и так далее. Потом раза два встречались. Он мне заказы делал. Пейзажики разные Я писал.
Все? спросил Колотов.
Все. Маратов приложил руки к груди.
Как вы связывались?
Он звонил.
Как его найти, не знаете?
Нет, нет, нет.
Из мастерской вышел Лаптев. Он был весел. Маленькие глазки его возбужденно блестели, как перед долгожданной встречей с любимой. Он хитро подмигнул, показал себе за спину, закатил глаза и покачал головой из стороны в сторону.
Там такое наконец подал он голос.
Ну, поторопил его Колотов.
Три стопочки икон за мольбертами, среди хлама. Красивые. У бабки моей, русской крестьянки, зачастил шофер, были менее сверкающие и симпатичные. Они были скромные и это непритязательные. А она ведь была трудовая женщина, не бедная
Как вы смеете? Лицо Маратова обострилось, появился неровный румянец на скулах. Вы не имеете права обыскивать. Покажите ордер!..
Это случайность, успокаивающе проговорил Колотов. Товарищ Лаптев любовался картинами и вдруг увидел необычные предметы и в порядке дружеского общения сообщил нам. Так? повернулся он к Лаптеву.
Конечно, Лаптев развел руками и с осуждением посмотрел на художника: мол, как ты можешь меня, такого симпатягу, подозревать в чем-то непотребном.
Художник с силой сжал руками полы длинного свитера, потянул его вниз, повел подбородком, зло ощерился.
Я буду жаловаться! сквозь зубы веско проговорил он.
Ладно, хватит! отрезал Колотов. Закончили наши игры. Давай все как есть, живописец. Начал говорить, говори до конца. Колотов извлек из кармана листок. Вот опись похищенных икон. Если хоть одна из них найдется среди твоих
Маратов перестал тянуть свитер, посмотрел в окно. Пасмурно. Но видно, что еще тепло. Осень, конец сентября. Нижние окна соседних домов отливают желтымэто деревья смотрятся в них, смотрятся и грустят о прошедшем веселом лете. Он вспомнил другую осень, подготовку к первой выставке, суматошную суету, радостное возбуждение, предощущение чего-то значительного, великого, светлое пятно Наташиного лица, укрытого мраком ночи, холодный фужер с шампанским, прижатый ко лбу, и как он шептал в маленькое, нежное ее ушко: «Это мой шанс, я чувствую, мы уедем к черту из этого городишки, мы будем жить в Москве, она падет ниц передо мной, как не пала перед Наполеоном»
Картины не приносят большого дохода, негромко проговорил он. Здесь нет истинных ценителей. А за реставрацию икон он платил очень прилично. Самое главное, что я не спрашивал, откуда они. Я и вправду не знал, откуда они. Вы верите? он заглянул в глаза Колотову. Верите?