Сколько еще меня здесь будут держать?
Пуаккар, оторвав глаза от своего рисунка, заметил:
Сегодня он уже третий раз об этом спрашивает.
Говорите по-испански! отчаянно вскричал Тери. Мне уже надоело слышать этот новый язык. Я его не понимаю, и вас я не понимаю.
Вам придется дождаться, когда все будет закончено, отчеканил Манфред на звучном андалузском наречии.
Тери зарычал и повернулся к камину.
Я устал так жить, буркнул он. Я хочу сам ходить по городу, без сопровождения Я хочу домой в Херес, где я жил свободным человеком Я уже жалею, что уехал оттуда.
Я тоже, спокойно произнес Манфред. Хотя не очень Надеюсь, ради вашего же блага, что не пожалею об этом сильнее.
Кто вы такие? после секундного замешательства взорвался Тери. Чем занимаетесь? Почему вам так хочется убивать? Вы что, анархисты? Что вы на этом заработаете? Я хочу знать!
Ни Пуаккара, ни Гонзалеса, ни Манфреда не огорчила резкость их пленника. Чисто выбритое, остроскулое лицо Гонзалеса поморщилось от удовольствия, он прищурил холодные голубые глаза.
Превосходно! Идеально! пробормотал он, ощупывая взглядом лицо Тери. Острый нос, небольшой лоб и articulorum se ipsos torquentium sonus; gemitus, mugitusque et parum explanatis
Физиономист мог бы продолжить данное Сенекой описание человека в гневе, но тут Тери вскочил и окинул всех троих сердитым взором.
Кто вы такие? медленно произнес он. Почем мне знать, что вы делаете это не за деньги? Я хочу знать, почему вы держите меня, как преступника, почему не разрешаете читать газет, почему запрещаете самому выходить на улицу и разговаривать с теми, кто знает мой язык? Вы сами не из Испании, ни вы, ни вы Ваш испанский да, но вы не из той страны, которую знаю я. Вы хотите, чтобы я убил но не говорите как
Манфред встал и положил ему на плечо руку.
Сеньор, ласково произнес он, заглядывая ему в глаза, прошу вас, умерьте пыл. Я еще раз заверяю вас, что мы не убиваем ради выгоды. У каждого из этих двух господ, которых вы видите перед собой, состояние превышает шесть миллионов песет, я еще богаче. Мы убиваем и будем продолжать убивать, потому что все мы пострадали из-за несправедливости, от которой закон не смог защитить нас. Если если на какое-то время он замолчал, продолжая смотреть на испанца серыми глазами, потом продолжил: Если мы убьем вас, это будет первый случай подобного рода.
Издав свирепый рык, Тери вскочил и прижался спиной к стене. Смертельно побледнев, он, словно загнанный волк, переводил взгляд с одного на другого.
Меня Убить меня! задыхаясь, просипел он.
Никто из троих не пошевелился, только Манфред опустил протянутую руку.
Да, вас, сказал он, кивнув. Для нас это будет нечто новое, поскольку до сих пор мы убивали только во имя справедливости А убить вас было бы несправедливо.
Пуаккар смотрел на Тери с жалостью.
Именно поэтому мы и выбрали вас, пояснил он. Дело в том, что мы не можем полностью исключить из наших планов предательства, вот мы и подумали, что лучше уж это будете вы.
Поймите, мягко продолжил Манфред, ни один волос не упадет с вашей головы, если вы будете верны нам. К тому же вы получите награду, которая даст вам возможность жить в Вспомните девушку из Хереса.
Безразлично пожав плечами, Тери снова сел, но руки его дрожали, когда он сунул в рот сигарету и чиркнул спичкой.
Мы вам предоставим больше свободы Вы будете выходить на улицу каждый день. Через несколько дней мы все вернемся в Испанию. В Гранаде в тюрьме вас называли молчуном Мы надеемся, что вы таким и останетесь.
После этого для испанца разговор продолжился на тарабарском языке, поскольку остальные перешли на английский.
С ним хлопот очень немного, сказал Гонзалес. Теперь он одет как англичанин, так что внимания к себе не привлекает. Ему не нравится каждый день бриться, но это необходимо, и, к счастью, у него светлые волосы. Больше всего его злит, что я не разрешаю ему разговаривать на улице.
Манфред заговорил о деле.
Я пошлю Рамону еще два предупреждения, и нужно, чтобы одно из них он нашел прямо у себя дома. Он мужественный человек.
А что Гарсиа? полюбопытствовал Пуаккар.
Манфред рассмеялся.
Я видел его в воскресенье вечером Милый старичок, пылкий и прирожденный оратор. Я сидел в глубине небольшого зала и слушал его речь (на французском) в защиту прав человека. Это был Жан Жак Руссо, Мирабо, просвещенный Брайт, а аудитория в основном состояла из юнцов-кокни, которые пришли туда, чтобы потом рассказывать знакомым, что побывали в храме анархизма.
Пуаккар нервно побарабанил пальцами по столу.
Скажите, Джордж, почему такие вещи никогда не обходятся без банальности?
Манфред рассмеялся.
Помните Андерсона? Когда мы заткнули ему рот кляпом, привязали к стулу и сказали, почему он должен умереть Когда в полутемной комнате не было ничего, кроме умоляющих глаз приговоренного, мерцающего приглушенного света лампы и вас с Леоном и несчастной Клариссой в масках. Вы стояли молча, а я читал смертный приговор Помните, как в эту минуту в комнату из кухни снизу донесся запах жареного лука?
А вспомните цареубийцу, подхватил Леон.
Пуаккар кивнул.
Вы имеете в виду корсет? уточнил он, и остальные двое засмеялись.
От жизненной прозы невозможно отделаться, вздохнул Манфред. Бедный Гарсиа, от которого зависят судьбы наций, и любопытные девицы из окрестных лавок; трагедия и запах лука; выпад рапиры и китовый ус корсета Они неразделимы.
Все это время Тери курил сигарету за сигаретой и смотрел на огонь, подперев голову руками.
Возвращаюсь к нашему делу, сказал Гонзалес. Я полагаю, больше мы ничего не можем сделать до того самого дня?
Ничего.
А после?
Наши художественные репродукции.
А после? повторил Пуаккар.
Есть дело в Голландии, а именно, Херман ван дер Биль, но там ничего сложного. Предупреждать его надобности нет.
Пуаккар посерьезнел.
Я рад, что вы заговорили о ван дер Биле, за него давно уже надо было взяться Через Хук ван Холланд или через Флиссинген?
Если будет время, через Хук, конечно.
А Тери?
Я о нем позабочусь, легкомысленно произнес Гонзалес. Мы с ним поедем по суше, в Херес Там, где девушка, улыбнувшись, добавил он.
Объект их разговора докурил десятую сигарету и, тяжело вздохнув, выпрямился.
Забыл вам сказать, продолжал Леон. Сегодня, когда мы выходили на прогулку, Тери очень заинтересовался объявлениями, которые висят на каждом углу. Ему очень хотелось знать, почему их читает так много людей. Пришлось ему солгать А я терпеть не могу ложь, Гонзалес говорил совершенно искренне. Я наплел ему что-то о скачках или о лотерее, и он, кажется, поверил.
Тери понял, что говорят о нем, несмотря на то что его имя произносилось на английский манер, и стал прислушиваться.
Мы оставим вас развлекать нашего друга, встав, произнес Манфред. Нам с Пуаккаром нужно провести несколько экспериментов.
Двое вышли из комнаты, прошли по узкому коридору и задержались у небольшой двери в самом конце. Большая дверь с правой стороны, закрытая на задвижку и висячий замок, вела в студию. Вытащив из кармана небольшой ключ, Манфред отпер дверь, вошел и щелкнул выключателем, озарив комнату тусклым светом запыленной электрической лампочки. Было заметно, что здесь недавно пытались навести порядок. С двух полок был убран мусор, и теперь на них стояли ряды маленьких ярких бутылочек, с номером на каждой. На зеленом сукне грубого стола в беспорядке громоздились всевозможные мензурки, пробирки, конденсаторы, химические весы и две странного вида стеклянные машины, похожие на газогенераторы.
Пуаккар придвинул к столу стул и осторожно поднял металлическую чашку, которая стояла в миске с водой. Манфред, смотревший через его плечо, сказал что-то насчет густоты жидкости, наполовину заполнявшей этот сосуд, и Пуаккар слегка кивнул, будто услышав комплимент.
Да, произнес он довольным голосом, полный успех, формула оказалась абсолютно правильной. Скоро она нам пригодится.