И данное суждение прекрасно иллюстрирует, что нынешняя оппозиция с готовностью назвала бы «мучительными метаниями достопочтенного джентльмена».
А суперинтендант Фалмут, с лица которого не сходило очень внимательное выражение, в душе позевывал и думал, где он мог слышать имя Эпиктет.
Я принял все меры предосторожности, сэр, вставил детектив, когда излияния на какое-то время прекратились. Я надеюсь, вы не против, если несколько моих ребят побудут рядом с вами недельку-другую? Если позволите, два-три офицера будут находиться в доме, когда вы бываете здесь, и, разумеется, в министерстве будет дежурить отряд.
Сэр Филипп возражать не стал и позже, когда они вместе ехали в Вестминстер в закрытом бруме, понял, почему перед ними и по бокам постоянно держатся несколько велосипедистов, и почему на дворцовый двор сразу следом за их брумом въехало еще два экипажа.
В положенное время, перед почти пустым залом заседаний в палате общин сэр Филипп поднялся со своего места и заявил, что он наметил следующее чтение законопроекта об экстрадиции (политических преступников) на вторник через десять дней.
В тот же вечер Манфред встретился с Гонзалесом в саду возле северной башни и повел разговор о том, как сказочно красиво у Хрустального дворца при ночном освещении.
Гвардейский оркестр играл увертюру из «Тангейзера», и со временем речь у друзей зашла о музыке.
А потом:
Что Тери? спросил Манфред.
Сегодня Пуаккар с ним возится. Достопримечательности показывает. Оба мужчины рассмеялись. А вы? поинтересовался Гонзалес.
А у меня был интересный день. В Грин-парке я повстречался с одним милым наивным сыщиком, и он спросил меня, что я думаю о нас самих!
Гонзалес прокомментировал какой-то пассаж в соль миноре, и Манфред закивал в такт музыке.
У нас все готово? спокойно спросил Леон.
Манфред все еще кивал и негромко насвистывал мелодию. С заключительным аккордом оркестра он замолчал и принялся аплодировать музыкантам вместе с остальными слушателями.
Я выбрал место, сказал он, хлопая в ладоши. Нам лучше вместе туда пойти.
Все уже там?
Манфред посмотрел на товарища, и глаза его блеснули особенно ярко.
Почти все.
Оркестр грянул национальный гимн. Мужчины встали и обнажили головы.
Толпа, окружавшая эстраду, рассеялась во мраке, Манфред и Гонзалес тоже собрались уходить.
Тысячи маленьких огоньков, мерцая, освещали окрестности, и в воздухе стоял сильный запах газа.
На этот раз воспользуемся другим способом? не заявил, скорее, спросил Гонзалес.
Однозначно. Другим, решительно ответил Манфред.
Глава IV. Приготовления
Когда в «Ньюспейпер препрайетор» появилось объявление, гласящее, что «Продается старое надежное цинко-граверное дело с превосходным новым оборудованием и запасом химических реактивов», все, кто ориентируется в печатном мире, сразу же сказали: это мастерская Этерингтона.
Для человека постороннего цинко-граверная мастерскаяэто постоянное жужжание пил, свинцовая стружка, шумные листы металла и большие яркие дуговые лампы.
Для посвященных цинко-граверная мастерскаяэто место, где произведения искусства воспроизводятся фотографическим способом на цинковых пластинах, которые впоследствии используются для печатных целей.
Люди, действительно хорошо осведомленные, знают, что мастерская Этерингтонаэто худшая из цинко-граверных мастерских, в которой производятся самые низкокачественные картины да еще по цене выше средней.
Предприятие Этерингтона (по распоряжению властей) продавалось вот уже третий месяц. Но, отчасти из-за того, что оно находилось не на Флит-стрит (а на Карнаби-стрит), отчасти из-за ужасного состояния оборудования (что говорит о том, что даже официальные ликвидаторы бессовестно лгут, подавая рекламу о продаже), до сих пор не поступило ни одного предложения о покупке.
Манфред, съездив на Кэри-стрит в суд по делам о несостоятельности, из разговора с конкурсным управляющим, ведущим это дело, узнал, что мастерскую можно либо взять в аренду, либо выкупить, что в любом из вариантов заинтересованное лицо сразу вступает в право пользования, что на верхних этажах там располагаются жилые помещения, которые служили пристанищем для нескольких поколений смотрителей здания, и что для гарантии достаточно будет лишь указать банк покупателя.
Странный тип, сказал управляющий на собрании кредиторов. Он думает, что заработает состояние, продавая фотогравюры Мурильо по бросовым ценам тем, кто ничего не смыслит в искусстве. Он сказал мне, что собирается организовать для этого небольшую компанию, и как только это случится, он полностью выкупит предприятие.
И действительно, в тот же день Томас Браун, торговец; Артур В. Найт, джентльмен; Джеймс Селкерк, художник; Эндрю Коэн, финансовый агент, и Джеймс Лич, художник, прислали регистратору акционерных обществ прошение о создании компании с ограниченной ответственностью для ведения фотогравюрного дела, для чего каждое из вышеперечисленных лиц подписалось на акции предприятия в объеме, указанном напротив каждого из имен.
(Кстати сказать, Манфред был очень неплохим художником).
И за пять дней до второго чтения законопроекта об экстрадиции компания вступила в право собственности нового предприятия для подготовки к ведению дела.
Много лет назад, впервые приехав в Лондон, сказал Манфред, я узнал, что самый простой способ скрыть свою личностьэто сделаться врагом нации. К словам «ограниченная ответственность» здесь питают огромное уважение, ну а такое важное занятие, как руководство компанией, здесь вызывает подозрение в той же мере, в какой привлекает внимание, но и вызывает не меньше подозрений.
Гонзалес отпечатал небольшой аккуратный проспект о том, что «Синдикат художественной репродукции» начинает работу первого октября, еще одно небольшое объявление о том, что «работники не требуются», и краткое дополнение, гласившее, что все заинтересованные лица будут приниматься исключительно по предварительной записи и все письма следует адресовать управляющему.
Здание, где размещался синдикат, имело совершенно не привлекательный вид. Это был обычный дом с плоским фасадом и глубоким подвальным помещением, со старым оборудованием, оставленным обанкротившимся гравером. На первом этаже располагались конторы, забитые ветхой мебелью и старыми бумагами.
Здесь были полки со старыми печатными пластинами, полки с покрывшимися пылью счетами, полки, заваленные всем тем мусором, который скапливается на рабочем месте клерка, получающего оклад с опозданием.
Второй этаж занимал цех, на третьем находился склад, а на четвертом, самом интересном этаже, были установлены огромные фотографические камеры и мощные дуговые лампы, столь необходимые для дела.
На этом же этаже в глубине здания были расположены три комнатушки, в которых некогда проживал смотритель.
В одной из них, спустя два дня после вступления во владение зданием, собрались четверо из Кадикса.
Осень в этом году наступила рано. На улице хлестал холодный дождь, но огонь, горящий в камине, выполненном в георгианском стиле, наполнял скромное помещение теплом и уютом.
Это была единственная комната, которую очистили от мусора. В нее снесли всю лучшую мебель в доме, и сейчас на покрытом чернильными пятнами письменном столе, занимавшем всю середину комнаты, стояли остатки весьма недурного, если не сказать роскошного обеда.
Гонзалес читал маленькую книжицу в красной обложке, а на его носу красовались очки в золотой оправе. Пуаккар что-то рисовал, примостившись на углу стола, а Манфред курил длинную тонкую сигару и изучал список цен химической фабрики. И лишь Тери (или, как кое-кто предпочитал называть его, Симон) не занимался ничем, сидел с угрюмым видом у камина и глядел на беспокойные маленькие языки пламени.
Разговор шел вяло, обрываясь часто и надолго, как это бывает, если голова каждого занята своими мыслями. На этот раз внимание к себе привлек Тери, когда, неожиданно резко отвернувшись от огня, спросил: