Конечно. Хотите, расскажу?
Валяй. Только не торописьу нас весь день впереди.
Ну да, что вам стоит угробить весь деньу налогоплательщика карман большой.
Кто бы говорил о налогах, Уоллах.
А что? Я плачу, их каждый год! возмутился тот. И государству, и штату, так что давайте не будем.
И что же ты пишешь в графе "род занятий"?
Вы опять за свое?
Ладно-ладно, давай-ка вернемся к Бланш. Ты случайно не знаешь, ей никто не угрожал?
Откуда мне знать? Клиенты-то все разные. Кто как мальчишка на первой бабе, а кто и приложить может, если что, крутые бывают ребята. Начнем с того, что те, кто таскаются по шлюхам, уже вызывают некоторые сомнения.
Нет, он не сутенер, заметил Мейер. Он психолог.
Просто я знаю шлюх, уверенно заявил Уоллах.
Только вот про Бланш Леттиджер ни черта не знаешь.
Я рассказал все, что знаю. Чего еще вы от меня хотите?
Какие у нее были привычки?
То есть?
Ну, скажем, когда она вставала по утрам?
По утрам? Не смешите меня!
Хорошо, ну когда там? Днем?
Просыпалась в час или в два и сразу принималась искать, чего бы выпить.
Во сколько она встала в день убийства?
Уоллах укоризненно улыбнулся и погрозил пальцем Карелле:
Ага! Попался!
Да ну?
Я же сказал: вчера вечером я ее не видел, продолжая улыбаться, ответил Уоллах.
Я не собирался тебя накалывать, Уоллах.
Нет па свете такого легавого, который бы не старался постоянно накалывать таких, как я.
Слушай, Уоллах, сказал Карелла, мы уже выяснили, что ты честный и порядочный гражданин, так? Давай-ка отпустим оркестр и вернемся к делу, а то ты начинаешь действовать мне на нервы.
Признаться, и я не в восторге от вашего общества, ответил Уоллах.
Что за чертовщина тут происходит? разозлился Мейер. Тебе здесь что, цирк? Слушай, ты, дешевка, ты мне еще раз пикни, и я тебе башку раскрою!
Уоллах открыл было рот, но тут же закрыл и виновато посмотрел на Мейера.
Понял?! крикнул Мейер.
Понял, понял, огрызнулся Уоллах.
Она часто выхолила из дому между пятью и половиной шестого?
Да.
И куда шла?
Там недалеко фабрика. Вот она нет-нет да и подцепит кого-нибудь, кто идет домой после смены.
Она ходила туда каждый день?
Не каждый, но довольно часто. Таким мочалкам, как она, самим приходится бегать за клиентом.
Где эта фабрика?
На углу Калвер-авеню и Северной четырнадцатой.
Значит, почти каждый вечер где-то между пятью и половиной шестого она выходила из дому и направлялась к фабрике? Правильно?
Да.
Кто знал об этом, кроме тебя?
Патрульный знал, не сдержался Уоллах. Может, это он ее и того.
Уоллах!
Все, молчу. Я не знаю, кто еще знал. Видимо, тот, кто ее убил. Да кто угодно мог знать. Кто за ней следил, тот и знал.
Ну ладно, ты оказал нам неоценимую услугу, сказал Карелла. А теперь можешь выметываться отсюда!
Только весь день мне испортили. Уоллах встал, стряхнул с брюк сигарный пепел и направился к двери. Когда он проходил мимо Мейера, тот вскочил, пнул ногой и попал как раз чуть пониже спины. Уоллах даже не обернулся и с достоинством вышел из комнаты.
Глава 7
Итак, на данный момент, чтобы раскрыть эту серию убийств, полиция конкретно сделала только одно, а именноничего.
В то утро после ухода Уоллаха Карелла и Мейер попытались как-то исправить положение и позвонили Сэму Готтлибу из адвокатской фирмы "Готтлиб, Грэм и Норден". Они спросили главу фирмы, сколько уголовных дел вел Норден, пока работал у них. Тот ответил, что всего четыре, и быстро нашел имена всех четырех клиентов, указав, кто из них был оправдан, а кто осужден. Тогда Карелла и Мейер взяли составленный миссис Норден список с названиями других фирм, где в разное время работал ее муж, к одиннадцати часам обзвонили их все и получили еще двенадцать имён осужденных, которые когда-то были клиентами Нордена. Они послали запрос о местонахождении каждого из них в картотеку, а потом сели в машину и отправились в Рамсийский университет, надеясь разузнать хоть что-нибудь об убитой проститутке Бланш Леттиджер.
Университет был расположен в самом центре города; его территория начиналась сразу после Холл-авеню и простиралась до Латинского квартала, гранича с Китайским кварталом. По соседству, на боковых улочках, развернулась большая выставка картин под открытым небом. Карелла припарковался прямо под знаком, запрещающим стоянку, и откинул солнцезащитный козырек, на котором от руки было написано: "Полицейский на заседании". Вместе с Мейером они зашагали мимо холстов, расставленных прямо на тротуаре. В этом году почему-то преобладали морские пейзажи. Улыбающиеся творцы этих "мокрых шедевров" с надеждой поглядывали на каждого прохожего, стараясь выглядеть равнодушными и не особенно заинтересованными, что поделаешь, когда ты в таком дурацком положении: сам создатель, сам продавец.
Мейер с любопытством разглядывал морские пейзажи, а потом остановился. перед абстрактной картиной. Картина состояла из нескольких дерзких черных мазков по белому полю с двумя красными точками в углу. Он загадочно кивнул и поспешил за Кареллой.
Куда подевались люди?
В каком смысле? удивился Карелла.
. Ну, ты помнишь, раньше смотришь на картину, и там обязательно есть люди. А теперь нет. Художникам больше не нужны люди. Им нужна только "экспрессия". Я тут читал об одном малом. Он мажет краской голую женщину, а потом она катается по холсту. Вот тебе и картина готова.
Да ты что, серьезно?!
Правда-правда. Даже видно, где она коснулась ногой, где бедром, и так далее. Она для него кисть, понимаешь?
А он моет свою кисть после работы?
Не знаю, там не сказано. Просто говорилось, как он работает, и приводилось несколько иллюстраций.
Ерунда какая-то.
Напротив, мне кажется, это возврат к старым традициям.
Как так?
Этот малый возвращает на картины людей.
г Вот мы и пришли, сказал Карелла.
Рамсийский университет находился на другой стороне небольшого сквера, залитого лучами майского солнца. На разбросанных по скверу скамейках сидели студенты, обсуждая свои проблемы, читая и греясь на солнце. Они мельком посмотрели на. Кареллу и Мейера, которые пересекли сквер и поднялись по ступенькам административного корпуса. Внутри было сумрачно и прохладно. Они остановили какого-то студента в свободном зеленом свитере и спросили, где архив.
Какой еще архив? удивился тот.
Где хранятся документы.
Какие документы? Журналы, что ли?
Да нет, личные дела бывших студентов.
Выпускников?
Вообще-то мы не уверены, что этот студент доучился^ до конца.
Тех, кто прошел вступительные экзамены? Или абитуриентов?
Честно говоря, не знаем, признался Карелла.
Дневное отделение или вечернее?
Точно не знаем.
А колледж какой, вы хоть знаете?
Нет, покачал головой Карелла.
Студент удивленно уставился на них.
Вообще-то я опаздываю на занятия, наконец скрал он и ушел.
Мы получили двойку, заключил Мейер. К урокам готовиться надо.
Ладно, поговорим с деканом, сказал Карелла.*
С каким деканом? ехидно спросил Мейер, не сводивший глаз с Кареллы с тех пор, как отошел студент. Деканом приемной комиссии? Деканом мужского отделения? Или женского?
Послушайте, декан, я где-то вас видел?
Да брось ты, отозвался Мейер.
Деканом приемной комиссии оказалась приятная дама лет шестидесяти в накрахмаленной кружевной блузке и с карандашом за ухом. Ее звали Агнес Мориарти, и как только детективы представились, она тут же пошутила:
ЗнакомьтесьМориарти, Холмс и Уотсон.
Карелла, Мейер, улыбнулся Карелла.
Чем могу помочь, джентльмены?
Нам нужны сведения об одной женщине, которая когда-то была вашей студенткой.
Когда именно?
Точно не знаем. Очевидно,'.где-то перед войной.
Когда перед войной? Джентльмены, университет основан в тысяча восемьсот сорок втором году.