Превозмогая ужас, Алла сбегала в гардеробную за ремнем от брюк, прихватила наволочку. Став на колени, накинула наволочку на голову Макса, чтобы не видеть его лица, но вдруг опомнилась: это же улика, указывающая на нее! Даже мурашки по коже побежали.
Нет, лучше использовать черный плотный пакет для мусора. Натянув его на голову Макса и накинув ремень на шею, с силой сдавила горло.
Внезапно рука тела ухватила ее за запястье. Алла вскрикнула и, высвободившись, сломя голову кинулась к выходу, сшибая на пути стулья и горшки с цветами. Но тело уже крепко держало ее за ногу.
Она рванулась, как безумная, выскочила в коридор и, перепрыгивая через ступени, ринулась вверх по лестнице, словно за ней гналась свора собак, а вернее, очнувшийся от беспамятства Макс. Споткнувшись, рухнула на колени, больно ударившись лбом о ребро ступени, и покатилась вниз, теряя сознание.
Неизвестно, сколько она так пролежала, а, придя в себя, оказалась в гнетущей тишине и полной темноте. Свет они не включали, так как на улице было еще светло, а две романтические свечи на столе в кухне успели догореть.
Алла с трудом поднялась, превозмогая боль во всем теле, и направилась в ванную комнату, зажигая по пути люстры. Кровавая рана на лбу, отразившаяся в зеркале, оптимизма не прибавила. Автоматически стала под душ, стараясь не думать ни о чем. Ледяная вода мгновенно взбодрила сознание, позволив уяснить происходящее.
Укутав голову полотенцем и надев махровый халат, обработала рану, залепила бактерицидным пластырем. Наверх не стала подниматься, легла в гостиной на диване, прислушалась. Мертвая тишина. Лишь где-то по соседству, наверное, дома через три подбрехивал сквозь чуткий сон пес, делая вид, что неусыпно сторожит хозяйское добро.
Чего она ждет? Что сейчас в гостиную войдет оживший Макс? Был бы жив, давно с ней расправился. А раз она цела, значит, что-то не в порядке с ним. Тогда зачем Алла тянет резину? Если что и решать, то срочно, так как завтра понаедут соседи по дачам, да еще с пронырливыми ребятишками, лезущими во все дыры. И соседки у Аллы слишком любопытные и словоохотливые, могут как бы невзначай заглянуть «на огонек». Хочешь не хочешь, а вставать придется.
Алла поднялась на второй этаж, порылась в богатом гардеробе. Темный спортивный костюм как раз кстати. Переодевшись, спустилась в кухню. Тяжелые шторы на окнах лучше задернуть.
Яркий свет хрустальной люстры озарил место преступления. И снова закружилась голова при виде недвижно лежащего тела с протянутой к выходу рукой. Словно Макс так и не оставил надежду ухватить свою обидчицу. Алла наклонилась и осторожно коснулась кисти. Это была рука мертвеца, холодная, со скрюченными пальцами.
Значит, Макс умер. И уже неважно, отчего: то ли благодаря большой дозе снотворного, то ли из-за удушения. С ним покончено, и она должна привыкнуть к этой мысли.
Алла на всякий случай дотронулась до запястья, проверяя пульс, но этого показалось мало. Ослабив удавку на шее, немного приоткрыла лицо трупа и поднесла к посиневшим губам небольшое зеркальце. Все говорило о том, что перед ней покойник.
Внезапно Алле, мельком скользнувшей взглядом по бледному заострившемуся подбородку Макса, на миг почудилось, что перед ней и не он вовсе, а какой-то незнакомец.
Нет, это просто шалят ее нервы, превратившиеся из-за трагических событий в лохмотья. Она прекрасно знает, что умершие никогда не похожи на живых. А когда-то в детстве, во время похорон отца, даже устроила матери истерику, обвиняя ее в том, что та положила в гроб какого-то незнакомого дядьку, чтобы скрыть правду об отце. Смерть наводит свой собственный макияж на лица умерших, до неузнаваемости меняя их и тем самым выражая свое милосердие: ведь так невыносимо тяжело расставаться с близким человеком, а чужой он и есть чужой.
К тому же Алла наотрез отказывалась принимать реальность, блокируя сознание, невольно стирая те особенности лица Макса, которые хранила память. Так легче мириться с содеянным, если представить, что перед тобой неизвестный, к которому ты не имеешь никакого отношения.
«Это не он, и меня это не касается», как мантру, мысленно повторяла она. Ей даже удалось немного себя убедить: волнение постепенно улеглось, к ней снова вернулись решительность и уверенность в себе. Да, она делает это для собственного спасения и по-другому поступить не имеет права.
Внезапно гнетущая тишина разбилась вдребезги от телефонного звонка, ворвавшегося в притихший и словно растерявшийся от случившейся беды дом.
Алла с ужасом смотрела на труп, из кармана пиджака которого раздавались трели, напоминающие перезвон колоколов, и, казалось, что он никогда не закончится. Какая-нибудь романтическая особа непременно бы решила в этот момент, что колокола звонят по ней. Но только не Алла.
Она наклонилась и, пошарив в кармане, вытащила мобильник. Звонила мать Макса. Если не принять меры, она снова будет названивать, а завтра примется за поиски сына. Но это будет завтра, а сегодня если его матушка, конечно, не окажется умнее, ей предстоит бессонная ночь.
Телефон снова ожил. «Вот ведь карга старая! злилась Алла. Да спи же уже, ночь глубокая на дворе! Сыну почти сорок, а ты его все пасешь, как маленького телка. Не подумала о том, что он может лежать в постели с женщиной? Голову же тоже надо иногда использовать, не только любящее сердце!»
И телефон замолк. Видимо, «карга старая» решила сделать послабление своему великовозрастному сыночку.
Может, нужно хотя бы СМС-сообщение послать от имени Марка? Ни в коем случае! Тогда будет легко установить место, откуда оно пришло. Даже отключить телефон пока невозможно, чтобы не засветить свой дом.
А если старуха и побежит в полицию из-за того, что ее сыночек не пришел ночевать и вовремя не отзвонился, то только утром. К тому же Алла прекрасно знает, как к этому отнесется полиция. Так что у нее есть хотя бы время до обеда, чтобы избавиться от телефона.
Порывшись в карманах, нашла паспорт Макса, банковскую карту, кожаный портмоне, связку ключей, видимо, от квартиры и гаража, сняла с руки дорогущие часы. А где же ключи от машины? Наверное, оставил в зажигании, чтобы сразу же уехать.
Что-то Алла все-таки не довела до ума. Ну, конечно же, нужен контрольный выстрел в голову, чтобы наверняка убедиться, что человек мертв! Так делают все киллеры. Наверное.
Она поднялась в спальню и достала из сейфа служебное оружие. Прежде ей стрелять в кого-то не приходилось. Не было надобности. Теперь надобность появилась. Алла вытащила из кобуры пистолет. Холодная сталь словно обожгла руки, и она засунула его обратно.
Откуда этот страх? Стрелять-то надо в уже мертвое тело. Если ужас берет сейчас, то как она собиралась палить в живого человека, если бы появилась нужда? Вот и следует потренироваться на трупе, пока есть возможность. Снова достала пистолет, сняла с предохранителя, взвела курок и направилась к телу. Ей казалось, что она что-то делает не так. Но сил не оставалось даже на выстрел, а не то что на разборку всевозможных правил пользования пистолетом.
Держа в вытянутой руке оружие и цепляясь другой за перила, осторожно сошла вниз, опасаясь споткнуться, упасть и случайно пристрелить себя. После удачного спуска осталось только поднести пистолет к голове трупа и выстрелить. Но как решиться?
По щекам потекли непрошеные слезы, заливая глаза и размывая видимость. Опустившись перед трупом на колени, ослабила ремень, на мгновение приоткрыла бледное осунувшееся лицо и тут же уперла дуло пистолета в лоб между глаз. Отвернувшись, зажмурилась и нажала на спусковой крючок.
Выстрел прозвучал так громко, что Алла выронила пистолет и опрометью кинулась наверх, в спальню. Упав на кровать, наконец дала волю слезам. Ее трясло словно в лихорадке, и она поняла, что если не примет меры, сердце ее не выдержит.
Достав из прикроватной тумбы таблетки, запихала несколько в рот и, давясь, запила водой. «Чтоб еще хоть раз Чтоб еще когда-нибудь» вертелись в мозгу обрывки фраз, которые она не решалась закончить, и так все предельно ясно.
Постепенно пришло спокойствие и даже какое-то равнодушие. Алла словно задачу какую-то решала, но уже без эмоций и волнений. Потому что самое главное позади. Осталась ничтожная малость избавиться от трупа, и она свободна. Вернее, пока свободна.