Как зовут его сестру?
У него нет сестры. Он детдомовский.
Как зовут любовницу Танцора?
Яна.
Ее адрес?
Улица Мира, 27.
Такие экзамены порой продолжались по часу-полутора.
Кроме справок и фотографий Председатель дал Таранову полтора десятка аудиокассет с записями перехваченных телефонных разговоров Козыря, Еврея, Танцора между собой и с третьими лицами. Из разговоров Таранов тоже черпал информацию. Знакомился с манерой говорить, шутить, угрожать каждого из персонажей. А уж Волка он мог представить себе, «как живого».
Параллельно Иван разучивал свою легендуосновную и запасную, коды для общения с не известными ему коллегами и «географию» Владимира. При этом центром древнего Владимира была избрана точка с адресом: улица Большая Нижегородская, 67. То есть Владимирский централ.
А в офисе некой фирмочки Таранов встречался с уголовником. Он был по виду не молод, и Иван сильно удивился, когда узнал, что ему нет еще и пятидесяти.
Ничего мудреного, сказал Лидер. ЗАСИЖЕН НЫЙ он сильно. Сроку у него в сумме девятнадцать лет. Так что опыту и лагерного и тюремногона троих Можно сказать, что Герман Константиновичэнциклопедия тюремная. Ты его, Иван Сергеич, расспрашивай без стеснения, но не дави. Он, если на какие-то вопросы отвечать не захочет, тохоть ты его режь! не будет. Кремень. Старой закалки бродяга. Впрочем, сам увидишь.
Перед встречей с Германом Константиновичем Таранов, по рекомендации Лидера, надел парик и дымчатые очки. Он посмотрел в зеркало и усмехнулся. Но это была усмешка камикадзе.
Таранов был очень скептически настроен по отношению к своему новому «инструктору». Он ожидал увидеть человека, который без мата и «фени» двух слов связать не может. Но ни мата, ни «фени» как раз не было. Была нормальная человеческая речь. И хорошее лицо с глазами много повидавшего, мудрого человека Иван смотрел на него и пытался понять: кто он?
А немолодой зэк с выразительным погонялом Колыма смотрел на Ивана. И тоже пытался понять: что же гонит этого мужика на тюремную шконку? Какая сила?
Конечно, Колыме никто ни словом не обмолвился о миссии Таранова, ему прогнали байку, что Олег Сергеевичжурналист и собирает материал о тюрьмах, но ввести в заблуждение опытного зэка было трудно. Почти невозможно.
Два человекапредставители разных мировбоевик Таранов и вор Колымасмотрели друг на друга и ощущали некую глубинную общность. Возможно, это было во взгляде, а возможно, еще глубже.
Значит, Олег Сергеич, о тюрьмах материал собираете? спросил Герман Константинович при знакомстве.
Собираю, сказал Таранов.
Не получится ничего путного.
Почему?
Потому, господин журналист, что такпо чужим-то рассказамвы суть и дух этой жизни не поймете. Через это самому пройти надо. В ШИЗО позагорать, по этапам поболтаться, в лагерях потосковать. Вот тогда вы начнете что-то понимать а может, не начнете. Я ведь с молодости по тюрьмам пошел. От Колымы до Калининграда посидел. Такого насмотрелсяне приведи боже. И никому не посоветую этот путь повторить Если начать с самого начала, то на десять книг хватит. А то и на двадцать. Ну да ладно, задавайте вопросы. За вас уважаемые люди попросили. Попробую помочь.
Герман Константинович, как жить в тюрьме? Как вести себя правильно? Каких правил держаться? спросил Иван.
Да тех же, что и на воле. Жить достойно, людей уважать, подлостей не делать тут, господин журналист, ничего нового я вам не скажу. Законы человеческого общения, что здесь, что там, одни и те же. Подлость остается подлостью, а благородствоблагородством. Вот только в тюрьме все это виднее, обнаженнее. Там человек как под микроскопомвесь на виду. А уж для старого бродяги, который по тюрьмам и зонам поскитался, разобраться в человеке, как правило, не особо трудно. Для этого ему достаточно потолковать с тобой полчаса А уж дальше, господин журналист, как сам себя поведешь.
Просто как все получается, сказал с иронией Таранов. Веди себя достойнои все в порядке
А так ли просто, господин журналист? Жить достойно и на воле непросто. А уж в тюрьме-то тебя сто раз на излом попробуют. Я во Владимирском централе пятнадцать лет отбарабанил Знаю, как людей ломают.
А как ломают?
По-всякому, Олег. Способов у кума с хозяином полно. Для начала могут с тобой просто поговорить в кумчасти: давай, мол, помогать друг другу Понял, о чем речь, Олег?
Понял, кивнул Иван. Чего ж не понять?
Хорошо, раз понял. Если ты сам себя уважаешь, то, конечно, стучать куму ты не станешь. Тогда с тобой начнут «работать». Найдут повод, загонят в ШИЗО. А ШИЗОэто камера два метра на метр. В ней шконка, которая только что на ночь тебе положена. А остальное времяшестнадцать часовона к стене пристегнута.
Весь деньна ногах. Один. День за днем, сутки за сутками. До 88-го года еще и кормили через день: «день летныйдень пролетный». Да и в «летный» день кормежка такая, что лишний жир обязательно сгонишь. Куда там диетам для похудания! А время в ШИЗО тянется медленно. Сидишь, как зверь, в мешке каменном даже не сидишь, потому что запрещено тебе сидеть. Увидел контролер, что ты присел или прилег, влетает и лечит тебя дубиналом. Или «за нарушение режима» тебе еще сутки набрасывают. В иных ШИЗО пол водой заливаютсам не ляжешь. Я даже слышал, что бывали ШИЗО, где пол сделан под углом в сорок пять градусов, гуляй себе, бродяга! Теперь, говорят, полегче стало. Больше пятнадцати суток нельзя человека держать, а раньше-то месяцами непокорные не вылезали из мешка каменного, туберкулез зарабатывали. Я и сам после сорока пяти суток в ШИЗО тубик подцепилпа-а-ехал из Владимирки в Покров. Там, в Покрове, туберкулезные сидят.
Сурово, сказал Иван хмуро.
Это еще не все, Олег Сергеич, это еще не все. Если не обломали тебя в ШИЗО, то можно перекинуть в пресс-хату. Знаешь, что это такое?
Слышал маленько
Теперь, конечно, пресс-хаты мало где сохранились. При министре Бакатине запретили их, расформировали. А шерстяных ребятишек, что в пресс-хатах беспредельничали, людей увечили да истязали, вывезли спецэтапами Их только спецэтапами можно было вывозить, потому что иначе их просто перережут. И резали! На Горьковской пересылке многих на ножи поставили Так вот, если не сломали в ШИЗО, то могли бросить в пресс-хату. Оттуда немногим удавалось выломиться. А уж коли и оттуда вырвался, то можно отдать человека психиатрам. Во Владимирском централе психотделением заведует доктор наук Рожков Василий Леонтьевич. Говорят, до сих пор «лечит». А «лечил» Рожков так: сажают человека на «вязки» и колют. Месяцсера, месяцгалоперидол. Потом опять месяцсера, месяцгалоперидол в животное превращают человека. Меня самого в карцере кололи. Я едва доползал до кормушки за кипятком. И, как собака, полз на четвереньках с этой кружкой обратно. Есть не хотелось, температура под сорок Вот так и ломали раньше, Олег Сергеич. Теперьне знаю, врать не буду. Говорят, полегче стало. Однако тюрьма осталась тюрьмой. Ничего хорошего там нет.
Таранов слушал и мрачнел. Разумеется, он, как и любой человек, живущий в России, слышал разговоры о тюрьмах, о лагерях, но никогда особо не прислушивался, не придавал им значения. Все это было где-то там, далеко, с другими. Да ведь и не понять, что в этих рассказах ложь, а что правда Сегодня он услышал такой рассказ из первых уст. От человека, которому, безусловно следует доверять. И сам рассказ прозвучал спокойно и даже буднично, что только усиливало эффект.
Любой нормальный человек после такого рассказа спросит себя: тебе это нужно? «Шансон» послушать и книжечки про уголовную романтику почитатьэто одно. А на своей шкуре испытатьсовсем другое Ни за что и никогда я не пойду туда!
Так скажет себе нормальный человек но Таранов уже точно знал: его путь определен и ведет во Владимирский централ. «Сдавайся! Ты окружен!»орут динамики в тире.
Да, я окружен! Но сдаваться не буду!
Сурово, сказал Таранов. Пятнадцать лет Владимиркиэто сурово, Герман Константинович Скажите, а побеги из централа случались?
Конечно. Раз есть тюрьмаесть и побеги. Еще до революции из централа сбежал Фрунзе.