Я буду называть вас Федором,решила в своем последнем слове Маша.
Сырцов подавил в себе желание задать вопрос «Почему?», отвалился от стола, к которому во время разговора в плебейской расслабке прижимался грудью, встал и как бы извинился перед Машей:
К сожалению, в следующий раз. Я спешу. Всего вам хорошего. Светлана Дмитриевна, мы договорились.
Поклонившись, он быстро вышел из ресторана.
До своего автомобиля бежал. Добежал, уселся, из бардачка извлек наушники (вроде плейеровских, но изящнее), подкрутил колесико у правого уха и прислушался. Хамски упираясь грудью в край стола, успел-таки прилепить микрофон-пуговицу к столешнице. В наушниках потрескивало. Тогда он включил мотор, нахально загнал «девятку» на тротуар и медленно-медленно покатил, уходя от треска. Стоп, приехали. Голоса звучали отчетливо.
Маша. А онздоровый лось! Интересно, каков он в койке?
Светлана. Ни о чем другом ты говорить уже не можешь?
Маша. Могу. Сколько ты ему заплатила?
Светлана. И об этом не надо.
Маша. О чем же тогда говорить? О том, что вся эта затея не имеет смысла, мы уже говорили не раз.
Светлана. Ты говорила. Раз нам говорить с тобою не о чем, закономерен вопрос: зачем ты меня искала?
Маша. Честно?
Светлана. Честно.
Маша. Если честно, то паренька этого хотела увидеть.
Светлана. Зачем?
Маша. На всякий случай. Может, и мне когда-нибудь детектив понадобится.
Светлана. Все-то ты врешь, Машка! Ну, и как он тебе показался?
Маша. Думалахуже.
Светлана. Но все-таки?
Маша. Не из качков, из ментов, что уже хорошо. Неглуп, самоуверен, осторожен, что тоже неплохо. На баб внешне не реагируетни на тебя, ни на меня,но это не значит, что вовсе не желает нас, просто выучка настоящая...
Официант. Счет, Светлана Дмитриевна.
Светлана. Спасибо, Гарик.
Официант. Это вам спасибо, Светлана Дмитриевна.
Маша. Расплатилась? Тогда пошли отсюда.
Светлана. Ты не договорила.
Маша. Он что, тебе нравится?
Светлана. Онединственная моя надежда.
Маша. Надейся, надейся. Пошли.
Никчемный разговор дал только одно: Маша ненужно в курсе. Сырцов снял наушники, включил мотор и задом откатился за «мерседес». Дамы вышли парочкой, но потом разошлись: Светлана к «мерседесу», а Маша к маленькому японцу«хонде».
Они поехали к Светлане Дмитриевне на Фрунзенскую. Сырцов держал их на длинном поводке, проверяя наличие хвоста. Хвост, во всяком случае активный, отсутствовал. Правда, это еще ничего не доказывало: могли определиться и по точкам, если просчитали возможные маршруты банкирши Логуновой. Посмотрел, как они парковались у дома с пентхаузом. Что ж, развернул пустышкутоже результат. Возвратился в ресторан,снял микрофон и поехал к себе.
Глава 5
Чудесная это вещьдневной сон. Легок, как набежавшее облако, ненасильственпришел, когда захотел ты,когда зaхотел он, сладостен, как половой акт. Сырцов, делая гигантские шаги, шел по спускавшейся к реке лужайке детствa, которая находилась на иной планете. Шаги становились все длиннее и длиннее, наконец он оторвался и полетел над землей. Не летел даже, а скользил, как по горке. Внизу, но не так уж и далеко, копошились на пронзительно зеленом поле люди в белом, которых из-за своей немыслимой скорости он не успевал разглядеть.
Внезапнo поле закончилось обрывом, за которым был океан.Он немного пролетел над океаном, испугался и вернулся назад. Но, оказывается, он потерял высоту, и теперь обрыв высился над ним. Он хотел на зеленые поля, но сил взлететь выше не было, и он летел вдоль желтой непреодолимой стены.
Сердце заходилось от ужаса, и уже кто-то ритмично и небольно бил его по темени.
Блямкал его дверной звонок. Дневной сон хорош, но вечернее пробуждение отвратительно. Ничего не соображая, он кинулся к двери и, не заглянув в глазок, хрипло спросил:
Кто там?
Маша,ответил голос, который он слышал несколько часов тому назад.
Он заглянул в глазок. Теперьне цыганка, теперьловкий мальчик в джинсах, в джинсовой рубашке. Не отрываясь от глазка, он продолжил допрос:
Какая еще Маша?
Хорошенькая!ответила она и сделала страшную рожу.
Что надо?нарочито не успокаивался Сырцов.
Ничего не надо, кроме шоколада!спела Маша.
Пора было сдаваться, и он обнадежил ее:
Минутку. Сейчас оденусь.
Натянул брюки, влез в футболку и открыл дверь.
Добрый вечер, Георгий,воспитанно поприветствовала его Маша.
Вы же меня Федором хотели звать,напомнил он.
Передумала,сообщила она и, оглядевшись, невинно поинтересовалась:Мы здесь, в передней, поговорим?
Проходите,без восторга предложил Сырцов и посторонился.
Она двинулась в комнату, на ходу басом изображая фольклорного милиционера:
Пройдемтя, гражданка!и визгливов ответ за «гражданку»:А вы руки не крутитя!
Присаживайтесь,посоветовал он ей, сам уже усевшись на диван. Она плюхнулась в кресло, с удовольствием попрыгала в нем и успокоилась, закинув обутую в кроссовку ступню правой ноги на колено левой, голень которой придерживала обеими руками.
Ну, и зачем вы ко мне пожаловали?осведомился Сырцов, на конце фразы непредсказуемо и затяжно зевнув.
Это вы нарочно?участливо спросила она.
Я задал вопрос,разозлился он.
Вы зевнули.
Но вопрос-то вы слышали?
Я хочу вам помочь,объявила Маша и, уронив правую ногу на пол, перевела себя почти в горизонтальное положение.
Не надо,твердо сказал он.
Надо. У Ксении не было человека ближе, чем я.
Она, безусловно, восхищалась вами,понял он.
Поначалуда,легко согласилась Маша.Но мотом мы стали настоящими подругами.
Подруга матери, подруга дочери...
А что тут удивительного? Якак раз посередине между ними.
Хотите сказать, что вам тридцать два года?
--Тридцать! Тридцать!завопила она, успокоилась и добавила:И то много.
Следовательно, Светлане Дмитриевне сорок.
Ну уж!
--Но Ксениидвадцать, вам, как вы утверждаете, тридцать. Простая арифметика...
--Посрединеэто символически, в более широком смысле!
--Тогда я не понял. Пардон.Извинившись, Сырном замолк. Не след ей помогать вопросами, пусть сама выкарабкивается.
Но она была безудержна в своем нахальстве и перла как танк:
--Вы пи о чем не хотите меня спросить?
־ Нет.
-А зря. Я много знаю.
--Кто много жил, тот много видел.
--Видела-то я много, а жила... Кажется, что и не жила вовсе.
--Чем же вы тридцать лет занимались?
--Ждала. Сначала принца, потом фарта.
--Дождались?
--Дождалась. Принца, но он оказался самозванцем. А фарт еще не пришел.
--Еще... Значит, надеетесь.
--Надеюсь.Она резко изменила позу, восстав,воткнула локти в колени и положила мордашку в вазочку из ладоней.Можно закурить?
В ответ на его разрешительный кивок выскочила из кресла, вытащила из кармана рубашки пачку «Мальборо״ и зажигалку, на ходу закурив, прошла к балконной двери. Порывиста и неожиданна, как ласточка в полете. А задок под джинсами в обтяжкуладный. Аппетитный задок.Она вернулась и, не садясь, спросила:
--Почему вы меня не расспрашиваете?
Не хочу.
Но, как я понимаю, ваша главная задачасбор информации.
Мне не нужна навязываемая информация. Онавсегда вранье.
Значит, вы считаете, что мое явное желание помочь вам в поисках Ксениилишь повод, а истинную и тайную причину моего визита я пока тщательно скрываю. Так?
Ага,с удовольствием согласился он. Бой-баба, гуляет, как хочет, по острию ножа. Следовало принять ближний бой.Какова же истинная причина вашего визита ко мне? Вот эту информацию я с удовольствием выслушаю,
Не время еще, паренек,решила она и возвратила себя в кресло. Теперь ее внимание привлекла тахта.А станок у тебя роскошный, Жора. Увлекаешься этим спортом?
Достала, стерва. Сырцов разозлился:
По-моему, мы с вами на брудершафт не пили. 1 ']
А что нам мешает сделать это сейчас?