Капитан с усилием выпрямился на неудобном сиденье. Лицо его, утратив расслабленную безмятежность, стало жестким. Глаза блеснули острой холодной сталью.
Да, Малыш, произнес он негромко, но отчетливо. Ты должен воспрепятствовать попытке захвата. Помолчав секунду, он добавил то, что его младший оперативник, возможно, еще не успел осознать: Тем более что речь может идти не о захвате, а о попытке убийства.
Вас понял, Капитан.
Голос Малыша прозвучал заметно бодрее, чем раньше.
Капитан скупо улыбнулся, а потом его лицо вновь застыло расслабленной маской безмятежного спокойствия.
На данный момент он сделал все, что мог. Фигуры расставлены, партия вот-вот начнется. Дальнейший ход игры зависел уже не от него, а от той, кто повелевает миллионом случайностейот их давней хозяйки, старухи Смерти.
3
Я немного помедлил, прежде чем ступить в подворотню. Тем временем бригадир с рацией пересек половину пространства за наружной стеной домов и сейчас приближался к проходу во второй двор.
Этого человека, руководящего захватомили убийством? мне придется миновать, причем так, чтобы он ничего не заподозрил и не предупредил своих «быков», что в их игру готовится вступить посторонний и очень подозрительный тип. Этих подозрений мне нужно избежать. Пусть он говорит о случайном прохожем, если ему так уж захочется, но о моей готовности оказать им активное противодействие он ни в коем случае не должен догадаться.
Только как это сделать?
Впрочем, в моей голове уже промелькнуло что-то вроде рабочего плана. Хотя, в конечном счете, все будет зависеть от убедительности моей актерской импровизации.
Ладно, черт побери! Ладно. Я почувствовал злость, а вместе с ней и облегчение: здоровая злость была нормальной рабочей эмоцией. Как, впрочем, и страх. Но страха, вернее, беспокойства, все время ширящегося, когда я пытался охватить и одержать в сознании как можно большее число всевозможных мешающих факторов, требующих учета, во мне больше не было.
Страх пропал. В конце концов, всего не учтешь. Делай что должен, и будь что будет. Вперед, парень, и да пребудет с тобой сила джедая.
Ускорив шаг, я едва не рассмеялся вслух. Мой меч не светился во тьме, как у героев «Космических войн», но был столь же нелеп. И все же, если подумать, а еще лучшепочувствовать, то окажется, что во всем происходящем все же есть некая извращенная эстетика. Заставив меня прихватить мой синай, Капитан лишь добавил последний штрих в цельную картину, набросанную в модной ныне постмодернистской манеретехника абсурда пополам с сюрреализмом.
Меч у женщины, дубины у «качков». А я чем хуже?
Дождь, кажется, быстро усиливался. Сумерки начали густеть, все больше наполняясь размазанной серо-фиолетовой пастелью.
Стены домов, как ни странно, нисколько не ослабляли разбушевавшейся непогоды. В узких проходных дворах ветер только крепчал.
Налетевший сзади порыв задрал мой импровизированный головной убор, который я удерживал одной рукой и без всяких церемоний окатил мой затылок струей воды, вытекающей на уровне второго этажа из проржавевшей дождевой трубы.
Я выругался вслух и припустил бегом, стараясь поскорей достичь прохода в соседний двор. Выложенный в виде сводчатой арки, он, как оказалось, больше походил на отрезок тоннеля длинной метров в семь-восемь.
Бригадир с рацией только-только шагнул в него, став почти невидимым в царившем под сводами полумраке, но, расслышав мое невнятное ругательство, а потом и гулкий, как в колодце, стук настигающих шагов, отпрянул к стене и замер.
В правой его руке, как я разглядел в последний раз, была рация, а вот что именно в этот момент появилось в левой, я рассмотреть, конечно, не мог, но этого мне и не требовалосья и так знал, что он обязательно вытащит пушку и наставит ее на меня.
Ощущение от этой уверенности было не из приятных: а ну как у него сдадут нервы или он и вовсе решит, что вполне разумно будет убрать непрошенного свидетеля.
С ходу перепрыгнув через широкую лужу, я тут же, через пару шагов, угодил в другуюпоменьше по размеру, но весьма подходящей для моих целей глубины. Холодная вода хлынула в кроссовку, так что взвыл я вполне натурально.
Ах ты, черт! Да что же это делается! Йе-мое! И дальше что-то совсем уж абстрактно-матерное, причем несколько невнятным тоном.
В голове у меня раздалось отчетливое хмыканье Стаса, вслед за которым последовала и ехидная реплика:
А если, Малыш, у меня уши завянут?
Я проигнорировал это неуместное замечание, тем более что сразу за ним последовало одобрение Капитана:
Хорошо, Малыш, правильный образ.
С громким вздохом облегчения я ворвался под арку и слегка пьяным голосом сообщил отступившему еще дальше в темноту силуэту бригадира-радиста:
Дерьмо собачье, а не погода!
Он даже что-то промычал в ответ, а потом, после короткой паузы спросил:
Слышь, братан, огоньку у тебя не найдется?
Проведя рукой по волосам и крякнув с досады, когда обнаружилось, что пакет нисколько не уберег мою прическу от дождя, я ответил, постаравшись, чтобы мой язык немного заплетался:
Не-а, земляк. Не курю я. Ж-жена закодировала. У-уже год скоро б-будет.
Добавив для выражения чувств еще пару-тройку крепких словечек, я с пьяной целеустремленностью отвернулся к стене и стал ощупывать идущий на уровне пояса по всей длине арки кирпичный выступ.
Бригадир, как я заметил краем глаза, сделал пару шагов по направлению к выходу, но затем остановился. Решил, видно, разобраться до конца, что я за фрукт.
Тем временем я нащупал на выступе неповрежденный участок кирпича с относительно ровным краем и, зацепив об него край пробки, открыл бутылку.
Пиво было теплым, к тому же я изрядно взболтал его в руках, поэтому оно тут же с шипением полезло наружу, обдав мне руку вонючей пеной. Издав сокрушенный возглас, я тут же присосался к бутылочному горлышку.
Глотая исходящий газом горький напиток, я зафиксировал боковым зрением, что мой случайный собеседник чиркнул зажигалкой и закурил. При этом ничуть не озаботился явным противоречием между этим жестом и предыдущей просьбой дать огонька. Это хорошо. Это, во всяком случае, указывает на то, что мне он уже дал оценку и эта оценка не слишком высока. Я для него был тем, кем и стремился казатьсяторопящимся то ли с работы, то ли с рыбалки работягой, уже успевшим хорошо набраться.
Ополовинив бутылку, я громко рыгнул и сообщил в пространство:
Ух, хорошо!
После чего опять жадно припал к горлышку.
Когда я в последний раз пил пиво? Странно, уже и не упомнить. Наверное, в своей первой жизнитой, в которой я был обычным парнем, таким как все и даже женатым (но об этом лучше не думатьне сейчас, только не сейчас). Сколько прошло с тех пор? Я попытался вспомнить, но потом отбросил эти бессмысленные подсчеты. Дело не в месяцах и годах. Дело в прожитых жизняхпо одной на каждую операцию.
Неужели этомоя работа? Неужели за раскрытие очередной мрачной тайны я должен платить новой жизнью и новой смертью.
Мне сразу стало тяжело и тоскливо. Пиво наконец-то кончилось. Я аккуратно поставил пустую бутылку у самой стены. Когда я выпрямлялся, меня ощутимо качнуло. Похоже, я слишком погрузился в образочередной образ для нового задания. И это вам не маска, которую можно снять, когда заблагорассудится. Все, что ты делаешь, должно быть настоящим.
Я постоял, пошатываясь, потом широким жестом вытер рот и шагнул вперед.
Теперь я шел чуть вразвалку, тяжело и грозно, как полузатопленный дредноут. Вдобавок с пива меня одолела икота, так что в целом картинка получилась еще та. Во всяком случае, ничего удивительного после всех этих артистических потуг для меня не оказалось в том, что бригадир брезгливо посторонился и аж рожу свернул в сторонутолько б не вдыхать окружающий меня крепкий пивной дух.
Так, раз уж он почуял запах, которого на самом деле не было, то я с чистой совестью мог себя поздравить. Можно сказать, это не просто успех. Это триумф. Сейчас я мог сделать с этим бригадиром все, что угодно.
Проходя мимо, я попытался насвистать услышанную недавно мелодию. Получилось ужасно фальшиво и ничуть не похоже на оригинал, так что мне пришлось прерваться, выругаться шепотом, а потом сделать еще пару попыток.