Не могу, брат. Дела.
Он дает тебе неделю, чтобы покончить с делами и убраться навсегда. Как можно дальше. Твое присутствие в Москве нам тоже не желательно! Понял? Валера в этом слове делал ударение на последнем слоге.
Понял, повторил за ним Гена, с тем же ударением.
И вот еще что. Это уже от меня лично. Если надумаешь обосноваться в Москвежди в гости! Обожаю гастроли в столице!
Все? спокойно поинтересовался Балуев.
Мало?
Достаточно. Постараюсь за неделю управиться с делами.
До встречи, осклабился Валера.
Бывай! отсалютовал Геннадий и вышел на свежий воздух из душного салона «жигулей».
За спиной заработал мотор.
На обратном пути, в Светиной малолитражке, он молча глядел в окно. Под тусклыми ночными фонарями проплывали знакомые с детства места.
Любуешься? спросила она.
Прощаюсь.
Не болтай чепухи! Ты что-нибудь узнал у Веры?
Мы говорили исключительно об искусстве. Твой маневр с туалетом был абсолютно лишним.
Почему ты не говорил с ней о деле?
Рано, Светочка, раскрывать карты. А вдруг она соучастница убийства? Стоит ли заранее подставлять задницу?
Веркасоучастница? Перестань!
Какая у нее машина, кстати?
У нее нет машины.
А на чем она приехала в «Сириус»?
Откуда я знаю? Мне не пришло в голову об этом спрашивать! А сейчас она побежала на троллейбус.
Ты предупредила обо мне, когда говорила с ней по телефону?
Конечно.
Как ты сказала? Вспомни!
Хорошо, что ты мне об этом напомнил! Я сказала ей, что буду не одна, с приятелем. Она поинтересовалась, кто такой. Верка очень любопытная! Я назвала твою фамилию. Вот и все. Но какая муха тебя укусила! Еще два часа назад ты ничего не хотел слышать о деле!..
Я должен покончить с этим в несколько дней, заявил Геннадий.
Ты сума сошел! Беспалый уже восьмой месяц
Не смеши меня! Беспалый притормозил, как только узнал, что след ведет в Москву. Христофор летел с человеком, у которого был московский паспорт, и в аэропорту его ждал джип с московским номером. И Поликарп наверняка все списал на домодедовскую группировку. Так вот, моя дорогая, твой Беспалыйпрофан! Заказчика убийства надо искать здесь, а не в Москве.
Почему ты в этом так уверен?
Московский паспорт и московский номер на машине ему подсунули точно так же, как этих невинных жокеев. И он схавал. Прости за грубое слово!
Но с чего? С чего ты это берешь?
Гробовщик никогда не имел сферы влияния в Москве. Столица его не интересовала. А значит, не может заказчик быть из Москвы. Потому что это месть! Только месть бывает обставлена таким изысканным способом! И другого мотива я не вижу!
Наверно, ты прав, согласилась Светлана.
Ему показалось, что глаза у нее заблестели. Балуев отвернулся к окну и замолчал.
В дверь звонили дважды. Они обзванивали все двери в обоих тамбурах.
Не надо открывать, попросил ее Гольдмах. Пусть думают, что вы еще не пришли с работы.
Женщина лилипутского роста представилась, как только заперла входную дверь:
Меня зовут Надя.
Комната была обставлена миниатюрной, детской мебелью. И в другое время, в иной ситуации, Михаил обязательно бы улыбнулся при виде всех этих ухищрений, рассчитанных на маленькую Надю.
Я им не открою. Не беспокойтесь, успокаивала она и, сложив свои крохотные ручки на коленях, поинтересовалась:Вы кого-то убили?
Они разговаривали шепотом. И вопрос женщины прозвучал так естественно, что Гольдмаха передернуло.
Я не убивал, но девушка из двести семнадцатой квартиры действительно мертва.
При этих словах Надя пискнула. Таким был ее крик.
Я знала ее! Прекрасно знала! Таня! Танечка! Боже мой! Что же произошло?
Женщина оказалась очень эмоциональной. Она принялась ходить взад-вперед по комнате, махая ручками и попискивая.
Тут в дверь опять позвонили. Надя села и выжидательно замерла.
Теперь вы понимаете? спросил Михаил. Я оставил там массу отпечатков! Меня могли застать на месте преступления! И тогда не отмыться!
Да-да-да, я понимаю. Я понимаю лепетала она. Что же делать? Вас будут искать!
Наверно. Но по отпечаткам пальцев они меня вряд ли найдут. Яне бандит, Надя. И ни в одной картотеке мира нет моих отпечатков!.. Он вдруг осекся, схватился за голову и застонал:Господи!
Что еще? заволновалась женщина.
Машина! Моя машина! Она стоит внизу! В бардачке документы! Паспорт, водительские права!
Но почему вы думаете, что они полезут в вашу машину?
Я видел, как двое милиционеров остались ее охранять. Они уже все знают!
Постойте! не понимала Надя. Откуда известно, что водитель машины убийца? И что он вообще находится в двести семнадцатой квартире? Мало ли к кому он приехал в гости? Может, он здесь живет, в конце концов?
У меня много врагов, милая Надя, улыбнулся ей Гольдмах. Это обычное дело. Меня подставили.
То есть?
Заманили в квартиру с трупом, чтобы списать на меня убийство. Я окажусь за решеткой, а кто-то прикарманит мой бизнес. Старый, проверенный способ. Подставка.
Надя задумалась. Он видел, как эта хрупкая, маленькая женщина прониклась его судьбой; в ее голове вызревал какой-то план.
Миша подошел к окну, чтобы взглянуть на свою машину, но окна Надиной квартиры выходили не во двор, а на автостраду.
Черт! И здесь не повезло!
А вы знаете, Миша, выход есть. Она произнесла это спокойным голосом, а потом вдруг захихикала. Так хихикают маленькие девочки, задумавшие шалость. Очень простой выход. Подставка!
Не понял.
Мы вместе спускаемся вниз и садимся в вашу машину. Я вам обеспечиваю алиби! Вы приехали ко мне, а не в двести семнадцатую квартиру! И все это время находились у меня! Понятно?
Но ведь они дважды звонили
И что с того? Могли бы и трижды! Мы занимались любовью! А во время секса лучше нас не беспокоить! Верно? Она кокетливо подмигнула ему.
План рискованный, заметил Гольдмах. Если они возьмут у меня отпечатки пальцев
Надо рисковать, Миша! пискнула она. Я уверена, что все обойдется!
Они могут не поверить! Им бросится в глаза огромная разница в возрасте Это вырвалось у него само собой, ведь сорокалетних женщин он считал уже старухами.
А вы, оказывается, хам! жалобно пропищала Надя и спрятала свое личико в ладошки.
Ой, ради Бога!.. опомнился Михаил.
Насильно ворвались ко мне, да еще оскорбляете! Она шмыгнула носом. Я бы вас вышвырнула вон, если бы не ваше положение!
Ему казалось, что он обидел ребенка.
Я пойду. Я не имею права втягивать вас. У каждого свои проблемы. И выпутываться из них надо самому.
Он кинулся в прихожую.
Стойте! Куда вы? Это глупо! кричала она ему сквозь слезы.
Его остановили не слова Нади, не ее боль за него, случайного встречного, а то, что он увидел в прихожей.
Огромный плакат, от пола до потолка, закрывал полстены. Его не заметил бы только слепой или человек, в состоянии аффекта ворвавшийся в квартиру.
Это была афиша детского спектакля «Хаврошечка». Премьера 1978 года. В роли ХаврошечкиНадежда Емельянова. На плакате девочка лет десяти, с испуганными глазами, растрепанными волосами, в русском сарафанчике и босиком.
Мише было тогда шесть лет, а Надедвадцать. Эта сказка его пугала в детстве. И как видно, не только его, потому что спектакль продержался в репертуаре не больше одного сезона.
Афиша его загипнотизировала. В детстве он видел и другие спектакли с ее участием. Надежда Емельянова была очень популярна в городе. И наверно, популярна теперь, только он вышел из детского возраста и давно перестал интересоваться театром. Те истины, которые когда-то вещали ему со сцены, сейчас казались ложными и вызывали смех.
Так вы та самая Надежда Емельянова?
Какая разница?! всплеснула руками она. В любом случае вы должны принять мой план.
Теперь он разглядывал ее с любопытством.
А знаете, родители меня постоянно таскали на ваши спектакли.
О Боже! вздохнула Надя. Вы снова даете понять, что я уже старуха!