Анна! Аннагубы его снова дрогнули,папаскончался Выезжай.
Скончался?голос сестры прозвучал настороженно, или даже удивленно, более чем подавленно.
Приезжай.
Закончу обход и приеду! Всё равно спешить теперь уже некуда.
Она резко оборвала разговор.
Вот такая она! Всегда была, а после получения отделения стала ещё хуже, вообще живет в больнице. И муж жалуется.
Генрих с горечью выговорил это и обернулся, ища глазами, куда бросить тяжелое пальто и шарф и присесть, наконец. Выглядел он располневшим, преуспевающим бизнесменом. Седые волосы в густой шевелюре придавали шарм округлому гладко выбритому лицу с мягкими чертами. Но в карих глазах его отражалась печаль, а во всей фигуре и медленных движениях огромная усталость.
Надо вызвать скорую и полицию
Зачем полицию?насторожился Артур.
Он был моложе брата на шестнадцать лет и внешне напоминал свою мать Ольгувысокий, стройный, с удлиненным бледным лицом с яркими большими губами, тонким носом и глубоко сидящими синими глазами. Длинные черные волосы делали его похожим на итальянца. Надо признать он был весьма привлекательным молодым человеком.
Так положено, когда смерть человека наступает вне больницы.
Он промокнул влажные от слез глаза платком и набрал номер.
«Скорая» приехала немедленно. Полиция чуть запоздала.
Следователь получил подтверждение врача, что человек в спальне мертв.
Будем делать вскрытие?обратился врач к Генриху.
Да для чего ещё кромсать томахнул рукой Генрих Львович.
Полицейский осмотрел комнату, тело на широкой кровати, сфотографировал.
Ваши документы.
Я адвокат Генрих Львович Фридланд, сын покойного.
Где проживаете?
В Петербурге
Ваши документы.
Артур Фридланд. Проживаю в Нью Йорке.
Есть какие либо подозрения относительно причины смерти усопшего?обратился он к братьям.
Нет. Он долго и тяжело болел Это могло случиться в любую минуту Всё выглядит вполне естественно,ответил за обоих Генрих.
И вы того же мнения?
Артур отвел глаза и пожал плечами.
Я только прилетел сегодня, я здесь не живу, не знаю сколь долго и чем болел отец.
Полицейский посмотрел внимательно в глаза Артуру, так что того покоробило, и он отвел взгляд.
«И чего этот полицейский уставился на меня? Словно подозревает в чем! Черт!» подумал про себя Артур.
Тело завернули в большой мешок и вынесли, карета «скорой помощи» сверкнула огнями и умчалась в районную больницу.
Между тем подъехала старшая дочь Анна Львовна. Невысокого роста, полноватая, в близоруких очках, она деловым шагом вошла в дом. Сняв лисью шубу, ещё больше полнившую её, она прошла в спальню, где должно было быть тело.
Анечка его уже увезли
5
Адвокат Льва Давидовича Фридланда господин Бергман Аркадий Петрович, был почти его одногодок. В отличие от своего постоянного клиента, бывшего клиента, он являл собою полную противоположность последнему. Высокий, флегматичный, с редкими волосами на крутом черепе, большой грушевидный нос и серые, умные и очень спокойные глаза. Чуть отвисшие щеки придавали ему сходство с какой-то породой собак. Худой от природы у него появился небольшой животик, который он постоянно прикрывал полами пиджака.
Он солидно устроился в чёрном кресле за таким же тяжелым столом из черного мореного дуба, говорившем о тысячелетнем происхождении дерева и, естественно, его необыкновенной ценности, в кабинете Льва Давидовича и медленно осмотрел всех собравшихся.
Рядом с Генрихом Львовичем сидела его супруга, Мария Григорьевна, располневшая дама, яркой наружности, каштановые длинные волосы, аккуратно подстриженные опытной рукой дорогого парикмахера, ярко синее платье с декольте, открывающим вид на пышную грудь, украшенную колье со сверкающими алмазами, на плечах боа из собольего меха. Она смотрела на окружающих с оттенком некоторого высокомерия и даже пренебрежения. Чуть поодаль в кресле устроилась с мрачным выражением лица доктор Анна Львовна Озерова, старшая дочь покойного. Мужа подле неё не было. За ней сидел весьма напряженный Артур Львович, младший сын усопшего. Рядом с ним тоже в некоем нервозном состоянии сидела личный врач Льва Давидовича доктор Розовская Алла Ильинична. Её тонкие черты бледного красивого лица были обезображены припухшими веками и покрасневшими от слез глазами, обычно ясными и лучистыми, которых теперь просто не было видно. Это были единственные лица, собравшиеся для слушания завещания покойного торговца бриллиантами. Ни у кого не было сомнения, что состояние, оставленное покойным, исчисляется многими нулями после единицы, разумеется, в американской валюте. Но никто не знал точно сколько, и главное кому распорядился оставить сильный и влиятельный при жизни человек свои миллионы.
Итак, дамы и господа, пришло время коснуться завещания моего друга и многолетнего клиента Льва Давидовича Фридланда, пусть земля ему будет пухом.
Он примолк, откашлялся.
Собственно, должен вам признаться, я в некотором замешательстве потому, что, собственно, завещания-то и нет.
По зале пробежал легкий шумок.
То есть, как это нет?!в искреннем, почти детском недоумении вскрикнула супруга Генриха Львовича Мария Григорьевна.
Да, уважаемые дамы и господа. Завещания по сути дела нет. Если не считать его желания после смерти быть кремированным и пепел должен быть развеян над Невой. Не буду теперь вдаваться в подробности причин его рассуждений, но так, по крайней мере, он говорил мне и даже написал лет пять назад об этом в письме. Именно в личном письме, а не как завещание строгое и официальное, по всем правилам мда. Но это его желание о кремации, собственно, имеет силу завещания, и я как духовник покойного выполню, конечно, последнюю волю моего друга. Но вот самого завещания, что делать с его наследством он не оставил. По крайней мере, у меня его нет.
В этом он весь!с горечью воскликнула Анна Львовна.
А у кого-то оно есть? Или может быть?спросил Генрих Львович.
Тоже мне адвокат!фыркнул за его спиной Артур Львович.
Может быть. Ищите. В течении месяца я буду ждать оригинала завещания. В противном случае я все разделю по закону о наследстве между вами, его прямыми наследниками.
Все поднялись.
6
Следователь с каким-то особым чувством собственного достоинства, как подумалось Артуру, поставил тяжелый стул напротив и сел, положив ногу на ногу, откровенно изучая его лицо. Выглядел же он маленьким щупленьким человеком, который, казалось, искал любую работу, где было б хоть чуток власти, дабы преодолеть внутреннюю, да, пожалуй, и внешнюю, ущербность и доказать всем вокруг собственную значимость. Возраста был, пожалуй, даже младше Артура, или того же возраста, то есть около тридцати. Серый пиджак, под ним коричневый свитер не в тон, черные брюки и коричневые кожаные башмаки с красной и зеленой полосками. Тщательно зачесанные назад светлые волосы и колкий, холодный взгляд серых маленьких глаз на рябоватом лице отталкивал от него допрашиваемого, впрочем, как и любого обычного гражданина, столкнувшегося с ним при любом случае.
Позвольте представиться, следователь Андрей Исаакович Мартынов!
Брови Артура Львовича подлетели вверх, и он недоуменно поглядел на следователя. Тот довольный вызванным эффектом, хохотнул.
Да шучу, шучу! Откуда мне Исааковичем-то быть?! В роду одни восточные славяне да монголо-татарыон усмехнулся, но как-то не весело, Степанов сын я, значит, зовите Андрей Степанычем. Курите?
Нет. Спасибо.
Вы уехали в Америку в девятнадцать и прожили там около десяти лет, не так?
Одиннадцать.
Вы приезжали навестить отца?
Один раз. Через три года, когда устроился там.
Отец вам помог устроиться, не правда ли?
Он дал рекомендательные письма, главным образом для официального устройства на работу в фирме и получения грин кард, ну, разрешения на работу в США.
Я знаю, что такое грин кард,следователь усмехнулся и закурил сигарету.
Потом встал, сделал несколько шагов по комнате.
Красивый дом, солидный А скажите, Артур Львович, кто вас встретил в аэропорту Пулково, когда вы прилетели?