Анна ДарвагаНо мы воскресли
Haec tibi omnia dabo
В Барселоне можно запросто быть ограбленным, причем среди бела дня. Но убитымпочти никогда. Мы отвечали за девяносто процентов работы убойного отдела. При том, что наши клиенты отчаливали не только в Барне, но и по цепочке по всей Европе, никто из детективов и заподозрить не мог, что занимаются одной конторой.
Эту деятельность я выбрала случайно. Конечно, в силу того что мне откровенно не везло с мужиками, мне было не жаль и даже где-то приятно их убивать. Однако вы думаете«вот стервы эти бабы!» Отнюдьна нас работало много прекрасных мужчин.
Например, Бруно. Один из редких итальянцев с тихими повадками, которые идеально сочетаются с натурой мафиози. Размеренно потягивая пережаренный горький кофе в одном из сонных баррио Госпиталет, он умудрялся сидеть в центре огромной разномастной паутины, состоящей из сербских торговцев оружием, алжирских сутенеров и перуанских наркодилеров. До сих пор думаю, что для него наша деятельность была небольшой забавой, на которую он согласился от своего чрезмерного добродушия. Ну и любви к красивым женщинам, конечно.
Или Тео. Немец. Красавец. Assassin heart. Не было ни одного дела, которое бы он завалил. Нужны были лохмотья кишок, намотанные на переднюю ось Pajerobitte! Исчезновение в альпийской лавинеgerne! Сердечный приступdanke schon! Тео знал все повадки смерти и, когда она пришла к нему самому, не мигая, взглянул в ее пустые глазницы.
Или хотя бы даже Майк, нервный английский хакер. Хороший человек. Жаль только, что такой тупой, что его и подвело, а заодно и нас. Все они без скрупулезности и жеманности вступили в наш клуб веселых вдов. Ну и Мартин Боже, да кроме нас с Мией в этом деле не было других женщин!
***
Авенида Диагональодна из осевых магистралей Барны, перекачивающих людские потоки из районов для достойной жизни в районы для работы. Открыть стол заказов на убийства на этой улице было престижно. Дорогая аренда, рядом полиция, огромный поток людейтакой маскировки специально не придумаешь.
В действительности мы хотели открыть свадебный салон. С платьями невесты, подружек, тещи и маленьких ангелочков. Представлялось, как к нам придут мечтательные, немного нервные невесты с мамами, тихо зажимающими нос от нахлынувших слез.
Кажется, это непыльная работка приветствовать клиенток, предлагать кофе, ходить по шоу-румам в поисках новых моделей. Опасное заблуждение. Оказалось, нужно таскать коробки, переваливать пакеты, перекладывать полки и вот уже через месяц после открытия мы плакали в подсобке от переломанной поясницы и клейменых плечей.
И хоть на четвереньках, но, будь любезнавперед, к клиенткам, сильная независимая женщина! С чего бы мы такие нежные? Лишь один месяц напряга и вот уже лицо цвета чистого листа бумагис таким аристократическим здоровьем в средней полосе России не выжить. Во времена работы на Камчатке бабушка отбилась от медведя бутылкой водки, а я тут плакала от вороха шмоток.
Черпая стойкость в своих суровых генах, я улыбалась и кивала. Приносила новые модели. Подщипывала подол. Усаживала лиф. Когда одна невеста ушла у меня из-под рук, а я с тупой улыбкой и пустыми глазами так и осталась держать ее воображаемый корсет, мама клиентки сама принесла мне кофе.
Мы продолжали существовать. Через три месяца у меня были железные веки, бионическая спина и ноль эмоций. Когда очередная невеста скрылась в примерочной, ее мать сказала мне: «С таким взглядом убивают». Сутки ушли на то, чтобы понять, что это не шутка, а позитивная оценка.
На следующий день эта сеньора вернулась. Рано утром, мы только открылись. Гостья была обычной испанской обитательницей сытого Педральбесасухая телом, на каждом изгибе которого тощими складками собиралась вялая кожа. Выкрашенные перьями волосы были собраны в будничный узел. На квадратных запястьях висели гроздья золотых браслетов.
Мыэто я и Миа, с которой мы напополам держали магазинпригласили ее садиться и налили ей кофе. Когда Миа отошла в подсобку, донья Саларес наклонилась ко мне и шепнула, что у нее важное дело и доверяю ли я моей подруге. Я спросила, может ли она доверять мне?
Я могу, что мне угодно. Мой мужсудья и уж не мне бояться иммигранток.
Неприятно, но честно. Я позвала Мию. Саларес встала, заперла входную дверь и уверенным движением закрутила рольштору. С улицы казалось, что мы еще не открыты. Потом она вальяжно, по-хозяйски расселась перед нами, и, не спрашивая нашего позволения даже взглядом, вытащила из сумочки сигареты и зажигалку. Закурив, гостья откинулась на спинку дивана и расправила руки по сторонам. Мы с Мией переглянулись: уже понятноэто будет тяжелый день.
Вы, девочки, не так давно в Каталонии, мы в унисон закивали головами, как школьницы, хотя это заявление не было вопросом. Но нам казалось, смирением еще можно что-то решить. Вы стараетесь изо всех сил, так хотите построить свою жизнь в нашей старой части Европы. Это неплохо. Я не против работящих эмигрантов. У вас много друзей в вашей среде?
Миа улыбнулась одной из своих тефлоновых улыбок и процедила, что без диаспоры не обходится.
Это хорошо. Потому что я хочу, чтобы вы сделали для меня одну работу с помощью ваших связей, она снова запустила бамбуковые пальцы в клатч, вытащила карточку и кинула на столик.
На фото был запечатлен какой-то сеньор со вздернутым подбородком и надменным взглядом. Донья Саларес наклонилась вперед. Зажмуриваясь от очередной затяжки, она некоторое время смотрела на фото вместе с нами. Потом резко ткнула в изображение своим острым красным когтем:
Хосе Андрес Ортега Ривера, судья регионального суда по гражданским делам. Известный общественный деятель, сторонник сохранения Каталонии в составе Испании. Владелец жирного портфеля акцийот BBVА до Inditex, которые давно и скрупулезно коллекционирует как плату за правильные приговоры. Взяточник, вымогатель и трус. Отец троих детей. Мой муж. И я хочу, guapas, чтобы вы его убили.
Что, простите? кастеяно не мой родной язык и по старту разговора я решила, что все согласны с этой предпосылкой.
Донья Саларес зажмурилась от очередной затяжки и резко выпустила дым в потолок.
Я замужем за ним тридцать пять лет. Тридцать пять лет измен, пренебрежения, лжи, предательства и мелочности. Моя младшая дочь, которую вы видели накануне, выходит замуж через полтора месяца. Пусть она будет счастлива в этот день. Молю Бога, что он пощадит ее женское счастье, но как-то я не верю в мужчин. После свадьбы он больше этой семье не нужен.
Думаете, если мы из Восточной Европы, то мы все мафия? Миа еще не поняла, кто здесь больший психопат.
Конечно, вернее было бы нанять каких-нибудь алжирцев, но, видит Бог, они запорют все дело, да простите мой бытовой расизм, картинно извинилась Саларес, стряхивая пепел на пол. Вы, конечно, ничем таким не занимались. Но у вас есть цель, ум, молодость и связи в тех кругах, где меня не воспримут всерьез. Я вам все расскажу про него. Ничего рискованного. Ничего сложного. Not rocket science.
Миа смотрела на Саларес широко раскрыв глаза, будто наблюдала за выходками безбожно непослушного ребенка:
Я только недавно встречалась с психиатром. Он уверен, что я здорова.
Плохо, очень плохо будет выглядеть заголовок «Полицейские накрыли наркопритон в свадебном салоне». Барселона, красивые молодые женщины и тюрьма не созданы друг для друга. Не дрефьте! Саларес резко взмахнула рукой и снова откинулась, отпружинив от подушек. У меня есть план. Он лихач. Всегда уходил от полицейских, размахивая перед их носами своим судейским статусом. Всего-то нужно будет чуть поправить тормоза, когда он приедет в свое любовное гнездышко в Малагелюбит дешевых шлюшек Как все они, впрочем Вы получите все его расписание, его передвижения, его привычкибольше, чем когда-либо хотели знать о старом испанском козле. Вы найдете человека, который достаточно хорошо знает устройство тормозной системы и достаточно плохо говорит по-испански. Дальше дадите ему через меня десять тысяч евро. В случае удачи получите от меня пятнадцатьда, маловато, но и опыта у вас нет, милочки!