Куда?
На работу, она опять смеялась.
И вот тут очередной провал. Кто я? Кем работаю? Я не знаю ответов на эти вопросы. У меня на лбу выступила испарина от умственных усилий. Сколько нужно перебрать, чтобы не помнить о профессии? И потом, для таких провалов в памяти недостаточно одного пьяного вечера, нужно планомерно годами разрушать нейроны головного мозга психотропными веществами. Я что, алкоголичка или наркоманка?
Я достала из верхнего ящика аспирин. Почему надпись на упаковке на немецком? Почему я вообще об этом думаю? Я вдруг поняла, что не знаю, на каком языке думаю. Приехали, тормозите, я выхожу. Алкоголичка, наркоманка, психопатка? Или просто дура? Аспирин не улучшит мои мыслительные процессы, но снимет головную боль. Я заела таблетку заботливо приготовленной яичницей и выпила кофе. Елена уже убежала собираться и в очередной раз поржала надо мной.
Подруга перебрала прошлым вечером и проспала завтракхихиханье. Подруга не помнит собственное имясмех. Подруге снится сон о семьехохот. Подруга забыла о работегомерический охот.
А мне было совсем не смешно.
Я не понимала, кто я, где я, сколько времени у меня на сборы на работу, про которую я тоже ничего не знала. В ванной я не помнила, которая зубная щётка моя, и никто не додумался прилепить для меня стикер с именем Хела. Как люди вообще со мной живут? Я опять удивилась, как странно звучит это имя. Моё имя. Как будто оно похоже на то, как бы я хотела, чтобы меня называли, но не совсем так.
Я залезла в душ, но решила не мыть голову, потому что мне вряд ли хватит времени на сушку волос. И я не знала, какое полотенце моё или халат. Надо завязывать с алкоголем или что я там употребляю.
С одеждой в шкафу было проще. С одной стороны висели три почти одинаковых чёрных костюма и белые рубашки. Я скривилась. Ненавижу чёрный цвет, а на моей работе, похоже, строгий дресс-код. Кем я работаю? Передо мной вдруг мелькнуло видениесовсем другая униформа, больничные халаты, шапочки и перчатки. Но образ рассеялся так же стремительно, как и появился, а на лбу опять выступила испарина. Почему я вдруг подумала о больнице? Лежала там недавно? Лечилась, не долечилась? Но чем больше я пыталась разобраться в своих странных мыслях, тем сильнее болела голова, и даже аспирин не помогал.
В итоге я натянула рубашку и чёрный брючный костюм. Одежда сидела как влитая, но у меня стандартный размер, и я легко могу одеваться в масс-маркете даже без примерки. Я причесала волосы, и мне они показались основательно выгоревшими на солнце, не как после двухнедельного отдыха, а как будто я постоянно жила на солнце. На теле тоже был ровный золотистый загар. Не думаю, что с моей белой кожей можно загореть до состояния шоколадки. Но если постоянно жить под южными лучами, то цвет кожи будет именно таким. Под солнцем из моего сна. Чёрт!
Дверь распахнулась:
Хела, поторопись уже, нет времени наводить марафет!
Я в очередной раз потёрла глаза и потащилась за опять хохочущей Еленой.
Ты телефон забыла, подруга! Елена заботливо протягивала мне сумку с обычным женским набором барахла, куда я закинула телефон. И мы наконец вышли из квартиры.
Узкая лестница вела вниз с третьего этажа. На улице светило солнце, обычное, не жаркое. Я не сразу поняла, в какой мы стране. Но подумать об этом было некогда, потому что мы едва успели на автобус.
Хела, сегодня твоя очередь идти за продуктами. Список у тебя в телефоне. Только не забудь, пожалуйста. Она опять рассмеялась. Ты приняла аспирин?
Да. Я наклонилась к ней поближе, чтобы прошептать на ухо, а то половина пассажиров и так уже к нам прислушивалась. Что я вчера такого приняла?
Елена опять весело захохотала.
Да ничего такого, штук пять коктейлей. И всё!
Блять! Тогда почему я чувствую себя так, как будто вчера ширялась не по-детски?
Хела, это твоя остановка. На случай, если ты не помнишь, где работаешь, то иди по направлению к той вывеске«Картье». Она опять заржала, а меня это порядком стало раздражать. Как я живу с ней, и ещё не прибила её за постоянный ржач на пустом месте? Смех без причиныпризнак дурачины. Вслух я ничего не сказала.
Вылезла из автобуса, огляделась по сторонам. Обычная улица, магазины располагаются стройными рядами. Обычные люди в деловой одежде спешат по делам. Я зашла в магазин Картье и не помнила, что я тут должна делать. Вряд ли мне по карману здешний ассортимент.
Женщина за стойкой средних лет с аккуратной причёской в безупречном чёрном костюме подняла голову:
Доброе утро, Хела. У тебя пять минут до инвентаризации. Поторопись, пожалуйста.
Я стояла как вкопанная, пока не увидела открытую дверь. Надо приходить в себя, а то люди скоро начнут догадываться, что со мной что-то не так. Я прошла во внутренние помещения, нашла шкафчики, на одно из них заботливо было наклеено моё имя. Ну хотя бы тут не ошибусь как с полотенцем и зубной щёткой. Я сложила сумку внутрь, перевела телефон на беззвучный режим, сложила его в карман пиджака и вышла в зал. В пять минут я уложилась.
Инвентаризация заключалась в опустошении сейфа с драгоценностями, переклеивании ценников и перемещении драгоценностей на витрины. Очень похоже на анекдот с клизмой. Один знаеткак, другой знаеткуда. Через полчаса инвентаризация была закончена, а я чётко понимала, что это всё не моё. Кризис среднего возраста у меня что ли?
Глава 8
Я ехал, стараясь не превышать скорость, хотя ужасно бесился ограничениям и правостороннему движению, потому что когда я был в ярости, то сознание переключалось на автоматический режим, где я без тормозов и разметки.
Я резко затормозил у ворот, вылез, даже не закрывая машину, и пошёл к ограде. Я не хотел звонить и входить, предупреждая о своём визите, поэтому перелез через ограждение. Если здесь есть камеры и постоянное наблюдение, то внутри уже знают о моём появлении, заодно и проверю, какая тут охрана. Это глупо и опрометчиво, потому что я без оружия, одна надежда на режим берсеркера. Я обошёл дом и вошёл через заднюю дверь, тут не принято запирать двери кроме ворот.
Никто меня не встретил. Я прислушался. В гостиной работал телевизор, кажется, шёл футбольный матч. Я, тихо ступая, двинулся на звук. Он сидел на диване, закинув ноги на журнальный столик, и было похоже, что он совсем не осведомлён о моём визите. Тем лучше для меня и хуже для него.
Я подошёл к нему со спины незамеченным и сделал захват сзади, резко перекрывая кислород. Он захрипел и схватил меня за руку, пытаясь оттолкнуть. Жест любителя, но не профессионала. Я придушил его ещё немного и резко отпустил. Он сполз с дивана, хватаясь на шею и пытаясь судорожно впустить побольше кислорода в лёгкие. А я встал перед ним.
Где держат Олю?
Чего? Дэн, ты сдурел?
Ты прокололся, Даг.
Я тебя не понимаю, Дэн.
Ты рассказывал нам про книгу. Про розовый песок, серебряные шпили и янтарь. Припоминаешь?
Нет.
Я схватил его за шкирку и потащил на кухню. Он пытался вырываться, но я уже понял, что против бывшего чемпиона ММА он не боец. Я отпустил его на полу на кухне и начал рыться в ящиках в поисках нужного предмета.
Так где Оля? Где мне найти розовый песок, серебряные шпили и янтарь? А, Даг?
Наконец я нашёл подходящий предметмолоток для отбивания мяса, и взвесил его в руке. Даг начал отползать, в его глазах был чистый ужас.
Правая рука или левая, Даг? Какой ты колешь анестезию?
Он отчаянно мотал головой, а в моих глазах он видел холод и ярость, и это его приводило его в ужас. Я схватил его за левую руку и положил ладонью на стол.
Подожди! Подожди! Он уже плакал и орал. Я вспомнил! Подожди!
Я отпустил его руку, и он на коленях пополз в комнату. Я шёл за ним, не выпуская молоток. Он дополз до кабинета, вытряс корзину для бумаг, роясь среди вороха выброшенных листовок. Каких только глупостей люди не делают в стрессе. Я почти закатил глаза.
Вот! Смотри! Он протягивал мне листовку.
Я взял её, скептически глядя на цветную рекламу, где крупными буквами красовались пять строчек стихотворения:
Там, где розовый песок моют на берегу реки,
Чтобы создать из него порох.
Там, где серебряные шпили
Одинаково отражают солнечный и лунный свет.