Кажется, узнаю.
Адмирал в третий раз заурчалтеперь уже как-то по-кабаньи. Сегодня, подумал Фалько, он особенно не расположен к любезностям.
Кажется? Креститься надо, когда кажется! Теряешь навык!
Не вставая и не протягивая руку, тот, о ком шла речь, рассматривал Фалько с холодным любопытством. От него вообще веяло чем-то ледяным, и даже самая его элегантность казалась будто подмороженной. Из-за толстых стекол глаза смотрели пронизывающе и спокойно. Так смотрят люди, уверенные в себе и в том, что могут купить все, что потребуется или захочется. Фалько видел фотографии этого человека в газетах, в светской хронике иллюстрированных журналов, а однажды, еще до революции, рядом с королем Альфонсом XIII в репортаже, посвященном не то автомобильным гонкам, не то скачкам или бегам. Но вживую и вблизиникогда, и потому даже немного смутился, хотя никак это не обнаружил.
Томас Ферриоль, сказал он.
Адмирал продолжал набивать трубку и проговорил, не поднимая головы:
Ответ правильный. Теперь забудь это имя и садись.
Фалько, гадая, что все это значит, повиновался. Томас Ферриоль, ни больше ни меньше. Ультрароялист, наживший колоссальные деньги благодаря фальшивым банкротствам и контрабанде в огромных размерах, пират в белом воротничке, наделенный британской сдержанностью и тевтонским хладнокровием, был главным спонсором мятежников. Это он арендовал самолет «Драгон Рапид» и нанял английского пилота, который 18 июля доставил с Канарских островов в Тетуан генерала Франко, взявшего командование над взбунтовавшимися в Марокко войсками. Это он за миллион фунтов стерлингов купил в Италии двенадцать самолетов «Савойя», это он сделал так, что пять танкеров, зафрахтованных одной из его фирм и нагруженных горючим для государственной компании «Кампса», изменили курс в Средиземном море и направились в зону, которую контролировали мятежники. По-прежнему держась в тени, Томас Ферриоль был официальным банкиром националистской Испании.
Вот ончеловек, о котором я вам говорил в Саламанке.
Адмирал обращался к Ферриолю. Оба теперь смотрели на Фалько.
И вы, помнится, сказали, что ему можно доверять.
Всецело, хоть он не без причуд.
И что вы ручаетесь за его действенность.
В полной мере.
И что у него обширные связи.
Весьма обширные Он не из тех, кто будет жалостно скрестись в дверь. Таких много развелось в последнее время. Адмирал критически оглядывал Фалько, словно говорил обидные для него слова. Зовет по именам всех швейцаров, барменов и крупье в лучших отелях и казино Европы и Восточного Средиземноморья. Из хорошей, как говорится, семьи, хоть и отбившийся от рук.
А-а, я знаю этот тип.
Наступило молчание. Потом Ферриоль слегка кивнул, и адмирал положил так и не раскуренную трубку на стол, открыл портфель и достал оттуда несколько картонных папок. Сунул Фалько чистый лист бумаги.
Сюда можешь записывать, что сочтешь нужным, но без имен, дат и адресов. Потом вернешь мне. Выносить отсюда ничего нельзя.
Ладно.
Я предпочел бы услышать «Так точно!». А то сеньор Ферриоль решит, что ты меня в грош не ставишь.
Фалько улыбнулся:
Так точно, господин адмирал.
Когда в последний раз был в Танжере?
Два с лишним года назад. Зимой тридцать четвертого.
Адмирал сделал вид, что вспоминает. Свет в гостиной падал так, что глазавставной и настоящийказались разного цвета.
По нашим делам?
Да. Фалько с сомнением покосился на Ферриоля, но адмирал кивнул, разрешая говорить. По делу Коллинза.
А-а, помню-помню.
Помнил и Фалько. Поезд из Сеуты в Тетуан, одиннадцать дней томительной скуки, когда он валялся на кровати в отеле «Регина», ожидая приказ отправляться в Танжер и ликвидировать там британского инженера, затеявшего двойную игру. И продававшего республиканские военные секреты нацистской Германии. Дело, впрочем, решилось благополучно для всех, кроме инженера.
А раньше бывал? допытывался адмирал.
Бывал. Несколько раз.
Город хорошо знаешь?
Прилично.
Связи остались?
По всей видимости
А поточней?
Не могу, господин адмирал. При всем моем Это мои контакты и этохорошие контакты.
Адмирал снова взял трубку, достал из кармана коробок, откинулся на спинку, чиркнул спичкой и поднес огонек к чашечке. Все эти действия призваны были скрыть, что он доволен ответом. Потом, выпустив несколько клубов дыма, взглянул на Томаса Ферриоля, как бы предоставляя слово ему. Финансист во все время этого диалога сидел молча и неподвижно и не сводил глаз с Фалько, которому стало не по себе от такого пристального взгляда. Взгляда рыбы в аквариуме. Точнееакулы.
Вам известна история с золотом из Банка Испании?
Фалько удивленно заморгал. Это был неожиданный вопрос.
Известно то же, что и всем.
А что известно всем?
Что республиканское правительство в конце прошлого года отправило в Россию свой золотой запас, чтобы он, во-первых, не попал в руки франкистов, если Мадрид сдадут, а во-вторых, в обеспечение военных поставок. По крайней мере, так говорили.
Верно говорили.
Фалько чуть скривился:
Я рад за русских.
Ему не понравилось, как сухо и безразлично собеседник воспринял эту реплику. Зато адмирал метнул в него убийственный взгляд:
Нам плевать, что тебя тут радует или печалит! Понял?
Трубка яростно пыхнула дымом.
Изволь извиниться!
Виноват. Прошу извинить.
За стеклами очков Ферриоля сверкнула искоркадиалог явно позабавил его. Фалько обратил внимание, какие у него тонкие и бледные губы. Будь он женщиной, подумалось ему, я бы с такой целоваться не стал.
Золото несколькими партиями в строжайшей тайне под сильной охраной отправляли с начала сентября. Небольшую часть доставили самолетом во французские банки А почти все остальноедесять тысяч ящиков с золотом в слитках и в старинных монетахсложили в пороховых складах в Альгамеке, под Картахеной, а там перегрузили на русские корабли, отплывшие в Черное море.
Фалько с видом первого ученика поднял руку:
Можно спросить?
Разумеется, можно, отозвался Ферриоль.
Только по делу! добавил адмирал.
О каком количестве золота мы говорим?
Ферриоль увлеченно рассматривал свои ногти.
По нашим подсчетам, от шестисот до семисот тонн самое малое.
И сколько же это потянет по нынешнему курсу?
Больше двух миллиардов песет.
Ого! восхитился Фалько. Сталину теперь будет на что водки себе купить.
Ферриоль обернулся к адмиралу, изобразив улыбку столь ледяную, что ее и улыбкой назвать было трудно:
Он у вас всегда такой наглый?
У него есть достоинства, уравновешивающие этот порок.
Вы меня успокоили. И какие же?
Адмирал на миг задумался.
Обаяние. Второе главное свойство его натуры.
А первое какое?
Верность.
Кому?
Самому себе. И мне.
Именно в таком порядке?
В таком Но обе уживаются в нем мирно.
Пауза. Облачко дыма и негромкое причмокивание адмирала, посасывающего трубку. Казалось, что Ферриоль молча сопоставляет верность, дерзость и действенность, но по его бесстрастному лицу не угадать было, к какому выводу он придет.
Вернемся к золоту, предложил адмирал.
Не все золото пошло в Россию, сказал финансист, снова обращаясь к Фалько. Нам известно, что пятая часть отправлена в Марсель, где ляжет на счета как Республики, так и частных лиц. В частностиминистра финансов Негрина и некоего Прието, который приходится сыном главе морского ведомства Как видите, кое-кто подстелил себе соломки на тот случай, если все рухнет.
«Если есть икоркане черства и корка», с безразличным видом заметил Фалько.
И даже после этого, продолжал Ферриоль, в Альгамеке остается весьма порядочный куш. По самым скромным подсчетамтонн тридцать. Недурно.
Фалько достал из внутреннего кармана вечное перо «Шиффер» в яшмовом корпусе. Отвинтил колпачок и быстро произвел подсчет на лежавшем перед ним листке.
Сто миллионов, объявил он.
Да, в песетах, подтвердил финансист. Или около четырех миллионов фунтов стерлингов.