Отлично поставлено дело, восхитился Фалько. Двойная прибыль.
Австриец улыбнулся так, словно услышал удачную шутку. Взглянул на седого и похлопал себя по левой стороне груди:
Грех жаловаться.
Седовласый Канарис все так же молчал и слушал. Фалько успел уже понять, что к чему. Германский моряк, пользующийся уважением Гитлера, легендарная фигура в мире тайных операций, во время Первой мировой войны служил в Испании и обзавелся здесь друзьями, в их числе адмиралом и братьями Франко. Насколько было известно Фалько, эти личные связи весьма пригодились организаторам мятежа 18 июля и оставались тесными до сих пор. Было известно, что Канарис часто наведывается сюда.
Друзья сеньора Кюссена очень помогают нам в операции с Баярдом, сказал адмирал. А на завершающей и самой деликатной стадии окажут поддержку и тебе.
Каким же образом?
Он сведет тебя с объектом и отрекомендует. Не забудь, что в Париже ты превратишься в Игнасио Гасана, богатого испанца из Гаваны. Ты вкладываешь средства в произведения искусства, а сеньор Кюссен тебя консультирует.
И куда же я, к примеру, вкладываю?
В одной парижской галерее выставлены работы Эдди Майо. Ты страшно заинтересуешься и купишь одну-две фотографии.
Сюрреально-транссексуальное искусство так она называет этот жанр, пояснил Кюссен.
Фалько, улыбнувшись, почесал за ухом:
Да? Звучит заманчиво.
Отставить шуточки, заворчал адмирал. В столь поздний час я к ним не склонен.
Я имел в виду «сюрреально».
Молчать, я сказал!
Есть молчать!
Воцарилась тишина. Слышно было лишь, как адмирал посасывает трубку. Потом он обратился к Канарису, кивнув на своего подчиненного:
Ну, что скажете?
Светлые глаза благожелательно остановились на Фалько.
Мне кажется, подойдет, ответил немец. Годится.
Он говорил неторопливо и очень вежливо, с почти незаметным акцентом. В свою очередь адмирал с деловитым беспристрастием уставил на Фалько стеклянный глаз:
У меня какая-то извращенная слабость к этому прощелыге Оттого, наверно, что он никогда не притворяется, будто действует из высоких побуждений. И имеет то неоспоримое достоинство, что производит приятное впечатление как на мужчин, так и на женщин И, как вы сами видите, наделен этаким нагловатым шармом сорванца-гимназиста.
В самом деле, есть некоторое сходство, кивнул Канарис.
Его светлые глаза потеплели: он улыбкой показал, что согласен с такой характеристикой. Что же, отметил Фалько, отличную маску придумал себе этот человек один из трех-четырех самых могущественных людей в нацистской Германии. Сплетенная им паутина шпионской сети опутала весь мир.
Адмирал окутался дымом, потом хмуро оглядел чашечку, проверяя, равномерно ли горит табак, и показал на Фалько мундштуком:
А когда прочухаются и наконец смекнут, как действует этот механизм, поздно: он их уже обул или вот-вот обует.
Обует? заморгал Канарис.
Капут им придет.
А-а, понимаю.
Он владеет ремеслом, как хозяйка преуспевающего борделя.
Фалько переводил глаза с одного собеседника на другого, словно следил за партией в теннис.
Позвольте, господин адмирал, мне
Нет, черт подери! Не позволю!
Повисла пауза. Кюссен, Канарис и адмирал смотрели на Фалько. Тот, чтобы сохранить бесстрастие, принялся считать кольца на портьере. Старый трюк. Когда дошел до четырнадцати, адмирал вытащил трубку изо рта.
Значит, познакомишься с Баярдом, сделаешь вид, что подпал под его обаяние и готов выписать чек-другой для благородного испанского народа и все такое Ни один борец за свободу не станет противиться. Парочка примет тебя с распростертыми объятиями.
А потом?
Потом, отвечал адмирал, Фалько сыграет с Баярдом злую шутку. Сплетет ажурное кружево интриги с тем, чтобы дискредитировать героя-авиатора и, если получится, убрать, причем руками его собственных единомышленников. Излагая все это, адмирал рылся в портфеле и наконец извлек оттуда большой и туго набитый конверт из плотной желтоватой бумаги.
Все детали найдешь здесь. Инструкцию по прочтении уничтожишь, он по столу подтолкнул конверт к Фалько. Здесь же и все остальное, то есть необходимое документы, чековые книжки В Париже спрячешь в надежное место, пока не понадобятся. Пока не придет час вбить гвоздь в гроб Баярда.
Каким кодом мне работать?
«Сория-8» он новый, и красные его еще не взломали. Шифровальной книгой будет «Влюбленная большевичка» Чавеса Ногалеса. Держи. Повестушка тридцатого года. Читал?
Нет.
Ну, вот и пригодится для препровождения времени.
Фалько поглядел на дешевое издание в бумажной обложке: такие обычно продаются на вокзалах. И спросил себя, намеренно или случайно адмирал после истории с Евой Неретвой в Танжере выбрал книжку с таким названием. Глаз здоровый и глаз искусственный прочертили к его лицу сходящиеся трассы, и Фалько почудились в них искры злорадства.
Еще получишь билет в спальный вагон первого класса на утренний поезд в Париж.
Фалько посмотрел на Канариса. Потом, пряча книжку в конверт, на Кюссена:
Мы поедем вместе?
Австриец покачал головой:
Я лечу «Люфтганзой». Увидимся в Париже.
Должен буду остановиться в каком-то определенном отеле?
Вам забронирован номер в «Мэдисоне», на бульваре Сен-Жермен, сказал Канарис. Маленький, но удобный и очень стильный.
Именно такой снял бы себе кубинский миллионер с хорошим вкусом, добавил Кюссен.
И очень недешевый, проворчал адмирал. Восемьдесят, мать их, франков в сутки.
Кюссен улыбнулся Фалько. Светская милая улыбка вообще не сходила с его лица, контрастируя с ужасающими рубцами.
Подходит?
Вполне. Но если в Париже мне придется бывать в людных местах, меня может узнать какой-нибудь республиканский агент.
Канарис нахмурился. Его явно что-то вдруг обеспокоило.
Вы много где бывали в последнее время?
Мало.
Можно узнать, где именно?
Нет.
Ах вот как Понятно.
Я веду довольно замкнутый образ жизни, но от случайностей никто не застрахован.
Ну, если что, будете действовать по обстоятельствам, сказал Канарис после недолгого раздумья.
И перевел взгляд на адмирала, как бы возлагая ответственность на него.
Он парень дошлый, заметил тот не без яда. Такого в море брось жабры отрастут. И плавники.
Канарис покивал с таким убежденным видом, словно долго изучал Фалько и в словах адмирала не сомневается.
У Кюссена уже подготовлен план, сказал он.
Разумеется. Через два дня мы встретимся как бы случайно в ресторане «Мишо», рядом с отелем Я буду там обедать с Баярдом и Эдди Майо. В час дня там большой наплыв посетителей, и надо ждать, когда появится свободное место. Мы поздороваемся как давние знакомые, и я вас приглашу за свой столик. Ну, и с этой минуты игру вести вам, хотя я, конечно, буду рядом.
Тебя что-то смущает? спросил адмирал.
Пока нет, ответил Фалько.
Под седыми усами снова мелькнула сардоническая ухмылка. Адмирал пододвинул ему сифон:
Прими-ка еще таблеточку аспирина, мой мальчик, она тебе понадобится Потому что сейчас мы поведаем тебе вторую часть этой чудесной истории.
Стало жарко. Погасив свет, открыли одно окно и вчетвером постояли перед ним молча и неподвижно, наслаждаясь ночным бризом. За погруженным в сумрак песчаным полукругом простиралось темное пространство бухты, по которому ветер и луна плавно тасовали серебристые блики.
Изысканный город, сказал Канарис.
И он, и Кюссен с наслаждением попыхивали ароматными сигарами. Адмирал, чуждый красотам природы, обернулся к Фалько:
Что-нибудь слышал о Всемирной выставке в Париже? спросил он неожиданно.
Кое-что слышал.
Открывается в начале июня, и красные хотят, чтобы Республика была представлена достойно Поручили создание павильона двоим своим архитекторам и собираются разместить там большое полотно, воспевающее борьбу благородного испанского народа с фашизмом и все такое.
Снова задернув шторы, зажгли свет и вернулись за стол.
Картину заказали Пикассо.