Мне вспомнилось детство. Когда родители приводили меня в похожее место и мы все вместе сидели, каждый раз пробуя что-то новое. Я вдохнула стоящий запах здесь и снова оказалась в детстве, пусть даже и не на долго. Чувствую, как меня трясут за плечо, и я оборачиваюсь.
Что-то не так? спрашивает Питер, наклоняя голову.
Все в порядке. Просто воспоминания.
Питер улыбнулся и кивнул. Он махнул вперед, подзывая идти следом. Мы уселись за скромный, овальной формы, столик с пышным букетом темно-фиолетовых роз, и Питер сразу сделал заказ, приглашая официанта.
Расскажи о них, просит Питер, упираясь локтями вперед.
Я приподнимаю бровь и озадаченно начинаю глазеть на него. Он, скорее всего, шутит. Пожав плечами, качаю головой, но щеки пылают огнем.
Воспоминания они на то и есть, чтобы о них вспоминать. Не больше, проговорила я.
Питер минуту смотрел на меня, изучая, в глазах читался некий вопрос, но он отстранился от меня и покачал головой.
Парень дотянулся до серебряного ножа возле себя и стал крутить металл, стуча ногой под столом. Он приподнял густую бровь и поднял на меня сияющие глаза.
Ты не хочешь говорить или просто не доверяешь мне? сомнительно лепечет Питер.
Я выдыхаю, но все еще чувствую давление. Подтянувшись, всплескиваю руки в стороны, отрицательно мотая головой.
Дело не в желании или доверии. Просто не хочу обжечься.
Питер удивлённо пялится на меня, будто видит меня в другом свете, но только хочет что-то вымолвить, как к нам уже подходит красногубая, с пышными формами, официантка.
На ней висит шотландская юбка, белая блузка, которая вытягивала и подтягивала всё, что возможно, и серые боты.
Питер быстро сделал заказ, даже не взглянув на нее. Затем раздосадованная Мисс засеменила в свой пчелиный рой, где кипела жизнь.
Ожидая заказ, мы оба молча глядели в окно, где блуждали люди, полностью заселенные в своем нескончаемом потоке мыслей. Я не знала, как начать разговор, а Питер, возможно, дулся на меня, лишь потому что я не такая открытая, как хотелось.
Я не могу говорить ежесекундно и при этом видеть, что меня никто не слушает. Да, я не выделяющаяся ничем личность, постоянно в себе, в книгах, и думаю иначе.
Но это я. Я такая, какая есть и, видимо, это уже не исправить.
Следующие пару часов все прошло, как в тумане: мы молча съели французские круассаны и запили крепким горячим кофе. Все было прекрасно, но я не чувствовала того же внутри. Я нутром ощущала, что он что-то не договаривает. Волки, Бездушные За этими сказками есть что-то более важное. Я уверена в этом.
Официантка принесла счет. Питер расплатился и, когда Мисс забирала счет обратно из рук Питера, официантка все еще заигрывала с ним, но парень даже не обращал на нее внимания и мне так ничего не сказал.
Мы вышли на уличные аллеи, однако, сделав несколько шагов в сторону своего дома, Питер поймал меня за локоть.
Послушай, если ты мне доверяешь, просто скажи.
Он выдерживает свой пристальный взгляд на мне, пока я пытаюсь совместить его слова в одну картинку и сопоставить предложения.
Я резко выдернула руку и указала на него, сощуривая глаза. Что ж, раз так, то пора бы выкладывать карты на стол. Причем все, а не частично.
Ты говоришь это мне? А не хочешь ли ты мне рассказать, или точнее досказать что-то, а? кричу на него, уже не в состоянии что-либо сдерживать внутри.
Осенний ветерок пытался сдуть наши тела, пока Питер прожигал дыру в моей груди.
Я не могу тебе что-либо сказать конкретного, это не мой секрет. Я сказал тебе основное, признаю, но второй части не скажу.
Почему?
Это слишком опасно. Он опускает голову и делает несколько шагов назад, пряча длинные пальцы в карманы. Видимо, я ошибался, соизволив рассказать тебе об этом и вообще объявиться, говорит он натянуто.
Чувствую себя скверно, и перед глазами всё мерцает, растекаясь в одно серо-рыжее пятно.
Его слова, как пощечина, теперь горят во мне. Мне хочется сделать ему больно, как он сделал мне. Гнев застилает веки, не успеваю я даже распознать, где реальность, а где злые игры воображения. Я сжимаю кулаки и воплю, выгоняя "демонов" из себя:
Тогда мы не можем находиться рядом, это неправильно!
Он смотрел на меня остекленевшим взглядом, будто на незнакомку, которая прокаркала ему что-то важное, но он не расслышал. Я все ещё стояла с кулаками и сводила челюсть, пока не услышала внутри хруст.
Парень размял шею, подскочил ко мне на несколько шагов вперёд и долго пытался высмотреть что-то на моем лице, только одному ему известное.
Получается, ты согласна со мной?
Я кивнула. Питер промычал тихо в ответ о глупости и неверии, но я оставалась без каких-либо эмоций. Я пожимаю плечами и склоняю голову вбок.
Если это был правильный выбор, ты бы сейчас не жалел, Питер, говорю ему, отступая на приличное расстояние.
Питер прищурился и отвёл глаза к небу, пытаясь совладать с собой и просто произнёс:
Я не жалею не о чем, Керри. Я просто думал, что ты другая, но, получается, это была ошибка.
Он развернулся ко меня спиной и поплелся в гордом одиночестве, куда глаза глядят, спустив голову к асфальту, усыпанному осенними, ярко-золотистой окраски, листьями.
28 глава
Не помню сколько прошло времени после его ухода, но, как только пальцы онемели и ноги готовы были рухнуть наземь, я зашагала домой, обвиняя саму себя за сказанное. Мои щёки запылали, костяшки пальцев начинали пульсировать. Потом потекли слезы. И я поняла еще кое-что за этот день.
Нечто важное. Легче промолчать в нелёгкие моменты, чем потерять родного человека навсегда.
Керри, это ты? С гостиной послышался голос мамы.
Она вышла из-за угла, направляясь ко мне с улыбкой на лице и бескорыстной любовью в глазах.
Привет, солнце!
Она протянула ко мне руки, крепко обняла и через секунду отпустила, ловя за подбородок. Мама хмуро оглядела моё лицо и покосилась.
Ты плакала? спросила она, отходя.
Сбросив с себя верхнюю одежду, я пустилась в бег, наверх, к безопасности. Но ноги до такой степеникак и все тело в целомбыли ватными, что меня хватило только на медленные шажки по коридору.
Я покачала головой, получив за это недоверчивую ухмылку от мамы. Она закатила глаза и пошла по моим следам.
Это из-за него?
Я не хотела отвечать. Мне ничего не хотелось. Я хотела спать. Мне нужен был отдых. Я не знаю, как она узнала, потому что я не говорила имени. Но мне все равно не хотелось выяснять это.
По крайней мере сейчас.
Нет. Я просто устала.
Я прошла в своё единственное тихое место, охваченное полумраком, и скрутилась в клубок, накрывая голову руками. Но мне не позволили отдохнуть.
Мама щебетала вокруг меня и говорила, что надо было быть осторожной и не доверять ему себя. Однако я не слушала и, поэтому, женщина сдалась, усевшись на самый край кровати. Её тёплая ладонь накрыла моё плечо. Она тихо прошептала:
Если ты кому-то доверяешься, просто помни, что рано или поздно за своё доверие тебе придётся платить очень дорогой ценой.
Она подарила мне ночной поцелуй и ушла, закрывая за собой дверь. Я осталась в полной тишине и полностью растворилась в себе, пока не почувствовала, как гнёт мыслей захватил меня и веки задрожали.
За окном начинался дождь. Я могла слышать каждую каплю; как они стекают по стеклу, барабаня по подоконнику.
Мне нравится дождь, он сам по себе: приходит, и, с первыми лучами солнца, уходит, будто его и не было вовсе
С этими мыслями я уснула.
29 глава
Утро оказалось, на счастье, тёплым и ясным. Запах после дождя радовал и поднимал настроение. Я вскочила с кровати и спустилась вниз.
Там меня ждала мама вместе с родным запахом её утренних и, как всегда, идеальных блинчиков с джемом.
Телевизор в другой комнате шумно передавал новости на всю квартиру, слабые лучики игрались с мебелью и мытой посудой на кухне.
Доброе утро, дорогая, как прошла ночь? Мама помахала мне лопаткой для готовки и улыбка просияла на её лице.
Я снова зевнула и, взяв яблоко со стола, упала на диван в гостиной и без всякого особого смысла перебегала с канала на другой, пока не наткнулась на нечто более интересное, чем мелодрамы.