Большая капля пота, скользнувшая вдоль позвоночника предводителя, стала ответом на это беззвучное вопрошание. Кныш следил за ней, пока она не исчезла под набедренной повязкой, а затем напряг слух. Дыхание Тура было ровнымдаже чересчур ровным, что наводило на мысль о том, что охотник сознательно не позволял ему сбиваться. Кныш отчего-то поразился сделанному открытию: а ведь и Тур не всесилен! Усталость ведома ему так же, как и всем другим. Просто он научился обуздывать ее ради достижения цели!..
Словно в подтверждение его мыслей предводитель поднял руку в знак остановки. Отстегнул от пояса бурдюк с водой, запасы которой они пополнили у ручья, и отпил из него. Остальные, в том числе и Кныш, последовали его примеру.
Глядя, как жадно движется кадык на мощной шее, как блестит выступивший на руках и плечах пот, Кныш еще раз мысленно подтвердил сделанный вывод: вожаку тоже непросто, возможно, ему даже тяжелее, чем остальным. Но если он справляется с этим, то и другие не должны поддаваться слабости.
На закате они достигли Пустоши Великого волка.
Стоянку разбили, не выходя из лесу, но и недалеко от опушки, чтобы стволы деревьев как можно меньше загораживали обзор на случай, если со стороны Пустоши появится кто-либо враждебно настроенный. Ужинать пришлось лишь водой да сладкими крупными ягодами, в изобилии росшими на окружавших лагерь кустах. Ужин более чем скудный, и двое охотников тут же занялись изготовлением и установкой силков на птиц и кроликов в надежде, что благодаря их усилиям завтрак будет более обильным.
Тур тем временем распределял дежурных. Бдеть предстояло в три смены по троедвое контролировали Пустошь, одинглубину леса.
И снова Кныш мысленно коснулся рукой груди в благодарном жесте: предводитель поставил его в третью смену, в последние предрассветные часы, а значит, у него была возможность лечь спать сразу же и не прерывать свой сон, как участникам второй вахты.
Тур постарался распределить охотников так, чтобы в каждой вахте был по крайней мере один сильный воин. Сам он решил дежурить с первой сменой, вторую должен был возглавить Шох. Кнышу предстояло нести вахту с Кимом и Ерохомоба были почти на голову его выше, а по размаху плеч в каждом из них поместилось бы как минимум по два Кныша. Такие богатыри могли спокойно оборонять лагерь и без хилого собрата, а потому Кныш ясно понимал, что его роль в предстоящем дежурстве будет минимальной. Случайно ли так вышло? Или именно этого предводитель и добивался?
Ответов на эти вопросы не было, и сын Взывающего, доев ягоды и запив их водой, одним из первых свернулся клубком у разведенного костра. Колени, которыми он неосторожно повернулся к огню, тут же начало припекать. В противовес этому по спине потянул холодный сквозняк, от чего к горлу подкатил приступ кашля. Пришлось переворачиваться на другой бок. Ощущая приятное тепло от костра, разлившееся от шеи до поясницы, Кныш молча наблюдал за своими спутниками. Все они вскоре тоже легли отдыхать, только трое дежурных да Шох продолжали бодрствовать.
Богатырь некоторое время сидел неподвижно, перебрасываясь малозначащими фразами со стражами. Затем поднялся и медленно приблизился к границе стоянки, пристально вглядываясь в непроглядный мрак Пустоши.
Заметил что-то?Тур подошел, встал за его спиной. Рука его словно невзначай коснулась рукояти ножа, висящего на поясе.
Нет... Все тихо. Просто... Я так долго думал, как однажды приду сюдаи вот, мы здесь. Хотел посмотреть.
Тур еще раз окинул взглядом окрестности. Светлоликий в виде тонкого полукружия выбрался из-за туч, его свет разрозненными бликами отразился от поверхности Озера, очертил темные пики Гор, лежащих за ним.
Ты бы Лучезарной, что ли, дождался бычтобы смотреть-то,с легкой иронией заметил он.Вот рассвететтогда и...
И при Лучезарной посмотрю,не сдавался его товарищ.Только мне видится, что это тут не так и важно...
Не важно, светит она или нет?Тур ухмыльнулся.Да ты никак в рыси подался, в темноте видишь!..
Да я не об этом!Шох, казалось, слегка обиделся.Я про то, что место тут такое... Странное. Будто тут... Ну... Словом...
Будто тут гораздо важнее то, чего не видно.
Голос неслышно подошедшего к ним Кныша заставил их обоих слегка вздрогнуть. Шох глянул на него с некоторым удивлением, но затем энергично кивнул.
Во. Оно самое.
Спать идите, глядетели!Тур хлопнул друга по плечу и вернулся к костру. Богатырь последовал за ним, а следом, немного помедлив, и Кныш, почувствовавший, что отдых ему уже просто необходим.
Он уже почти провалился в сон, как вдруг неожиданная мысль заставила его снова открыть глаза. Кажется, он забыл о чем-то важном...
Я могу долго спать,сказал он Туру.Ты хорошо сделал.
Он коснулся рукой груди.
Спи долго,прозвучало в ответ из темноты. Лицо вожака уже терялось во мраке, только поблескивали, отсвечивая пламя костра, черные глаза. Кнышу почему-то показалось, что предводителю приятна его благодарность.
Ты хорошо делаешь как вождь,развил он свою мысль, и, помолчав, добавилчетко и раздельно:Вождь Тур.
Шорох, донесшийся из темноты, говорил о том, что молодой охотник повернул голову в его сторону. Эти слова значили очень много. Вождем племени становился лучший воин, доказавший свое мастерство и силу в ряде различных испытаний. Когда это происходило, все жители селища по очереди подходили к нему во время особой церемонии, называли его вождем и добавляли имя, тем самым признавая его главенство. Это было своеобразной клятвой верности. Произнесший ее не мог впредь злоумышлять против вождя и делать что-либо ему во вред. Если же кто-то по каким-либо причинам отказывался принести эту своеобразную присягу, он изгонялся. Слова, сказанные Кнышем, не имели пока значения в рамках всего племени: вождь Марух был жив и здравствовал, он оставался сильным и умелым воином, а потому бороться с ним за власть время еще не пришлони для Тура, ни для кого-либо другого. Значение ее было скорее персональным: произнеся ее, Кныш выказывал уверенность в том, что однажды Тур станет вождем, то есть, по сути, признавал его лучшим из лучших.
Тур понимал это, и Кныш уловил неясное движение в темноте, когда молодой воин коснулся рукой груди.
Ты хорошо сказал,донеслось из темноты.
====== Глава 6 ======
...Пора, дитя...
Светлоликому было еще далеко до того, чтобы явить себя полностью, и потому Кныш не ждал Зова. Тем большим было его изумление, когда он почувствовал прохладное прикосновение ко лбу. На этом странности не закончились. Сегодня Зов был несколько иным: если раньше он приходил словно издалека, то теперь рождал ощущение шепота над ухом. Позвавший его был совсем близко.
Вслед за Зовом не последовало и привычного невесомого перемещения. Кныш лишь слитным движением поднялся и сел, недоуменно оглядываясь, пытаясь сообразить, не было ли это сном.
У костра, поддерживаемого дежурными, сидело трое воинов. Как раз когда сын Взывающего проснулся, один из них коротко сказал остальным:
Меняемся.
Те согласно кивнули и встряхнули за плечи спящих Кима и Ероха. Те быстро поднялись, заняв место предыдущих стражей у огня. Начиналась его вахта. Как он мог бы уйти незамеченным? Да и как оставить соплеменников? Пусть охранник и воин из него невеликийвсе же вот так сбегать неведомо куда в непроглядную мглуне только опасно, но и попросту подло. Ведь его будут искатьи мало ли, с кем столкнется отправившийся на поиски отряд!
Зов повторилсячуть более настойчивый, словно то, что хотел показать ему дух на этот раз, было важнее любых отговорок. Может, он все же расскажет что-то о себе? Или хотя бы даст возможность подойти поближе...
Нет, так нельзя.
Кныш нервно поднялся на ноги, потянулся до хруста в суставах... Присел у костраи впервые попытался ответить духу. Ответить отказом.
«Не могу. Нет. Хочу. Очень хочу. Но нет. Не могу их оставить, не могу, чтобы они были в опасности из-за меня».
Дух то ли не услышал отчаянно посылаемые в темноту ночи мысли, то ли их проигнорировал. Зов все продолжался, спокойный, полный какой-то глубинной уверенности, что рано или поздно на него придут. От этого ломило в висках, бешено колотилось сердце, а ноги, казалось, сами готовы были мчаться на Пустошьлишь отпусти над ними контроль.