Вернулся к прилавку, а бомж снова вырубился. На всякий случай проверил, не идет ли к нему какой-нибудь провод питания. Потом приподнял пакет, который закрывал содержимое коробки.
Пусто. А товар где? дед молчал. Помахал ладонью перед глазами без полезно. Я не коп, честн слово, нет реакции. Глянул на часы. В сраку тебя, и ушел к отелю.
Чернокожий портье у вращающихся дверей расспросил о цели приезда. Получив коротки ответ, оглядел меня снизу-вверх и фыркнул.
У вас какой-то пунктик по отношению к курьерам? он прочистил горло с приставленным ко рту кулаком в белой перчатке и отошел от дверей. Очень мило.
Внутри меня встретил бронзовый петух. Она восседал на высоченных часах по типу Биг-бена, посреди фонтана. Вокруг в креслах вели разговоры постояльцы в халатах и тапочках отеля, которые по белизне приравнивались в свету в конце туннеля. Пройдя в заклеенном кроссовке по ковру века так седьмого, приблизился к девушке-администратору, раздающей ключи. Костюмчик с кроваво-красным галстуком ей шел куда больше, чем тот пиджак, что я носил на выпускном.
Здравствуйте. Чем могу помочь? она была первым за день человеком, кто не испытывал ко мне отвращения. Я принял позу самца (приподнял бровь и поставил локоть на ресепшен) и показал посылку.
Лифт прямо за фонтаном, девушка подалась чуть вперед, указывая пальцем направление, дав мне незаметно попялиться на ее грудь и прочитать имя на бейджике. На зло мне карточка была пуста.
Забрал коробку, поблагодарил ее, стараясь не дышать съеденной по дороге шаурмой с луком и потопал к лифту.
Занавески на многометровых окнах отвлекали меня, пока спускалась кабина. Вместе их хватало на костюмы для всех ребятишек в детском дома или на постельное белье, их общая стоимость покрывала затраты на бесплатные столовые для бездомных. Тому деду с пустой коробкой теплый суп явно не помешала бы, а то он уже не соображал.
Сигнал прибывшего лифта вернул меня. У дверей скопилось несколько человек, оценивающе косившихся на людей, с которыми им предстояло пробыть полминуты. Я тоже попал под раздачу. Калека в кресле-каталке угрюмо сверлили меня бровями (они так съехали вниз, что закрывали глаза). Внутри все по очереди нажали на кнопку с цифрой «21».
«Отлично. Сэкономлю чуть больше времени», обрадовался я.
Свет моргнул на третьем. Лифт застрял между четвертым и пятым этажами.
От тяжелого дыхания толстяка в кресле-каталке становилось невыносимо жарко. Пот ручьем стекал по спине, забираясь в самые неудобные места. По любому именно так чувствовали себя сосиски для хот догов в духовке. Вспомнил, что не ел часов пять. В животе закричал голодный желудок.
К избыточному весу калеки в комплекте прилагалась астма и клаустрофобия. Насчет последнего не был уверен на сто процентов. Его периодические выкрики: «вытащите меня отсюда или я тут сдохну!» натолкнули меня на это, но могло быть и так, что он просто урод.
За ним в рваных джинсах и стояла молодая девчушка. На ее черной растянутой майке стоял потертый стиркой кот под дождем с всплывающей в облаке фразой: «А счастье то где?».
«Сиделка», посчитал я.
Представить толстяка женатым или отцом не вышло. Во всех представляемых сценариях перед его носом захлопывалась дверь, а из коридора доносились отдаляющиеся громкие шаги и женские причитания. С какой-то стороны это даже плюс (не хватало, чтобы мистер угрюмая физиономия еще и плодил таких же угрюмых отпрысков), но также стало его немного жалко. Захотелось пропустить с ним бутылочку другую и послушать, что его волновало. Впрочем, чтобы пробить его толстую шкуру отстранения от людей, пришлось бы потратить добрую треть жизни.
По незаинтересованной мине сиделки, стало понятно, что работала она не из-за большой любви. Одна ее забитая татуировками рука аккуратно лежала на плече толстяка, а вторая поправляла вылетающий наушник и подыскивала нужный трек в плеере. Из набитых на коже цветочков и черепов выделялся бульдог на левом предплечье. От стоял на задних лапах под уличным фонарем, закрывая полями шляпы глаза. Была в нем какая-то притягательность, тайна, что-то с чем хотелось посидеть и подумать о бытие. Сколько ни пытался, не нашел в картинке конкретного смысла, как и в других. Хотя бы скоротал немного времени. Может, татуировки и существуют для того, чтобы люди тупо убивали минуты, разглядывая их?
Заводя моторчик ненависти ко всему живому, толстяк заорал что есть мочи, бросаясь оскорблениями в адрес ни в чем не повинных дверей.
Нас скоро отсюда вытащат, сиделка даже не пыталась. Она как с бумажки читала, не смотря на калеку.
«Если в Японии Инь и Янь, то у нас Нах и Пох, пришло мне на ум. Интересно, он везде так себя ведет? Есть ли шанс увидеть его лицо на двери Макдака с припиской: «Не обслуживать Кричит на бургеры».
Работаешь третий день, а уже меня достала! переключился толстяк. Мы час тут сидим, тупая девка! Посмотри на себя! Что за дьявольщина! Картинки, волосы розовые! Тебя в монастырь нахре он заткнулся, хватая ртом воздух, обрадовав остальных застрявших. Ин ингалятор!
Сиделка с лицом опытного хирурга или школьницы, которой на все наплевать (всегда путал их) потянулась к кармашку на спинке коляски.
Вот. Вдыхайте, она протянула ему трубку с баллончиком. Надо в аптеку заехать, а то тут не осталось почти.
Показалось, что стена позади решила поучаствовать в беседе. Совершенно никаких эмоций. Серый лист на сером столе в серой комнате примерно такое место представилось, услышав ее голос. Даже моя учительница из средней школы изъяснялась с большим энтузиазмом, а ведь она была немой. До сих пор не пойму, почему ее вообще взяли на эту работу.
Видя их взаимоотношениями, кое-что прояснились. Во всяком случае с сиделкой. Молодой девушке приходилось каждый день вставать чуть ли не с первыми петухами и возиться с беспомощным толстяком на колесиках, кормить его, одевать, мыть. Платили наверняка гроши, а ещё усугублял ситуацию скверный характер клиента. В таком возрасте у любого пропало бы желание выражать хоть что-то кроме отреченности.
Ты бы воздух поэкономил. Нам тут еще долго торчать, выдал стоящий в углу старикан, походивший на детектива из сериалов девяностых.
Толстяк молчал, раз за разом нервно вдыхая содержимое баллона. Детектив, раскаляя ситуацию до предела, вынул сигарету и закурил.
Затуши! настояла сиделка.
Не знаю, почему, но детектив вздрогнул, как если бы в душе по ошибке включил холодную воду. Как-то по пьяни я прижег сигаретой волосы на руке (на спор) и поторопился сдуть пепел, ибо горелая кожа в сделку не входила, а этот старик молча затушил ее пальцами и вернул в пачку. Сразу захотелось подыскать вакансии помощника детектива. Учиться быть брутальным никогда не поздно.
Толстяк затряс головой, как бы говоря, что так старику и надо. Он прекрасно понимал, что надежно спрятан за живым щитом из сиделки, но все равно помрачнел, когда детектив чиркнул костяшками по щетине.
Я забился угол и играл в «привлеки как можно меньше внимания». Не хватало еще, чтобы меня присоединили в брачные игры.
Надежда оставалась только на Сида. Паренек ростом со старый холодильник, в майке с AC/DC вызвался разрулить ситуацию. Никакого жребия не проводилось, более того, никто не собирался ничего обсуждать. Он сам гордо поднял палец вверх, указывая на люк, и попросил подсадить. Встал на плечи детектива и с прыжка взобрался на крышу лифта. Достав из рюкзака спортивные штаны, перемотал ими обе ладони, запрыгнул на трос, как на канат в школьном спортзале и полез. С гордостью вспомнил свои достижения в его возрасте и почесал живот.
У дверей на этажах он зависал и долбил в них что есть мочи, крича во все горло. Оставаясь ни с чем, Сид продолжал подниматься выше, пока не пропал из виду в тени шахты. Некоторое время до нас доносилось эхо его голоса. Потом даже оно пропало. Успокаивал факт, что сорвись он, и мы узнали об этом по громкому крику с приземлением на крышу кабины. Так что либо ему удалось выбраться и спасатели уже мчались к отелю, либо он висел под потолком и насвистывал песни из альбомов любимой группы.
Нас собираются вытаскивать или нет? не успокаивался толстяк.