Думаю да, ответил я. А это больно?
Нет. «Как крыска укусит».
Крысы больно кусают.
А иголки больно втыкаются. Если мы закончили раскрывать главные тайны человечества, то наклоняйся.
Повинуясь, я подставил шею для укола и зажмурился.
Вот и все, пес убрал договор в кейс и вложил использованный шприц в отделенное обделанное черным поролоном справа. На вид он был пустой. Моя работа здесь закончена, он собрал вещи и направился к выходу. Я судорожно ощупывал шею на наличие взбухшего бугорка, но без толку.
Стой, а дальше-то что?
Не глядя на меня, пес открыл входную дверь и сказал:
Дальше у тебя закружится голова, и ты вырубишься, он поправил шляпу и вышел из квартиры.
Не сказал бы, что его уход меня сильно расстроил, но вместе с ним исчезала возможность узнать ответы. Виляя от стены к стене из-за головокружения, я ринулся за ним. На лестничной клетке никого не оказалось. Миновав пролеты и крича псу в шляпе, я выбежал на улицу.
Тишина. Даже ветра не слышно. Ничего не видно. Похоже свет выключили по всему району, пока я спускался вниз. Ткнул в глаза пальцами, чтобы проверить не закрыты ли они. Почему-то ничего не почувствовал. В полуметре от меня загорелся уличный фонарь. На него спиной облокачивался бульдог, закрыв полями шляпы морду.
Хотел крикнуть ему и не смог издать звуков. Рот не открывался. Захотел послушать, что скажет тот парень внутри меня, но он молчал, хотя даже не пил. Колени подкосились, и я рухнул у лап пса на тротуар. Рядом встали строгие мужские туфли в компании высокие женские сапоги. От попытки поднять голову в глазах начало темнеть. Перед тем, как отключиться увидел костюм с кроваво-красной бабочкой на нем и черное облегающем платье со шкурой рыжей лисицы на ней.
Добро пожаловать в труппу, его голос прозвучал на месте того парня внутри меня.
Куда его? спросил бульдог.
Симпатичный. Публике понравится, присоединилась к беседе она.
Они разговаривали внутри моей головы так, как если бы сидели в кафе и делали заказ, а я официант, ждал рядом с блокнотиком и не смел открыть рта, пока меня не спросят.
Будильник зазвонил в 3:30 утра
Решил не пытаться играть с судьбой и пролежать в кровати, пока не почувствую себя лучше. 4:43
Удалось с трудом встать с постели и подойти к окну. Свободной рукой ударил по выключателю. От загоревшейся стоваттной лампочки сильно заболели глаза.
4:45
В отражении опять никого не оказалось. Выключил свет.
Номер девяносто девять и девять
Прошло уже около часа, но ни Сида, ни спасателей так и не появилось. Частые беглые взгляды на циферблат начинали раздражать. В кабине лифта время шло много медленнее, чем обычно, минуты здесь становились часами, а часы приравнивались к вечности. Волей не волей задумываешься о бесполезности прожитых дней.
Застрявшие пассажиры по очереди теребили кнопку вызова диспетчера. Как и следовало ожидать, у мужичка на том конце приемника сдали нервы.
Сидите там и не рыпайтесь, иначе я оборву хренов трос, из-за которого вы все еще живы! он положили трубку и больше не отвечал.
«Плохой день», подумал я.
Ума не приложу, для чего принял заказ и зачем подписался на подработку месяц назад? Два часа ночи и вместо того, чтобы нежиться в теплой постели, я поехал на другой конец города отвозить красную коробку.
Да. Именно красную, прокричал Джимми из подсобки.
За каким чертом ему нужен красный кусок картона? спросил я, завязывая шнурки.
Вот ты, когда покупаешь в аптеке презервативы с клубникой, фармацевт тебя спрашивает, почему именно этот вкус? Не знаю, что меня напугало больше: вполне логичное высказывание Джимми, что случалось крайне редко, или тот факт, что он правильно назвал вкус гандонов, которые я купил только вчера?
Логично, спорить было не о чем. Правило «Клиент всегда прав» работало тут безотказно.
Повозившись с открытием двери ногой, из подсобки вышел Джимми с коробкой в руках.
Ты хоть знаешь, что внутри? поинтересовался я, отодвигая листья разросшегося папоротника у пуфиков. Не хочу в случае чего выплачивать тучу денег за разбитую вазу какого-нибудь Кунь-Мунь-Чина.
Не парься, Джимми всегда так говорил. Даже когда сбил старушку на пешеходном переходе, будучи в стельку пьяным. Той ночью мы шесть часов просидели в участке, доказывая офицеру, что бабка появилась из воздуха. Там вроде какие-то бумаги и ручка.
Снова перьевые ручки дарят. Совсем фантазии нету.
Нет, он взял с ресепшена планшет, где было указанно содержимое посылки. Обычная шариковая ручка и полдюжины бумаг, его губы скривились в пустой улыбке, которую обычно показывают банкиры, отказывая в кредите.
Обычная шариковая ручка?
М да.
В два часа ночи на другой конец города?
Верно, этот черт смеялся надо мной.
Я домой, достал ключи от машины и зашагал к стеклянным дверям позади меня.
Клиент обещал дать сто баксов чаевыми, крикнул Джимми вдогонку.
Точно, я ударил себя по затылку и вмиг вернулся к ресепшену. Посылку забыл. Давай сюда, он вцепился в нее.
50 на 50!
Ну и мелочная же вы тварь, Джим. Ради каких-то полусотни долларов и родную мать продадите.
Он всегда мне не нравился. То заберет последний пончик в обеденный перерыв, теперь это.
40 на 60, Джимми подтянул коробку к себе.
Согласен. 50 на 50 будет честно, попытался вырвать ее из когтистой хватки.
40 на 60, наставал он.
Ландо! согласился я. Джимми расцепил лапы.
Послушай, а я уже был в этом отеле, начал он, поправляя указательным пальцем оправу очков и глядя на адрес. Ходил туда с одной девчонкой, от того, как он прикусил нижнюю губу, стало не по себе. Не важно. Как зайдешь в вестибюль, иди к лифту и поднимайся на девятый этаж
Я смотрел в потолок с пальцем в носу и открытым ртом. Истинное блаженством наблюдать, как Джимми закатывал глаза, прерывая супер-важный брифинг.
О интеллект попер. Иди отсюда.
Засунув ящик подмышку и стуча по нему, как по маленькому барабану, я вышел из офиса почты.
«Сорок баксов тоже в порядке, подумал я. Хватит на коврики в машину, а денек без супа из пакетиков желудку только на пользу».
Приехав по указанному адресу, припарковался напротив отеля.
«Туда обратно, никто не заметит», решил я. Естественно нашелся прыщавый паренек в бабочке с пятном от соуса, попросивший переставить Минивэн подальше от главного входа. Подрабатывая парковщиком ему походу и в голову не приходило, что влезать по пояс в пассажирское окошко и презрительно причмокивать тянет, как минимум, на выбитые зубы.
Ваша машина, с презрительной утонченностью говорил он, распугивает клиентов от нашего отеля, я взял салфетку и одним резким движением вытер остатки майонеза под его носом. Дернись палец чуть быстрее, и его усики загорелись бы синим пламенем.
По-моему, не в тачке дело, завел машину. Переставлю сейчас. Отвали.
Переехал чуть дальше, остановился у прилавка с бижутерией. Бородатый дед в рваной куртке разложил на картонной коробке свистнутые украшения и без конца оглядывался по сторонам.
Прикупи сережек для бабы, братишка, предложил он, как только двигатель заглох.
Как только она появится, то сразу прибегу к тебе, ответил я, взял посылку и вынул ключи.
Перчатки труднее найти, чем бабу. Смотри, завтра появится, а я слиняю.
Последнее, что хотелось это подходить к его прилавку на коленках. Запашек недавно съеденной кошки долетел до мен ещё в машине, несмотря на это, внутри щелкнул тумблер «насрать» и я развернулся. Ведь если не купить у него что-то сейчас, то на обратном пути он задалбает вдвое сильнее. По крайней мере, такого объяснения мне хватило.
Насрать. Показывай, что там у тебя.
От былого напора не осталось и следа. Рот бездомного открылся, грязные пальцы держал коробку, а взгляд был направлен в сторону моей машины. На всякий случай вернулся и закрыл дверь на ключ.
Вот и вали! Никто тебе не даст, без украшений! закричал он, когда я повернулся спиной.
Господи, щас я куплю что-нибудь. Орет ещё на меня.