Такими даже полы драить западло, хмуро произнес он вслух. Выругавшись, он швырнул треники в сторону самодельной печки, и они, словно кишки, повисли на измятой, черной от копоти трубе.
На кухне он наткнулся на лепешки с рыбой. Рассеянно пережевывая черствый хлеб, он, оглядываясь по сторонам, неожиданно увидел пришпиленную к штукатурке фотографию. В какой-то момент беглый зэк чуть не поперхнулся.
На фото была изображена девушка. Даже не девушка, а девочка, подросток, которой едва ли исполнилось тринадцать. Золотистые вьющиеся волосы, изумрудные глаза, обворожительные ямочки на щеках и обезоруживающе-яркая улыбка. Улыбка маленькой принцессы, еще не закостеневшей от житейских трудностей, свойственных взрослым людям, в особенности обитающих здесь, в суровых условиях Дальнего Востока.
Целую минуту мужчина безмолвно рассматривал фотографию. В заплесневело-грязном захолустье эта чудесная девчушка смотрелась так же неуместно, как сапоги ассенизатора на алтаре.
«Наверное, это внучка той старой грымзы», подумал он, доедая лепешку.
К изумлению мужчины, фотография в буквальном смысле притягивала как магнит, и он с неохотой оторвал взор от карточки.
Пора бы позаботиться о себе. Согреть воды, обработать рану
Под ногами что-то зашуршало, и он вздрогнул.
Бледно-рыжий кот прошмыгнул мимо, задев его ногу облезлым хвостом, и опрометью метнулся прочь.
Засранец, с облегчением вздохнул зэк.
Он вернулся в комнату, где оставил инвалида с хозяйкой дома, и остолбенел.
Старухи не было. Небольшая лужица крови, вытекшая из разбитого носа, пока она лежала на полу, единственное, что напоминало о хозяйке дома.
Мужчина перевел тяжелый взгляд на Романа.
Где она? процедил он.
Инвалид молчал, затравленно глядя на него.
Семейка уродов, выругался уголовник.
За спиной раздался тихий смешок.
Он резко повернулся и тут же пошатнулся от сильного удара арматурой по голове. В мозгу что-то оглушительно лопнуло, в глазах заискрились обжигающие всполохи, и на этот раз сознание потерял он.
Все замечательно, Рома, прошелестела старуха. Капюшон слетел с ее головы, обнажив голый череп в грязных разводах.
Ма выдавил Роман.
Ему было страшно. Его пугал этот злой незнакомец, что едва не убил его маму. Пугала кровь, лужей растекшаяся по пыльному полу. Его пугала сама мама хрипло дышащая, с кривой арматуриной в руке, залитым кровью лицом, с трудом подволакивающая ногу. Роман обратил внимание, что после того, как мама очнулась и поднялась, она стала хромать еще сильнее.
Ничего страшного, промолвила старуха, уняв дыхание. Она изучающе глядела на распластавшегося мужчину. Мне кажется, я видела его раньше. У меня отличная память на лица. Вполне возможно, что когда-то этот неудачник жил здесь.
За окном послышался шум работающего двигателя.
Мать и сын обменялись напряженными взглядами.
Это за ним, прошептала старуха. Его ищут.
Ухватив незнакомца за ноги, она, кряхтя и отдуваясь, поволокла его в самую дальнюю комнату. Подтащив бесчувственное тело к подвалу, она откинула крышку. В нос шибануло плесенью и чем-то протухшим.
Постарайся упасть мягко. Потому что, если ты переломаешь себе ноги, я убью тебя, предупредила старуха, вытирая пот с грязного лба. Мне нужны твои ходули, парень.
Она перевела дух и уже собиралась столкнуть мужчину в чернеющий зев, как тот открыл глаза.
Я вырву твое сердце, ведьма, проскрипел он, пытаясь подняться. Я
Заткнись, идиот, оборвала его старуха, но голос ее звучал беззлобно. Напротив, он был спокойным и даже деловитым, как если бы она намеревалась предложить беглому преступнику сделку. За тобой приехали. Если будешь сидеть тихо, никто ничего не узнает. Потом я перевяжу тебя.
Зэк оторопело смотрел на пожилую нищенку. Кровь тонкой струйкой стекала из раны на лбу.
У них может быть собака, не очень уверенно предположил он.
Сейчас это неважно. Просто сиди и молчи. Давай, полезай внутрь.
Старуха уже собиралась захлопнуть за ним крышку, как внезапно ей пришла в голову одна мысль. Хромая, она потащилась в комнату к сыну, направившись к колченогому стулу с грубо вырезанной дырой на сиденье. Наклонилась, вытаскивая из-под него облезлый горшок, предусмотрительно накрытый крышкой.
Это отобьет запах, хмыкнула она. Хорошо, что я не успела вылить
Ма жалобно протянул Роман.
Старуха обернулась.
Ты должен молчать. Понял? Какие бы тебе ни задавали вопросы.
Инвалид покорно кивнул.
Веди себя так, как будто ничего не произошло.
Вернувшись к подвалу, пожилая женщина наклонилась вниз.
Прижмись к стене, приказала она, выплескивая нечистоты внутрь.
Улыбнулась, услышав, как беглый зэк прошипел какое-то ругательство.
Ничего, потерпишь, сказала она.
Дай мне хотя бы нож! злобно потребовал уголовник.
Старуха покачала головой.
Он тебе не поможет, если тебя найдут. Тебя изрешетят, как сито.
Снаружи постучали, едва она успела затереть на полу кровь.
Перед тем как подойти к двери, она посмотрела на Романа.
Все будет хорошо, сказала она ободряюще и подмигнула сыну.
В дверь снова яростно забарабанили.
Откройте, полиция! пробасил кто-то.
Вздохнув полной грудью, старуха поплелась в прихожую.
Каждый шаг отдавался хлесткой болью в колене, казалось, ногу проткнули раскаленным шомполом.
«Боже, помоги мне», мысленно взмолилась она, отпирая дверь.
Снаружи стояло трое крупных мужчин. Физиономии уставшие и мрачные, с мешками под глазами, взгляды угрюмо-неприязненные.
Вперед вышел грузный полицейский, на погонах блеснули капитанские звездочки.
Участковый уполномоченный Гнатюк. Попрошу предъявить документы.
Старуха усмехнулась:
Вряд ли они вас устроят. У меня паспорт СССР.
Полицейский обменялся взглядом с одним из светловолосых мужчин, одетым в «гражданку» вытертые джинсы и легкую куртку.
Кто еще дома есть? спросил он, испытывающе сверля старуху темными глазами-буравчиками.
Мой сын. Что произошло?
Участковый опустил мясистую ладонь на потускневшую от времени дверную ручку:
Пусти нас внутрь. Надо поговорить.
Он уже намеревался пройти, но старуха неожиданно потянула дверь на себя, зажав его ботинок.
А ну, не балуй! Открой немедленно! рассердился капитан. Ему удалось высвободить ногу, и дверь с грохотом закрылась.
Я ничего не нарушила. И не обязана пускать вас внутрь, спокойно отозвалась изнутри пожилая женщина. Одутловатая физиономия полицейского стала пунцовой от ярости.
Ошая сука, процедил он.
Я все слышу, хихикнула старуха. Не к лицу стражам порядка сквернословить.
Послушайте, мы ищем сбежавшего преступника, заговорил блондин, решив взять инициативу в свои руки. У него был уверенный, хорошо поставленный голос. Моя фамилия Киреев, я старший оперуполномоченный областного управления ФСИН. Мы бы не стали вас беспокоить, если бы это не было так серьезно.
Здесь нет никого, помолчав, ответила пожилая женщина. Вы первые, кого я вижу за десять лет в этих местах.
Блондин глубоко вздохнул.
Может, его и правда тут нет? Полуостров большой, подал голос третий мужчина, облаченный в трехцветный лесной камуфляж. На его плече висел укороченный «калаш». Здесь много мест, где можно скрыться.
Он бежал в этом направлении, возразил блондин. Затем подергал ручку:
Если вы не откроете, мы сломаем дверь.
Откуда я знаю, что вы сотрудники полиции и как там его ФСИН? Может, вы сами бандиты?
Вы можете позвонить в наше управление, и мою личность подтвердят, скрипя зубами, предложил опер. Было видно, что он сдерживает себя из последних сил.
У меня нет телефона, ответила старуха, и по произнесенному тону чувствовалось, что она чуть ли не гордится этим фактом.
Капитан выразительно посмотрел на коллег, после чего театрально закатил глаза и покрутил у виска толстым, как разваренная сосиска, пальцем.
Кажется, я знаю это чучело, сказал он. Полицейский наморщил лоб, будто вспоминая что-то. Она одна отказалась от переселения. И уже давно сбрендила. Кажись, с ее семьей что-то случилось.
Сергей, ломай, коротко приказал блондин, которому явно надоела эта канитель.