Не брал я твою медаль! в сердцах хлопнул себя рукой по коленке большеголовый. И Акулька не брала. И вон Шайкин тоже не брал! Или брал? А, Шайкин?
Глазырь, ты чего мелешь? вскинулся одетый в простыню, нервно сдирая с шишковатого красного носа прилипший дубовый лист. Мне-то зачем?
А может, славе моей позавидовал? полено встало на попа, и из него медленно проявился коренастый, широкий в плечах старичок в лапоточках и онучах, с заправленными в них серо-зелеными штанами с лампасами и чистенькой холщевой рубашке, перетянутой армейским ремнем с бляхой. Я вот тебе очную ставку устрою!
С кем, Фомич? С тараканами? Или мышь на допрос приведешь? Утомил ты уже всех своими следственными экспериментами.
Цыц! раздался грозный окрик Глазыря. Я вас не за этим собрал. А для того чтобы сообщить наиважнейшее событие. А вы тут устроилиследствие ведут знатоки!
Да излагай уже, Акулька взмахнула подолом юбки и попыталась изящно сесть на табурет, но не рассчитала и промахнулась.
Шайкин язвительно захихикал, Фомич крякнул, глядя, как тощие Акулькины ножки взметнулись вверх.
Ах, вы ж, аспиды! накинулась на них Акулька, вскарабкавшись все ж на табурет. Вот ни пирожка с мухами, ни компота из белены не получите.
Цыц! взревел Глазырь, но безуспешно. Ссора нарастала все сильнее. Деревню нашу сносят, негромко сказал он и уселся в углу на лавку.
Что? Что? Что? по очереди вскинулись спорщики.
Ты что мелешь, Глазырюшка? обеспокоилась Акулька. Мухоморов переел? Как это сносят? Куда сносят?
Провокация! рубанул воздух Фомич. Происки врагов!
Может, из шайки его окатить? Шайкин задумчиво посмотрел на Глазыря, словно прикидывая, с какого бока того окатывать.
Глазырь молчал. Троица потихоньку остыла и тоже расселась по лавкам.
Утихомирились? Ну, тогда слушайте. Дорогу здесь будут строить. Фе как ее, тьфу!
Федеральную? подсказал Фомич.
Во-во. Ее самую. Аккурат через нашу деревню. Все равно в ней никто не живет. Три дома, два огорода.
Как это не живет? А мы?
А кому это интересно? Завтра технику пригонят и адьё! Сровняют наши печки-лавочки, да баньки
Да мы им! Да я! загорячился Шайкин. Ты ж помнишь, как я давеча нахала этого уконтрапупил? А чо он в баню с цепкой приперся? Мне-то по фиг, хоть крест, хоть полумесяц, хоть этот как его, все забываюно порядок должон бытьпришел в банюцепку сымай.
А не тронул бы его, вот, может, и не снесли бы нас? вскинулась Акулина. Это ж надовпервые за столько лет живые люди приехали, родные места навестить, а тут их и кипятком, и веником по голому-то. Вот и сбёгли, а то ж может, и прижились бы. Это ж Витенька был, внучок хозяюшки моей. Даром что десять лет носу не казал, но ведь приехал могилку навестить, а ты его выыыыгнал!
Ага! Значит, я виноватый? А кто у жёнки евонной кольцо с камушком стырил? Ась? Камень-то цены немалой. Слышал я, как молодуха убивалась. А тебе и горя нет.
Так, может, ты и медаль мою стырила? Фомич подорвался с лавки. Ну-ка, показывай, шо там у тебя под юбками?
Акулька от перспективы задрать прилюдно юбки оторопела и кинулась под защиту Глазыря.
Ты мне тут полицейский произвол не устраивай. Я, как старший по званию
Не бывать, чтоб ты старше меня по званию был! Мой хозяин в полковниках ходил. И медаль у него за взятие Кенигсберга. А ты кто такой?
Ой, да что там твой полковник! Мой тридцать лет колхозом руководил! Тридцать! Это тебе не хухры-мухры, а колхоз-передовик! А твоя медаль где? Нету? Ну и помалкивай.
Так вот, значит, в чем дело. Вот кто мою медаль попёр! Ну, Глазырь, от тебя не ожидал. Завидуешь, что мой-то у людей всю жизнь в почете и уважении, а твоего как на пенсию спровадили, так и дорогу забыли?
Ах ты, держиморда! Знаю я, за что те медали давали. Небось, в штабах пузо отращивал, пока простые люди в окопах ютились. И кем он там у тебя всю жизнь отработал? Читывали про ментов-оборотней, знаем-знаем.
Ну, все! Сейчас я тебе устрою! Фомич сжал кулаки и набычась пошел в атаку.
Но Глазырь опередил противника и прицельно треснул его кружкой по голове. Тот упал на пятую точку, по дороге зацепив Шайкина. На полу под ними мигом образовалась небольшая лужица, запахло прелым веником. Шайкин топнул пятками, и вода тонкой струей метнулась Глазырю в нос. Акулька взвизгнула, попав под ворох брызг, и дернула Шайкина за простыню. Раздался треск и Шайкин оторопело уставился на дыру, сквозь, которую торчал голый розовый пупок.
Ты что надела, скаженная? потрясенно прошептал он и громко хлюпнул красным носом. Ты знаешь, сколько лет этой простыне? Ты знаешь, чья это вещь? Да, ты! Да, вы! Все! Уйду я от вас! Вот прямо щас уйду!
Да и вали себе на здоровье! Акулька выпятила тощую грудь. Тоже мне расхныкался! Тряпку ему, вишь, порвали да ей полы в пору мыть.
На себя посмотри!
И тут входная дверь негромко скрипнула ржавыми петлями. Четверка спорщиков замерла и мигом рассеялась по углам.
В дверном проеме показалась размытая в сумерках фигура. Прогнулись щербатые половицы под чьим-то легким шагом. «Апчхи!»звонко чихнул незваный гость и протопал на кухнютесный закуток за печкой, отгороженный остатками ситцевой занавески. Раздалось шорканье, потом чирканье и вот из закутка выплыл яркий огонек, осветивший темную избу и молодое женское лицо.
Ой, ну и пылища тут, женщина капнула воском на стол и прикрепила свечу. Огляделась вокруг. Поправила волосы и нервно хихикнула: Надеюсь, Витюша не увидит, а то решит, что я ку-ку.
Она подошла к печке, провела рукой по треснувшей старой побелке, постояла в молчании, потом поставила рядом с железной дверцей небольшую плетеную корзину, и сама присела рядом на пятки.
Домовой-домовой, пойдем с нами в новый дом, будешь там хозяйничать, за порядком глядеть, молочко пить, сладости есть, с нами шутить, с нами жить-поживать, добро всяческое наживать, нараспев проговорила она. Помолчала, почесала нос. Не знаю, есть ты, нет ли. Бабушка говорила, что есть. А бабушка у меня мудрая была. Травы знала и заговоры всякие. Я вот, дура глупая, не училась у нее. Теперь жалею. Дом мы с Витей в хорошем месте купили. Да только все порядка нет. То крыша потечет, то трещина пойдет по стене. Вот я и подумала, может, это оттого, что хозяина в доме нет, домового? Если ты есть, пойдем со мной, батюшка-домовой. Тебе у нас хорошо будет. У нас и банька есть. И банника можешь взять или еще кого. В нашей деревне домов-то много, есть где поселиться. Вот я тебе тут гостинцев принесла, мне бабушка-то говорила, что домовые любят штучки разные блестящие, да тряпочки. Ну, уж не обессудь, если не угодила Тьфу, что я несу, что несу, женщина громко рассмеялась и потрясла головой.
На дворе раздался рык мотора.
Танюха! Тань! Ты где там застряла? Подай ключ разводной. Он в багажнике где-то
Женщина вскочила и выбежала за дверь.
Чё это? раздался громкий шепот. Эт чё?
Корзинка накренилась, раздалось шебуршание.
Ой, ленточка! воскликнула Акулька. Пуговичка! Бууууусики! Оу!
Цыц! Глазырь встал рядом с корзинкой. Положь на место! Продолжаем заседание домкома. На повестку ставлю голосованиекто за переезд?
Глазыречек, да кто ж против-то будет? Дураков нема. Да ведь, Шаечкин?
Ну, так-то оно, конечно, Шайкин тоже проявился и заглянул в корзину. И банька, говорит, есть. Так оно, может, и ничего? А, Фомич? Ты как, Фомич?
Ну, вас звали, вы и езжайте. А мы уж, как-нибудь сами перебьемся, буркнуло полено.
Куда это мы без тебя поедем? Столько веков, почитай вместе, а тут одного тебя бросим? Ты этокончай дурить.
Не поеду. Вас звали, вы и езжайте!
Она ж сказала, всех заберет, сколько есть. Выберешь себе дом по нраву. Будем, как и раньше в гости захаживать.
Пирожки с мухами тебе печь буду, Фомич, голос Акульки задрожал. Как же я без тебя? Как же ты один тут? Я тогда тоже не поеду. Будем вместе век коротать. В лес уйдем. Лешего попрошу, кум он мне, выделит какой-никакой пенек. Устроимся как-нибудь.
Ты это, чего, серьезно? полено подпрыгнуло. Фомич проявился и уставился на Акульку выпуклыми глазками.
Ну, так-то, да, зарделась Акулька и смущенно шаркнула ножкой. Я тебя давно привечаю. Лет так двести уже. А то не заметил, что первые пирожки с пылу-жару тебе достаются?