Он отрывается от своего занятия и смотрит на Маргариту. Та лежит на спине рядом с кожаным креслом в большой черной луже остывшей крови. Не мигая, она смотрит в потолок огромными пластмассовыми глазами, будто забытая на полу кукла. Он вглядывается в ее посиневшие немые губы. Сейчас они кажутся тоже пластмассовыми, но менее получаса назад, после выстрелов они еще были живыми. Сразу после последнего выстрела он видел, как они, совсем еще живые, искажаясь в предсмертной гримасе, медленно затягиваются пенистой кровью, выталкиваемой разорванными картечью легкими. Тогда он еще слышал ее натужное, стремящееся ухватить как можно больше воздуха прерывистое дыхание. Да, тогда, после выстрелов, она еще дышала. Когда медленно сползала со своего кресла, она еще дышала. И когда удивленно смотрела на него широко раскрытыми слезящимися глазами, она еще дышала. И когда он отвернулся от нее и положил ружье на стол, она еще дышала. Он спиной чувствовал это надсадное, свистящее, прорывающееся сквозь пенный кровоточащий рот угасающее дыхание. Он смотрел в окно, а ее дыхание становилось все тише, тише, тише
Сейчас он смотрит на эти пластмассовые губы и знает точноуже никогда они не произнесут ни единого слова.
Аминь, тихо говорит он, не обращая внимания на заполняющих кабинет полицейских, и безмятежно отворачивается к своим бумажным корабликам.