Ситуация дошла, Папа Лякур, но Этот белый ублюдок в конец перепутал берега и мы просто обязаны Папа Лякур поднял руку и негр смолк.
Вот что, ниггеры, сказал старик для начала, обращаясь сразу ко всей возмущенной делегации, мне не нравится слово, что вы употребляете для его названия. «Ублюдок». Оно не отражает сути.
Почему это, Папа Лякур?
Потому, Папа Лякур говорил быстро, в своей привычной, агрессивно-насмешливой манере, что, судя по всему, у этого парня, а правильнее сказатьмужика, яйца такие, какие и не снились никому из вас, да и мне, пожалуй, тоже.
А это почему?!
А это потому, ниггер, что он подошел к вам один, безоружный, без денег, в чужой стране, а ушел вооруженный, с деньгами, живой и невредимый. А вы, десять идиотов, у себя дома, вооруженные и с деньгами и тем, что вам кажется авторитетом, остались со своим голыми черными жопами. Ну, и кого тут яйца? У вас? Не думаю.
Так что же, Папа, ты предлагаешь спустить такой беспредел на тормозах? ошарашенно проговорил кто-то.
А в чем беспредел? Моментально повернулся Папа Лякур к говорившему. Вот скажи мне, чувак, он ткнул в сторону того морщинистым черным пальцем и тот бессознательно слегка отодвинулся, как отстранился бы от направленного, пусть и без злого умысла, в лицо пистолета, если бы ты встретил белого в такой же ситуации, разве ты не захотел бы отнять его деньги?
Я бы, конечно, захотел, но
Что«но», ниггер? Почему?
Он же белый, да, Папа Лякур умел ставить перед людьми простые, но неразрешимые сходу, вопросы. Вот хоть этот. Как ни крути, а задумываться над тем, что разумеется само собой, дело, поверьте, весьма и весьма тягостное.
А ты же черный. И чем ты недоволен? Белый сделал то же самое.
Воцарилась несколько напряженная пауза. Папа Лякур ей не тяготился, а остальным она понемногу начала поднимать накал. Нов меру. С Папой шутки были хреновы и безо всякого вуду.
То есть, Папа Лякур, ты хочешь сказать, прости, сказал, что ты не будешь помогать нам его искать? Осторожно спросил кто-то, кто числился как-то само собой, за старшего.
Я хочу сказать, что его незачем искать. Насколько я знаю, он никого не убил. Верно?
Верно, охотно отвечал старший, кроме нашего босса.
Все правильно. Он оставил вам автограф на память, мудаки. Его не надо искать. Вот лично тыты очень много потерял сегодня, ты, лично? Папа Легба умел как сам абстрагироваться от любой толпы, говоря только с нужным человека, так и абстрагировать, чудесным образом, того, с кем говорил. В пристальном взгляде его старческих, но все еще острых глаз, крылось нечто такое, что заставляло поглубже заглянуть себе в душу, или уж напрячь мозжечок, перед тем, как ответить.
Не в том суть, Папа Лякур, я, разумеется, больше приобрел. Но это же блядский стыд! Нашел, наконец, новый лидер слова.
Ты не представляешь, брат, какой блядский стыд начнется, если вы все же решите его искать, весело, небрежно отвечал Папа Лякур, но все, кто его знал (а тут его знали абсолютно все), твердо помнилиПапа Лякур может и пошутить, и попугать, и посмеяться, но если в речь его врезалось слово «брат», шутки кончились. Поверьте мне, это я вам говорю, и как старый ниггер, вроде вас, баловавшийся той же херней, что и вы теперь. И как бокор. Это не даст ничего хорошего.
Негры пожали плечами, но спорить с Папой Лякуром не отважились. В конце концов, этот человек не ошибался еще ни разу, а потому стоило к нему прислушаться. Если у ниггеров с Востока горит зад посчитатьсявесь Новый Орлеан в их полном распоряжении, пусть ищут на здоровье. Они же, местные, им помогут. Папа был правбелый повалил их босса, а раненых пришлось примерно серединка на половинку. Подстава? Чья и кого? А? То-то и оно, ниггер. А если же Папа Лякур все же ошибся, всякое бывает, может лоа вздумали пошутить, или бокор их как-то не так понял, что ж. Голова белого просто будет отделена от тела, вот и всех дел. На этом черные ребята и успокоились. И, чинно поблагодарив Папу Лякура, отбыли.
Папа Лякур же долго сидел, задумавшись. Судя по всему, этот белый был никаким не Рэмбо, никаким не спецназовцем, ни каким ни страшным профессиональным убийцей. Просто ему дурью, невиданно крупно, повезло. Драка у домаудачно попавший под руку палец, яйца и пистолет. А стрельба в домеон бил от двери, а люди сидели кучно, да никто просто не успел толком подорваться и дать «оборотку» ибо случаев, чтобы безоружный белый пришел, к ночи ближе, в этот район, чтобы выставить на бабки таких людей, не было попросту никогда.
Фартовый? Расчет был на это? Да, фартовый, слов нет, но расчетом тут и не пахло. Расчет был на что-то иное, куда более серьезное и важное для этого «снежка», чем все негры Нового Орлеана, вместе взятые. Просто то, что вышло, не могло не сложитьсяоно было просто ступенькой. И, чувствовал старый бокор, белому приходилось преодолевать ступеньки и покруче. Это было уже не дело этого мира, заключил он. И он был прав, запретив пока еще слушающимся его молодым, искать белого отморозка.
Пришедший вечерком, как обычно, попить кофе и потрепаться о делах минувших, Старина Франк, подтвердил его размышления.
3
Белый отыскался позже, к вечеру. В этом же районе, но севернее на несколько кварталов. Он зашел в ломбард и обратился к стоявшему там за прилавком Старику Франку. «Франк» было его прозвищем. То ли потому, что над его стойкой был прибит золотой франк времен оных, то ли потому, что это было переделанное имя «Фрэнк», то ли еще почему, все об этом давно позабыли, а на «Франка» он отзывался вполне охотно.
Этот человек торговал всем, что попадало ему под руку, а под руку ему попадало все, что угодно. Цены он давал, как и положено, детские, взамен ломил людоедские, не чурался ни ростовщичества, ничего другого и людям был совершенно необходим.
Белый, появившийся в его магазинчике, не удивил его ничуть. Жизнь вообще сложная и интересная штука, к этому выводу Франк пришел уже давно. Деньги, что ты получишь из рук белого, который не похож ни на копа, ни на ненавистного неграм по сию пору, южанина, ничем не хуже денег из рук его обычных посетителей.
Что тебе надо, чувак? Спросил он максимально вежливо, не вставая из-за прилавка.
Вместо ответа чужак вытащил из-под куртки «помповик» и, прежде, чем Франк успел поведать ему, что ждет того в случае грабежа, сказал: «Мне нужны патроны к этому оружию».
Как позже рассказывал Франк, английский язык белого был достаточно чистым, совершенно понятным, и, практически, правильным. Его выдавал лишь тяжелый акцент неведомого Франку происхождения. Откуда был этот человек, Франку было, откровенно говоря, наплевать.
Понимаешь, парень, в соседних домах ты, возможно, нашел бы и кучу патронов, и кучу чего угодно, начиная от пластиковой взрывчатки и кончая ракетной установкой, но. Для того, чтобы купить что-то, относящееся к оружию, у Старика Франка, тебе нужно будет показать что-то, хотя бы слегка смахивающее на документы.
Послушай, Франк, сказал странный «снежок» все с тем же акцентом, я не собираюсь ничего тебе предъявлять, по той простой причине, что у меня ни черта нету, кроме моего паспорта, который тут не годится. Я просто снесу тебе башку и заберу все, что мне тут надо. Ты опытный человек, судя по всему, давно торгуешь и живешь в этом районе, а то, что ты дожил до седой головы, говорит само за себя, дядя. Посмотри на меня. Похоже, что я шучу?
Франк послушно посмотрел на говорившего и признал, что тот, да, не шутит.
Хорошо, мужик. Деньги в кассе лучше заряда в башку. Я дам тебе патронов. Сколько тебе нужно?
Штук сто, пожал плечами странный незнакомец.
А у тебя, все же, есть, чем платить, или ты собираешься расплатиться со Стариком Франком теми же патронами, что он тебе продаст?
Да нет. В этой штуке остался один патрон, я проверял. Это на тот случай, если ты заартачишься. А деньгиу меня есть. Белый вытащил из кармана пачку сотенных, перевязанных банковским способом и спросил: «Сколько с меня?»
Завидев деньги, Старик Франк оживился. В конце концов, может, это действительно что-то интересное? Может, что-то таинственное. А может, что-то такое, что его в любом случае, не касается.
Знаешь что, «снежок», я могу предложить тебе еще и другое оружие, эта херня, что ты держишь в руках, носит на себе серийный номер и, готов спорить, украдена из местного арсенала. Судя по всему, тебе нужно что-то крупнокалиберное и убойное, я тебя верно понял, чувак?
Да, ты совершенно верно меня понял, Старина Франк, опять же равнодушно и совершенно бесцветным голосом, отвечал пришелец. Смотрел он в это время куда угодно, но только не на Франка. Лишь рука его лежала на пистолетной рукояти, а палецна спусковом крючке дробовика, который он положил на прилавок. Не было в нем ни какой-то нарочитой угрозы, не было и нервозности, присущей людям, готовым на что угодно, не был он и под наркотой, не было в нем и следов какого бы то ни было безумия, но становилось понятноесли что-то пойдет не так, то Старина Франк останется без головы. И этому белому действительно наплевать на то, что будет дальше. Бродяга? Наркоман? Искатель правды? Искатель истины, которому нужно убойное оружие?
Знаешь, что, «снежок», сказал Старина Франк, чуть подумав, у меня есть оружие для охоты на слонов, забытое здесь в свое время одним белым. Лет ему уже до черта, досталось оно мне в наследство, но работает исправно, хранилось оно хорошо, кстати, мы можем это проверить. Я могу продать его тебе. Оно хорошо всем, а главное, тем, что у него нет ничего, даже напоминающее связь с разыскиваемыми стволами. Но вот патронов, к сожаление, в других магазинах тебе для него, с твоим хуёвым паспортом купить ни пса не удастся. Что тебе нужнопули?
Пули. Разумеется, пули, отвечал странный гость.
Прекрасно, бодро молвив Старина Франк, которого порой кликали еще и «дядя Франк», и юркнул куда-то в заднюю комнату.
Белый не побежал за ним, не стал дергать цевье дробовика, а просто совершенно спокойно опустился на какую-то затрапезную табуретку, широко расставив ноги и положив дробовик на колени. Старина Франк вернулся очень скоро, неся в руках то самое обещанное ружье. Ружье? Ну, в общем, да. Хотя и не слишком длинное. Калибр внушал уважение. Было оно и потерто, и поцарапано снаружи, но белому, судя по всему, было глубоко на это наплевать.
«Слонобой», представил Старина Фрэнк своего питомца.
Его надо попробовать, Франк. Мне не хочется купить оружие, которое разорвется у меня в руках. Оно ведь такое древнее
Разумеется, чувак, согласился Старина Франк, мы сейчас же его попробуем! Он переломил ружье и вложил в ствол патрон.
Переложи в другой ствол.
Зачем, «снежок»?
Затем, ниггер, слово было произнесено, надо полагать, впервые под этой крышей из уст белого человека. И без глупостей. Я выстрелю быстрее, если ты повернешь ствол ко мне. Доступно?
Более, чем. Но ты, кажется, наглухо ебаный, раз так говоришь со мной здесь.
Не страшно. Деньги у меня совершенно в своем уме.
Они вышли во двор, Старина Франк привязал ружье к продольной жердине своего забора, примотал к курку веревочку и, чуть отойдя, дернул. За грохотом и дымом он не заметил, как уголки рта белого идиота слегка дернулись. То ли с перепуга (немудрено, удар был такой, что вздрогнула земля, казалось, а уши заложило), то ли какой-то своей думке он улыбнулся. Грохот, который раздался при выстреле, способен был бы поднять все близлежащее кладбище безо всякого бокора.
Белый подошел к ружью, переломил, эжектор мягко выкинул гильзу и посмотрел в стволы на солнце. Снова дрогнул левой уголок губ. Снова сложил ружье, поднес к уху, взвел вхолостую и поочередно щелкнул. Видно было, что человек умеет обращаться с оружием.
Сколько ты хочешь за этот «слонобой, дядя Франк? Спросил он.
Ну, я думаю, что если сумма в двадцать тысяч долларов не напугает тебя, «снежок», то ты получишь этот ствол и к нему сто штук патронов, о которых мы говорили. Больше у меня просто нет. Но все, как на подбор, как ты и просил, пули.
Двадцать штук? Веселый ты парень, Франк, не то согласился, не то возмутился белый.
Видишь ли, «снежок», не будь это ружье так убого исцарапано и потерто, я бы
Не тяни резину, дядя Фрэнк. Так и говори, ниггер, что из этого ружья повалили кучу народу, а тебе, по жадности, никак не решиться его просто утопить. Впарить тут его сложно, впаривай мне.
Твою мать, «снежок», я впервые вижу такого ебнутого, как ты, восхитился дядя Фрэнк.
Мне знакомо это чувство, дядя Фрэнк, понимающе кивнул головой белый, точно такое же я испытал, однажды утром глянув на себя в зеркало. С теми же самыми словами.
«Снежок», это «Holland and Holland», оно выпущено, когда еще, с достоинством начал было дядя Фрэнк.
Твоего дедушку гоняли палкой по маисовому полю, да, ебнутый «снежок» грубо перебил его, но речь о другом. Или храни его на память, или продай мне, да я и свалю отсюда. Лечить будешь братьев по разуму. Это не «Холланд». И оно моложе даже меня. Это «Цигенхан и сын», не еби мне мозги. Стоит оно куда дороже, но деваться тебе, да и мне, некуда. Ты ломишь, сколько душа пожелает, а моя, как ни странно, не против. Только не смей мне больше врать, ниггер. Вот твои двадцать кусков. Давай патроны. Еще мне нужен нож, хороший, только без историй, простой «тактик», спортивная сумка, длиной в этот ствол, а лучше чуть длиннее и буксировочный трос.
На землю упали две пачки стодолларовых банкнот, за которыми Старина Франк спокойно нагнулся. Странно. Этот белый не хотел издеваться над ним. Или как-то обидеть. За это Франк, походя утеревший бы нос любому штатному психологу, мог поручиться головой, или, что было еще дороже, своей солидной, ростовщически-букмекерской фирмой. Они прошли в офис, как обмолвился дядя Франк, где белый и получил все, что просил. Патронов, правда, в коробках набралось только девяносто девятьсотый они сами только что извели во время театрализованного представления.
Могу скинуть чуток, сказал Франк.
Не надо, дядя Франк. Я пришел сюда за ружьем и патронами, а один патрон погоды не сделает. А это, он поставил в угол свой дробовик, с которым пришел, оставь себе. На счастье. Готов спорить, что ты сумеешь всучить его даже тому барану, у которого я его отобрал. А может, какой-нибудь дурак придет и купит его у тебя, чтобы снести себе свой глупый череп.
Дядя Фрэнк вдруг рассмеялся.
Черт, чувак, ты точно чокнутый. Но это мне нравится.
Белый вдруг выудил ружье из черной брезентовой сумки, переломил его и вложил в стволы два патрона. Франк слегка насторожилсяснова повеяло от этого парня чем-то Странным. Он всегда мог сказать, готов ли выстрелить тот или иной наркоман, вломившийся в его контору, но тут его телепатические способности словно тонули в чем-то темном и глубоком.