Она была красивой и популярной девушкой в школе. Потом она уехала автостопом в Голливуд, чтобы стать звездой. Ее изнасиловал один водитель грузовика, и он предложил ей выбор: высадиться посреди пустыни Невада или всю оставшуюся дорогу делать ему минет. Но она выжила, и, по ее мнению, это того стоило. Почти.
Глория знала, что она никогда не закончит колледж. Только длинные светлые волосы, длинные ноги и большая грудь спасали ее от обреченности на работу с минимальной зарплатой до конца жизни. Но с ее телом она скоро обнаружила, что может заработать больше денег, чем когда-либо представляла... в порноиндустрии.
Она добилась мгновенного успеха. Она не возражала против всех тех петухов, которые ей пришлось сосать, или кисок, которые она должна была лизать. Она была знаменита и получала деньги за то, для чего было создано ее тело. Потом пришли наркотики, и возраст, и молниеносное падение.
Она могла бы выйти, но не скопила ни копейки из заработанных денег - все они отправились ей в нос или в вену - она не могла представить себя официанткой на стоянке грузовиков или ползущей обратно к Райану с поджатым хвостом и резко падающим количеством красных кровяных телец. Так что вместо этого она вернулась на восток и трахалась с животными, и что бы это ни была за чертовщина прошлой ночью, после неё она была опустошена. Ну по крайней мере она ещё была жива и, благодаря героину, почти не чувствовала боли в своем теле и гордости.
* * *
Прошла неделя, и Глории по большей части удалось оставить позади это странное испытание. Ее синяки почти зажили, а также ее порванные и частично вывернутые анус с влагалищем. Пятьдесят тысяч почти исчезли. Они превратились в крепкий алкоголь и тяжелые наркотики.
Два гика ей сказали:
- Эй, Глория! Мы нашли жирафа! Мы пытаемся придумать, как установить жгут под ним, чтобы ты могла трахнуть его. Прикинь, его член три фута длиной! Если ты сможешь это сделать, мы заплатим тебе штуку баксов! - по-видимому, он нашел это чрезвычайно забавным. - Но серьезно. Если ты не сможешь трахнуть его, ты можешь засунуть свою голову ему в задницу за пару сотен. Мы позвоним тебе завтра.
Глория повесила трубку и в слезах упала на кровать. Ее жизнь превратилась в фильм ужасов. Жираф? Они больные ублюдки! Но, она знала, что сделает это. Скоро у нее не будет ни денег, ни наркотиков. Она снова почти разорилась, и за последнюю неделю ее привычка усугубилась. В то время как раньше она зарабатывала достаточно денег, чтобы не знать ломки, сейчас на свои пятьдесят кусков она торчала целыми днями. Теперь эти долбаные выблядки могут заставить ее делать все что угодно, лишь бы у неё были деньги на очередную дозу.
Телефон зазвонил снова. Глория перевернулась и нерешительно подняла его.
- Алло?
- Глория? - eго елейный голос пополз по ее коже, как ведро вываленных пиявок.
Глория вздрогнула.
- Кто это?
Но она уже знала.
- Билл Влад. Ты снялась для меня в фильме на прошлой неделе. Это было потрясающе! Я уже продал почти миллион копий. Ты снова звезда, детка!
- Ты серьезно? - вновь пробудилось тщеславие Глории.
- Абсолютно.
- Да, и почему я не видела его на полках ни в одном видеомагазине?
- Большинство моих клиентов не посещают видеомагазины. Они требуют большего, Глория. Как насчет того, чтобы заработать еще пятьдесят тысяч?
Ответ не заставил себя долго ждать. Она перезвонила двум придуркам и предложила им самим трахнуть жирафа.
* * *
Мальчик-подросток лежал на кровати, закованный в цепи вокруг запястий и лодыжек. Его худое тело было покрыто рубцами и синяками, а дыхание превратилось в облако пара, несмотря на гнетущую жару и влажность в комнате.
- Ого! Что это за хуйня? Сколько лет этому ребенку? Я не снимаюсь в детском порно! - Глория повернулась, чтобы уйти.
Билл Влад встал перед ней, чтобы преградить ей выход, крутя усы, как какой-нибудь злодей из немого фильма.
- Я не снимаю детское порно, моя милая. Стюарту - семнадцать. Возраст согласия в этом штате составляет шестнадцать лет.
Глория посмотрела на мальчика, который корчился на кровати, рычал и дергал себя за ремни.
- Не похоже, чтобы он был согласен. Почему он привязан?
Билл Влад улыбнулся. Глория заметила, что его зубы были подпилены до острых углов. Она вздрогнула, вспомнив невидимку, который грыз ее грудь и влагалище.
- Потому что он одержим.
- Что?
- У Стюарта внутри довольно противный демон. Я хочу, чтобы ты занялась сексом с этим демоном.
- Боже мой. Ты что, сошел с ума?
- Нет. Нисколько. - Билл снова улыбнулся и указал на Стюарта. - Разве ты не хочешь снова стать звездой?
Нет, - подумала она. - Только не так. Оно того не стоит. Она была уверена, что Стюартобычный ребенок. Даже если он был совершеннолетним, это было неправильно. Это было аморально, тошнотворно и, вероятно, незаконно. Она взглянула на Влада и подумала, что он вряд ли позволит ей уйти, не сделав того, за что ей заплатили. Но слишком большая часть этого нового платежа уже была обещана ее дилерам еще до того, как она прикоснулась к деньгам. Она не могла позволить себе уйти сейчас.
Глория стянула платье через голову, ее массивные груди выскользнули из бюстгальтера размером где-то в середине алфавита. Влад улыбнулся, вытер тыльной стороной ладони нижнюю губу и установил видеокамеру.
Кровать отскочила от земли почти на фут и подползла на три фута ближе к Глории, скользя по расколотому и покоробленному деревянному полу, как планшетка для спиритических сеансов. Она чувствовала, как дрожат ее ноги, когда она смотрела в глаза молодого Стюарта, которые закатились в голову, открывая только белки. Эти белые шары следили за ее движениями; было ясно, что он все еще может видеть ее.
Она скрестила руки на голой груди, соски щекотали кожу, тело дрожало от холода, страха и возбуждения. Это была новая территория, в этом нельзя было ошибиться. Даже если это был какой-то трюк, он был чертовски убедителен. Глория никогда не была особенно религиозной - она отказалась от Бога много лет назад, когда было ясно, что он отказался от нее в первую очередь - но это было уже слишком
Влад откашлялся, но ничего не сказал. Он явно хотел дать Глории немного времени, но она догадывалась, что он не имел в виду вечность.
Пришло время зарабатывать деньги. Наркотики подействовали и теперь оправдывали себя. Глория выскользнула из нижнего белья и легла на кровать. Ничего, - подумала она. - Трюки. Все трюки. К черту все это, мне нужны мои деньги.
Глория поползла вверх по безволосому торсу мальчика, целуя его плоть попутно. Ее слюна вскипала там, где попадала на его кожу, а язык покрывался волдырями. Она спустилась вниз по его телу. Ее лицо было в нескольких дюймах от его члена, когда он начал удлиняться, разрывая кожу, которая почти набухла до длины ослиного члена, который она трахнула чуть больше недели назад.
Желтоватый жир и клубнично-красные мышечные волокна сочились сквозь раны на коже, когда его член набух, теперь он был толще запястья и длиной с детскую руку. Кровь и сперма брызнули во все стороны, как лава из извергающегося вулкана.
Глория скользнула языком по головке, и сперма стала густой и коренастой, как свернувшееся молоко. Мальчик взвыл, и его кожа начала разрываться повсюду, его тело истекало кровью на матрас.
Глория вскочила.
- Прости, но я не могу этого сделать! Что, черт возьми, не так с этим пацаном? Он что, больной? Чё это за хуйня такая с ним?
- Я же сказал. Он одержим. А теперь залезай на его член и выеби из него дьявола! - Билл Влад рассмеялся и облизал свои острые, как бритва, зубы, пока не потекла кровь.
Глория обернулась, чтобы посмотреть на огромный гноящийся член мальчика, а затем на его тело, которое теперь было покрыто полосами и кровоточащими рубцами от лба до паха.
- Господи, - пробормотала она, забираясь обратно на кровать, и в ее голове заплясали долларовые знаки.
Болезнь или нет, но она должна была трахнуть этого ребенка. Она оседлала его набухшие мышцы и медленно опустилась на них. Он обжигал центр ее тела, скользя все глубже и глубже, пронзая ее насквозь. Мальчик начал биться в конвульсиях, входя в нее с такой силой, что она слышала, как хрустят кости в его спине и тазу, чувствовала, как двигаются ее собственные органы. Кровь сочилась из ее собственного рта, когда член мальчика входил все глубже и глубже. Она попыталась слезть, но оказалась в ловушке, насаженная на массивный орган, как на кол.