То ли от неприглядности печальной картины, то ли от того, какие вести принесли ей, Эржбета вдруг крепко ухватилась за подоконник. Она обвела взглядом просвет окна, прикидывая, сможет ли пролезть в него, а затем свесилась, глядя вниз, думая, достаточно ли будет этой высоты. Слезы заволакивали глаза, но внутри девушка чувствовала холодную решимость.
Из-за соленой пелены она не сразу заметила, как с неба посыпались робкие белые хлопья. Начался снегопад, первый в этом году. Вдруг вдали послышался высокий и протяжный звук где-то на той стороне Вдовьего оврага завыли волки. Девушка будто бы очнулась, заслышав их. Она устремила взор на темнеющий лес и внезапно увидела у самой его кромки всадника на черном коне. Он замер там и смотрел, кажется, прямо на нее. Набирающий силу снегопад почти скрыл из виду его силуэт, но Эржбета заметила, как всадник поднял вверх руку.
Девушка сорвалась с места, пробежала по комнате и, найдя свечу, запалила ее от очага и бросилась обратно к окну. Она молила бога, чтобы ветер не задул пламя, и его можно было различить с такого расстояния. Снег опускался тихо и неслышно, пламя горело ровно и трепетало только от взволнованного дыхания самой Эржбеты. На улице царило безветрие.
Поставив свечу на подоконник, девушка пристально смотрела на ту сторону оврага. Всадник опять поднял руку, подавая ей знак, а затем развернул коня и скрылся в лесу. Эржбета задула свечу и принялась ждать.
Вскоре ключ в замке провернулся: Маришка принесла своей госпоже ужин. Однако боярыня и не взглянула на него, а сразу плотно затворила дверь и, подойдя вплотную к служанке, спросила:
Что внизу, пьют?
Пьют, несколько растерянно ответила Маришка.
И брат, и отец, и все дружинники их?
Брат и дружинники да, а Янаке спать пошел, чувствует себя неважно.
И что же, спит, не видно его?
Не видно, должно, спит.
Хорошо, ответила Эржбета и заметалась по комнате, лихорадочно собираясь.
Да что ты, что ты, госпожа, неужто уже выезжать собираешься?
Нет. Ухожу я Маришка, сбегаю. Не поеду я ни в какой монастырь. Я скорее удавлюсь.
Девушка тихо охнула при этих словах, но вмиг спохватилась и бросилась к своей хозяйке.
Не вздумай, Эржбета! Марку поймает тебя и накажет! И меня вместе с тобой! Пожалей, не губи! Да и куда ж ты побежишь?
Мне есть, куда. Об этом не волнуйся.
Маришка молча смотрела на свою госпожу, и кровь медленно отливала от ее лица. Наконец, она прошептала:
Неужели к Владиславу, господарю нашему? Если Марку узнает
Вместо ответа Эржбета взяла с подноса нож, принесенный для трапезы с кухни, и грозно посмотрела на служанку.
А откуда же ему узнать? ее голос звучал тихо и оттого необычайно жутко. Или ты собралась сказать ему?
Побелев лицом окончательно, Маришка повалилась в ноги к своей хозяйке.
Да что ты?! Я никогда бы! Неужели же я выдала бы тебя? Госпожа!
Эржбета кивнула и спрятала нож в рукав верхнего платья.
То-то же, не вздумай меня выдать, подумав, она добавила: Хорошо бы и тебе уйти со мной. На новом месте мне понадобится служанка, а тут после моего бегства с тобой всякое может случиться. Да встань ты с пола!
Маришка неловко поднялась, путаясь в подоле, и ответила:
Ты прости меня, но я останусь.
Да ты послушай, глупая. В доме Владислава я никому не дам в обиду ни себя, ни тебя, а здесь Марку с тобой что угодно может сотворить. Или я не сестра своему брату! Если хочешь спокойной жизни себе и ребенку, то лучше бы тебе уходить теперь вместе со мной. Послушай моего совета, бежим вдвоем!
Эржбета смотрела на девушку, ожидая ответа. Маришка вдруг вся выпрямилась и подобралась, в ее осанке появилась невиданная до того момента горделивость, и она ответила:
Нет, госпожа. Ты устраивай свою жизнь, а я уж устрою свою, будь спокойна.
Боярыня досадливо выдохнула.
Ну, как знаешь.
Она еще раз посмотрела в окно. Черного всадника не было видно из-за стены крупного пушистого снега, укрывающего землю, точно пуховым одеялом, но Эржбета верила, что он не уехал, поняв ее знак. Она открыла сундук и достала оттуда тяжелый бархатный плащ, алый, подбитый мехом. Подержав в руках, откинула его в сторону и взяла другой, молочно белый с капюшоном, вытканный из шерсти, расшитый по краю нарядным узором из шелковых нитей. Он был легче и не так приметен на снегу, если кто будет смотреть с крепостной стены. Эржбета накинула плащ на плечи и двинулась к двери.
А мне что же делать? Вернуть Марку ключи?
Нет, ты вот что, ответила служанке хозяйка, пойдешь передо мной и будешь смотреть, чтобы никого впереди не было. Ключи не возвращай. Марку теперь пьянствует с друзьями, а про тебя уже и забыл, наверное. Сейчас ты проведешь меня до его покоев. Как пойдем мимо, заглянешь в большой зал и посмотришь тайком, все ли дружинники сидят за столом с ним. А затем ты проведешь меня до стены, до двери, ведущей на эту сторону, Эржбета указала рукой на окно и овраг. Ключи у тебя я заберу и выброшу в овраге, они мне ни к чему. А Марку ты скажешь, что я напала на тебя, ударила поленом по голове, когда ты принесла мне поесть, и так сбежала.
У очага, и правда, еще лежали несколько поленьев. Ложь боярыни звучала правдоподобно.
А шишка как же? От удара ведь шишка должна быть.
Ну, отозвалась беглянка, тут уж ты справляйся сама. Устраивай свою судьбу. А хочешь, так бежим все же со мной.
Нет, я останусь.
Ну, как знаешь, тогда давай мне ключи и пошли. Только тихо.
Девушки выскользнули в коридор не громче, чем пара мышей. Неслышно они прокрались мимо большого зала, где отмечали предстоящий отъезд Эржбеты в монастырь. За столом было полно народу, Маришка не рассмотрела в точности, но не похоже было, чтобы кто-то упустил такой случай. Здесь были все, разве что кроме старого боярина, отца Эржбеты. Покои Марку располагались поблизости и заперты не были. Молодая боярыня приказала служанке ждать ее, а сама вошла внутрь.
Обстановку комнаты едва ли можно было назвать скромной. Пестрые ковры и звериные шкуры, оружие и пузатые сундуки говорили о богатстве здешних хозяев. Только Эржбета знала, что если присмотреться, то можно заметить: узоры дорогих ковров побила моль, драгоценный мех поредел и истрепался, а металл, когда-то досыта пивший кровь их врагов, теперь поедает ржавчина.
В сгустившейся тьме девушка двигалась по комнате, знакомой ей с детства, ловко, точно кошка. Ларец, ради которого она пришла сюда, оказался точно там, где она и ожидала его найти под кроватью. Просунувшись до пояса под постель брата, Эржбета двумя руками выдвинула объемистую шкатулку наружу и открыла крышку. Ларец был пуст.
Фу ты! тихо выругалась девушка. Так и знала. Все уже заложил и пропил, жадный хорь!
Она закрыла крышку и, вернув все, как было, направилась к выходу. Прежде, чем отпирать дверь, прислушалась. Снаружи доносились только звуки гулянья из большого зала и больше ничего. Эржбета отворила дверь и высунулась. Маришка облегченно выдохнула. Она стояла совсем рядом и от страха вся вжалась в стену.
Все тихо?
Тихо, госпожа. Пойдем скорее, очень мне беспокойно.
Боярыня и сама не намерена была дольше задерживаться. Девушки, тихо шурша платьями, двинулись длинными коридорами к выходу из дома, туда, где искусно спрятанная обитая железом дверь вела прямиком к Вдовьему оврагу. Никто не встретился им на пути. В один момент только что-то шумнуло впереди. Эржбета припала к стене неосвещенного коридора, удерживая одной рукой служанку, а во второй сжимая нож, который заранее для такого случая и прихватила с собой в рукаве. К счастью, шум производила собака, урвавшая за столом большую мясную кость и теперь неспешно обгладывающая ее.
Снег на улице шел стеной, и ночь казалась белой и мягкой. Дойдя до двери, Эржбета нашла на связке нужный ключ и отперла ее. Вниз уходил крутой склон оврага, дна которого было не рассмотреть из-за кружащей в воздухе пелены белых хлопьев.
Ну, давай прощаться? сказала она.
Лицо служанки исказила жалостливая гримаса. Боярыня обняла ее на прощанье, расцеловала в холодные влажные щеки.