Нам нужно продержать труп в таком положении полчаса. В древности не умели пользоваться токами такого напряжения и возились над этим целых двенадцать часов. В течение такого продолжительного времени труп портился и в большинстве случаев опыт выходил неудачным. А между тем, сила электричества необходима при действиях такого рода. Это, так сказать, последняя станция вещественного мира и здесь уже соприкасается астральная материя с грубыми формами земной жизни. Теперь довольно, прекратите ток!
Моравский разъединил провода.
Далее мы перейдем к магнетическим пассам. Перенесем тело на постель.
Они перенесли значительно потеплевший труп на невысокую кровать и положили его навзничь на мягкий матрац. Фадлан низко наклонился и ритмическим движением рук стал насыщать своим флюидом распростертое перед ним тело.
Он держал обе руки, ладонями вниз, над лбом девушки, затем разводил их и медленно вел свои руки вдоль всего тела на расстоянии полувершка до самых ступней. Здесь он с силой сжимал свои пальцы в кулак и сейчас же разжимал их. Потом снова приводил руки, ладонями вниз, к неподвижно лежащей перед ним голове. Тяжелое дыхание с трудом вырывалось из его плотно сжатых губ, жилы на лбу надулись и глаза горели внутренним огнем. Через пять минут Фадлан снова обратился к Моравскому.
Освободите веревки аппарата и проденьте кольца под руки Таты. Вот так. Теперь поверните ручку, шесть или семь оборотов колеса. Так. Это подвешивание необходимо после пассов.
Моравский исполнил все указанные действия и теперь труп висел над кроватью. Стриженая голова его низко склонилась над грудью и ноги едва касались тюфяка.
Очень хорошо! пробормотал Фадлан. Теперь приведите в действие рентгеновский аппарат. Поставьте экран, возьмите микроскоп и приготовьтесь смотреть.
Моравский приблизил глаз к окуляру.
Вдруг он вскрикнул.
В чем дело? спросил Фадлан. Рассказывайте мне, насколько возможно хладнокровнее, что вы видите. Мне нужно знать, чтобы действовать дальше.
Боже мой, какое отвращение!.. Отчаянное сражение между миллионами противных чудовищ, бросающихся друг на друга! Что это такое?
Это только бациллы, гнилостные бациллы, мой друг! Бациллы, хотевшие пожрать человеческое тело. С ними борются ожившие микроорганизмы, стерегущие нашу жизнь. Мое предсказание начинает исполняться Они достаточно страшны, не правда ли?
Отвратительны! Никакое воображение не может себе их представить И их тысячи тысяч, целые полчища!
Если бы мы обладали микрофоном той же силы, какой мой микроскоп, мы услышали бы шум, с которым не сравнился бы пушечный грохот любого современного сражения. Этот микроскоп стоил мне нескольких лет упорного труда и вычислений, зато наблюдение и пользование им дает превосходные результаты. Позже я покажу вам его устройство во всех деталях. Если бы не ваше теперешнее наблюдение, профессор, я, должно быть, уже бросил бы пассы. Я совершенно изнемог. Но микроскоп говорит, что сражение уже началось. Будем помогать слабейшему.
Фадлан с новой энергией возобновил свои магнетические пассы. Его нервы, мускулы и воля соединились вместе и развивали страшное напряжение. Никогда еще не употреблял он такого гигантского усилия. Он больше уже не говорил и не шутил. Его глаза, казалось, жгли лицо умершей, его дрожащие руки производили быстрые пассы над ее щеками, шеей и грудью.
Смотрите же!
Моравский повиновался.
Что вы видите?
Вы правы. Сражение кончено. Страшных чудовищ нет. Немногие оставшиеся как будто теряют свои последние силы.
Так. Нужно, чтобы они умерли, чтоб Тата воскресла. Жизнь всегда кончается смертью, а смерть жизнью, это фатальный и вечный круг. Положим тело на кровать. Мне нужно набраться сил, я изнемогаю
Немного отдохнув, Фадлан опять повернулся к трупу, снова лежавшему теперь на кровати, и возобновил свои пассы.
Вдруг он сказал вполголоса, но резко и определенно:
Две капли кислоты на грудь, каплю брома в ноздри!
Моравский исполнил предписанное. Весь дрожа, он отскочил, как ужаленный, от кровати.
Ах!.. Я вижу вижу тень, я не галлюцинирую! Я ясно вижу светлую тень, неясную, расплывчатую, но совершенное отражение, двойник Таты! Это привидение с закрытыми глазами, с неподвижным лицом Оно обнимает труп своими руками какой ужас!.. Теперь оно исчезает Я больше не вижу ничего.
Это вас удивляет?
Привидение пропало.
Воскрешение почти произведено, астрал вошел в материю, вот и все! Вы увидели астральное тело уже ожившего человека, потому что волнения этой ночи довели ваши нервы до высшего напряжения и утончили все ваши чувства. Самое главное сделано. Я возобновлю мои пассы. Это уже не пассы призывания, которые я нашел первым; это пассы, известные каждому магнетизеру. Не попробовать ли нам искусственное дыхание? Я вдуну жизнь в легкие моей пациентки.
Он приблизил свои губы к губам Таты. Потом снова обратился к Моравскому.
Будьте добры дать мне маленькое зеркало
Фадлан приблизил зеркало к лицу Таты.
Победа! вскричал он. Стекло потускнело.
Не может быть, дайте посмотреть! Дайте посмотреть! пробормотал Моравский.
Смотрите, сказал Фадлан.
Боже мой! простонал Моравский, глядя на действительно потускневшее стекло.
Смерть побеждена, летаргия проходит. Перед нами живая больная, погруженная в глубокий сон, слегка гипнотический. Скорее горчичники к ногам. Две капли кислоты достаточно!
Моравский быстро исполнил предписание Фадлана.
IV
Прошло еще полчаса, томительных, долгих полчаса.
Фадлан внимательно следил за пульсом своей пациентки. Теперь уже почти ничто не свидетельствовало о том, что Тата была мертвой и, если бы не синеватая бледность лица, она имела бы вид спокойно спящей девушки. Грудь ее вздымалась легко и спокойно, губы были полуоткрыты и дыхание становилось все глубже и глубже.
Фадлан выпустил бледную руку Таты, рука эта так и осталась висеть в воздухе.
Вы видите, дорогой коллега: состояние каталепсии. Это уже для вас совсем обычно, сказал Фадлан. Теперь приступим к пробуждению.
Я полагаю, заметил Моравский, что следует устранить все то, что могло бы поразить ее при пробуждении. Посмотрите, ведь она совсем обнажена!
Длинные ресницы Таты чуть дрогнули.
Вы видите, она даже, кажется, слышит?
Вы правы, коллега, я упустил это из виду.
Они не без труда одели девушку и перенесли ее на мягкий диван. Тата не реагировала на довольно бесцеремонное обращение с собой обоих докторов.
Теперь будем будить, сказал Фадлан.
Он взял большой гонг и громко ударил в него: дребезжащий звук разнесся по всей лаборатории и замер где-то наверху под самым потолком. Но Тата осталась без движения. Он ударил второй раз, эффект был тот же. При третьем ударе веки Таты вздрогнули, точно будто бы она хотела открыть глаза.
Вот пробуждается, пробормотал Фадлан.
При следующем ударе по всему телу Таты пробежало как бы легкое содрогание.
Вы видите, коллега?
Мне кажется, что я сплю, сказал Моравский.
Фадлан с силой ударил еще раз в гонг и сказал властным и проникновенным голосом:
Наталия! Наталия! Встань!
Тата медленно, как бы вне себя, поднялась с дивана. Она подняла руки, глаза ее широко и испуганно открылись, ее губы исказила судорога и она с ужасным криком снова упала на диван.
Фадлан торжествовал, Тата воскресла.
Он наклонился к уху Моравского и сказал шепотом:
Возьмите карандаш и бумагу: нужно записывать все, что произойдет, все слова. В интересах науки, не упускайте ни малейшей подробности Я не совсем уверен: Тата ли это?
Как так? Кто же это, если не Тата? Я вас не понимаю, что вы хотите этим сказать? удивленно возразил Моравский.
После, после! Она начинает говорить.
Действительно, Тата попыталась что-то сказать. Губы ее двигались, руки перебирали оборку платья. Наконец, чуть слышно она проговорила:
Что со мной?.. Где я?..
Фадлан подошел к дивану и, пристально глядя на нее, как бы магнетизируя своим взглядом, ответил:
Вы выздоровели, вы поправились. Вы здоровы.
Здорова Здорова