Несчастная женщина, ответил Фадлан с глубокой грустью в голосе, вы очень ошибаетесь! Я повторяю вам еще раз: я приехал сюда, чтобы учиться, а не действовать.
В таком случае, я не буду заклинать твою кровь. Верь моему обещанию, как я верю твоей искренности!
Хорошо, княгиня. Но берегитесь предпринимать что-либо против меня или против тех, кого я люблю, потому что в этом случае
Аврора вспыхнула и прервала угрожающую речь Фадлана.
Потому что в этом случае я должна буду пойти против твоей силы? Пускай! Но тогда заговор твоей крови мне поможет, и, если твои заклинания могущественны и твой знак силен, то знай, что ты будешь их первой жертвой.
Без угроз, княгиня! Маг не должен отступать перед опасностью на дороге, по которой посылает его Благо До свидания, княгиня.
До свидания, Ибн Фадлан, искренне желаю нам обоим, чтобы наши дороги разошлись!
Они в последний раз обменялись взглядами: глаза княгини горели угрожающим пламенем, глаза Фадлана выражали холодную решимостьи доктор вышел из будуара Джординеско.
Аврора вернулась на свой диван, бормоча:
Ну вот, я тебя предупредила, Фадлан! Ты служитель добраи, конечно, гораздо сильнее меня; но теперь наши шансы уравновесились; у меня твоя кровь. Я ею воспользуюсь, и ты теперь знаешь, что заплатишь своей жизнью за мою Впрочем, что меня беспокоит? Что может стать между нами? Ни он, ни я никого не знаем в этом огромном городе Тот человек? Но Фадлан не станет его защищать, он даже не подозревает о его существовании!
Она задумалась. Потом, вскочив с дивана, гневно проговорила:
Что это значит? Почему он не идет?
Она подошла к камину, около которого на круглом столике стоял изящный серебряный кофейник. Маленькая спиртовая лампочка грела кофе и синий огонек ее отражался в тонком фарфоре китайских чашек.
Аврора сняла крышку; из кофейника поднялся теплый и душистый пар.
Она протянула левую руку и начертала указательным пальцем в теплом паре пятиконечную звезду острием вниз и тихо прошептала заклинание.
Шеваиот, посвящаю тебе это питье: претвори его в напиток зла. И да вольет он нечистую страсть в тело, забвение в душу, и верные твои да восхвалят твое могущество Шеваиот!.. Шеваиот!.. Шеваиот!..
Дверь снова скрипнула и в будуар вошел барон Варенгаузен, распространяя вокруг себя запах тонких духов.
Княгиня?
Джординеско протянула ему руку.
Добро пожаловать, барон Я вас ждала.
Варенгаузен изумился.
Вы меня ожидали?
Аврора улыбнулась.
Да Предчувствие! Садитесь, барон, вот сюда, на кресло.
Он сел против нее, в то самое кресло, где так недавно сидел Фадлан.
Вы меня ждали? Предчувствие? Как это странно!
Странно?
Да! Может быть, я покажусь вам смешным, но какая-то сила влекла меня сюда, и я не мог ей не подчиниться.
Он замолчал. Она загадочно улыбалась, плотоядно оглядывая Варенгаузена с головы до ног.
Ну что же, барон, сказала Аврора, вы не знаете, как называется эта сила? Неужели я должна сказать вам ее название?
Я вас не понимаю, смешался барон.
Храбрее, барон, храбрее!
Она снова улыбнулась.
Ее имя хорошо известно. Эта сила, которой, как вы говорите, вы бессознательно подчинились, эта сила влечет молодость к молодости, мечту к мечте
Княгиня! еще более смешался Варенгаузен.
Он посмотрел было на нее, но сейчас же опустил глаза: ее острый взгляд проник до глубины его души. Но княгиня еще раз улыбнулась, но на этот раз нежно и меланхолически, и продолжала:
Я должна показаться вам странной, и вы можете очень худо подумать обо мне. Может быть, я слишком свободна в своих выражениях, что не прощается у вас, в вашем холодном Петербурге. Но m-me Репина, у которой я имела имела удовольствие познакомиться с вами, служит мне гарантией, что я
Барон низко поклонился и сказал:
Княгиня, вы меня конфузите!
Аврора бросилась к кофейнику.
Ай, ай, мой кофе, кажется, убежит! Вы видите, барон, я настолько ждала вас, что даже приготовила кофе, чтобы вас угостить. Вы не думайте, что это что-нибудь обыкновенное. Это моя гордость: никто у вас здесь, наверное, не знает рецепта его приготовления. Хотите кофе?
Барон поднялся, взял чашку из рук княгини и поднес ее к своим губам.
Какой аромат!
Да, ответила вскользь Аврора.
И потом прибавила с особенным выражением:
В нем есть особенности, о которых вы не подозреваете.
Она стала наблюдать.
С бароном происходили странные вещи. Он чувствовал, как что-то вроде пустоты постепенно овладевает его мозгом; внутреннее пламя жгло его душу. Он больше уже не был самим собой; посторонняя сила господствовала над ним, и бессознательно он впал в полное ее подчинение; его мысли быстро сменялись одна за другой и были бессвязны и вместе с тем сладки, словно им овладело опьянение, похожее на опьянение эфиром или гашишем. Он чувствовал и действовал, но как бы во сне, и иная личность рождалась и развивалась в нем, и для этой личности все его прошедшее уже не существовало.
Он сказал, вероятно, под влиянием этого нового возрождения:
Что за чудесный кофе! Или, может быть, это потому, что все заграничное кажется нам прекрасным?
Люди или вещи?
Все!
Даже женщины?
В особенности женщины.
Княгиня обворожительно улыбнулась.
Это объяснение, барон?
Может быть, сказал Варенгаузен в полузабытье. Да, княгиня, вы правы, вы тысячу раз правы, сказав мне имя той силы, которая привела меня сюда помимо меня самого! Я пришел под влиянием воли гораздо высшей, чем моя.
Он остановился и провел рукой по лбу. Аврора смотрела на него с торжествующей улыбкой, не спуская с него своих красивых, но жестких и холодных голубых глаз.
С тех пор, как я около вас в этом будуаре, с тех пор, как я вдыхаю воздух, которым вы дышите, с тех пор, как я выпил из ваших рук напиток желания и страсти О, с тех пор я понял всеи я ваш, ваш телом и душой, я ваш всем моим существом!
Он опустился на колени около низкой тахты, на которой полулежала Аврора, и обнял ее колени.
Я не знал любви, теперь я знаю ее Каким волшебством открыли вы мне глаза? Какими чарами разбудили мое сердце? Может быть, вымаг? Может быть, выколдунья?
Аврора расхохоталась.
Бог мой, как он смешон! Послушайте, на свете нет магии, кроме магии женщины, которая хочет любви!
И вдобавок, когда она прекрасна, как вы, пробормотал барон и, окончательно опьяненный, упал к ее ногам.
А Аврора медленно наклонилась над ним, как жрица зла, пожирая пламенеющими глазами распростертое пред ней тело
XI
Наступили белые ночи, роскошь и краса северных стран. С девяти часов вечера весь Петербург погружался в белесоватый сумрак, фантастической пеленой спускавшийся на огромный город. Здания казались больше, улицы уже, а памятники двоились и точно оживали в необычной обстановке призрачной ночи. Белое небо отражалось в белой воде каналов и белая ночь, распростершись над красавицей Невой, купала в ней свои бледные крылья.
Но кто не восторгался белыми ночами, запахом сирени и последней улыбкой умиравшей весны, так это Моравский. Старик ненавидел эти ночи и проклинал их от всей души, они не давали ему спать. Обыкновенно к этому времени он уже уезжал за границу. Но теперь Фадлан обещал ему еще один интересный опыт, не говоря, какой именно. Прошел уже целый месяц, а Фадлан все тянул и откладывал исполнение своего обещания со дня на день; профессор злился, но, снедаемый любопытством, в свою очередь принужден был откладывать заграничную поездку на неопределенное время.
Наконец давно желанный час наступил. Утром Моравский нашел у себя на столе записку, написанную неровным и крупным почерком Фадлана.
«Дорогой профессор, писал доктор. Если вам угодно принять участие в любопытном опыте и помочь мне, то прошу вас сегодня пожаловать ко мне к десяти часам вечера. Не знаю, будет ли удача? Но, во всяком случае, увидите много интересного».
В десять часов вечера Моравский был уже у Фадлана.
Итак, доктор?..
Итак, дорогой профессор, следует приступить ко второму опыту, при котором мы постараемся не рисковать более нашей жизнью. Помните, я вам говорил о пепле, оставшемся после сожжения трупа нашей бедной Таты?