Там? показала Женя на кирпичную постройку.
Чего не знаю, того не знаю.
К одиннадцати Барби была готова. Девочка оценила старания: кукла наряжена в лучшее платье, в пластиковых ушах переливаются серебряные сережки. Их Жене мама подарила на Новый год, и сестренке такие же. Хотя сестренка совсем кроха и мочки у нее еще не проколоты.
Не бойся, шепнула Женя кукле.
Под подошвами хрустел гравий. Скулила жалобно Жучка. Каркнули дверные петли.
Я принесла тебе первенца, сказала Женя дыре. В выгребной яме заскреблось, вспыхнули глаза. Ближе, чем Женя предполагала.
Только отстань от нас, попросила она. Барби полетела в темноту, плюхнулась на вязкую подушку.
Женя повернулась к выходу. На дверь упала ветвистая тень. Шевельнулись кривые пальцы. Лапа, выросшая из стульчака.
Женя вышла на улицу. Что-то подсказывало ей: бежать нельзя. Она шагала к дому, а по стене сарая ползла изломанная и угловатая тень. Во тьме чавкала сотней зубов голодная пасть.
Чур, прошептала девочка, Чур, пожалуйста.
Тень руки потянулась по растрескавшейся побелке к шее Жени.
Ее осенило. Нужно назвать кикимору по имени. Она столько раз читала эту сказку и заучила слово
Женя разлепила пересохшие губы:
Румпель
Грязная рука заткнула ей рот, дернула и поволокла к туалету.
*
Хотите сказать Беляк посмотрел брезгливо на грязное платье Барби. Это та самая кукла?
Может да, а может нет. В глазах Сенеба резвились хитрые чертики. На картине за его спиной красотка-дюймовочка расчесывала гребнем роскошную бороду и скалился кривоногий египетский божок.
Беляк прошелся мимо витрины. В странном музее хранились вещи, на первый взгляд не имеющие никакой ценности. Заостренные пластиковые уши из сувенирной лавки, автомобильный номерной знак, смятый и ржавый, томик сказочника Гауфа, надколотый садовый гном.
И у каждого предмета есть своя история?
У каждого, подтвердил Сенеб.
На экране гримасничали его собратья с приделанными рожками и намалеванными усами. В углах помещения скапливались тени.
Валяй. Беляк ткнул пальцем в кусочек картона с отпечатанным профилем клоуна. Билет на аттракцион. В юности он обожал луна-парки, и сейчас ощутил, как наяву, аромат карамели и запашок лошадиного навоза; в ушах зашумела детвора; перед глазами возникла девчонка, которую он заманил в темноту за каруселями.
Что ж, сказал смиренно Сенеб. Это история о материнстве.
*
Какая отвратительная мазня, скривилась тетя Ира. Лена медленно кивнула. Непрекращающийся людской поток тек мимо скамейки, на которой сидели женщины. Замечание тети Иры было адресовано морщинистому карлику, не то троллю, не то гному Лена слабо разбиралась в мифологических персонажах. Художник, нарисовавший это желтое бугристое существо, достиг цели. В отличие от ведьмы справа и дракона слева, карлик действительно вызывал эмоции. Омерзение, как и сказала тетя Ира.
Лена, словно загипнотизированная, смотрела на картинку. Изредка прохожие заслоняли морду, рот, полный острых зубов, и красные глазища. Выныривая из-за спин, карлик, казалось, улыбался еще шире, еще свирепее горели его бельма.
Не зевай.
Лена опомнилась, перевела взор на мороженое в своей руке. Лакомство растаяло и капало из рожка, пачкая запястье.
Да что со мной сегодня, нахмурилась Лена. Утром она забыла взять полотенце на пляж, позже едва не потеряла в кафе ключи от номера.
Она вынула салфетки. Ветер приносил запах моря, жареной кукурузы. Всюду были люди, они шли по увитой гирляндами аллее, и лампочки вспыхивали разноцветными огоньками. От касс вились хвосты очередей. Над луна-парком мерцало звездами южное небо. Вертелось чертово колесо, взмывал к полной луне начиненный смехом и визгом молот самый экстремальный аттракцион луна-парка. Лена ни за какие коврижки не села бы в такой, а вот ее семилетняя дочурка заявила, что в следующем году обязательно на нем прокатится.
Кстати, где она?
Лена вновь поглядела сквозь толпу. Отдыхающие щипали сладкую вату, фотографировались, целовались. Карлик беззвучно хихикал с металлической вывески над двумя расположенными друг напротив друга воротами и отрезком рельсов. Надпись рядом указывала: «Пещера ужасов».
Злата при виде пещеры запищала от восторга:
Ну мамочка! Это же весело!
И внучка тети Иры, троюродная сестра Златы, стала умолять отпустить их в таинственную комнату.
Сдурели? отмахнулась Лена. Это для взрослых.
Там написано «от шести лет»!
Злата уткнулась в мамин живот, как делала всегда, когда что-то выпрашивала.
Мумуля, бурчала она, придавив губы к платью.
Пусть идут, сказала тетя Ира.
Это было десять минут назад, а вагончик, обшитый черными листами, вагончик-гроб с радостно хихикающими кузинами все никак не выкатывался из ворот. Странно, снаружи кажется, что аттракцион совсем крошечный.
Где же они? занервничала Лена.
Прибегут сейчас.
В молоте верещали подростки. Сгоревшее на солнце плечо припекало. Надо же, обгореть в предпоследний день отпуска.
Лена поерзала на скамейке.
Под желтой мордой вагончик боднул дверь и наконец выехал из темного туннеля. От души отлегло.
«Нельзя так трястись над ней, отругала себя Лена. Нельзя контролировать каждый шаг».
Девочки вылезали из гроба. Пухленькая Кира шла первой, закрывая собой Злату. Она не улыбалась, но и не плакала, просто брела с задумчивым видом.
Вон наши красавицы.
Теперь Лена могла рассмотреть дочь. Личико Златы, необычно серьезное, вновь вызвало необъяснимую тревогу. Эта морщинка между бровей делала Злату похожей на отца.
Было страшно? поинтересовалась тетя Ира.
Не очень, сказала Кира. И, словно рубильник переключили, заулыбалась: Пони!
Она посеменила в толпу, а Лена жестом поманила дочь.
Солнышко!
Растерянная, жующая нижнюю губу, девочка приблизилась. За ее головой, как нимб, желтела морда карлика. Лена, сама не осознавая, взяла Злату за руку и отодвинула левее.
Да ты мокрая, удивилась она. На худеньких плечиках дочери выступил пот. Лоб блестел испариной.
Злата молчала, пока мама вытирала ее салфетками. Молчала и косилась на пещеру.
Чем вас там пугали?
Ничем таким.
Тон заставил вглядеться в глаза Златы. Уличное освещение сделало радужку дочери темнее.
Все хорошо? Ты с Кирой не поцапалась?
Нет, мамочка. Пойдем домой.
Дом деревянная хижинка на берегу моря. Волны бьют о пирс, и надоедливый комар жужжит под потолком, ловко улепетывая от сандалии. Кира ревела за стеной, демонстрировала норов. Она была милой, но Лена благодарила небеса за покладистый характер Златы.
Кирка вредничает, сказала Лена, хотя дочь не спрашивала. Девочка лежала на кровати, руки по швам, взгляд нацелен в люстру. Лена массировала шею, втирала ночной крем. Прищурилась на дочку.
Так что там все-таки было?
Где?
В комнате страха. В пещере.
Ну, Злата подняла руку и растопырила пальцы, разное.
Тень детской руки превратилась в зайца. Задвигала ушами. Папа научил Злату показывать зверушек, и Лена ненавидела, когда дочь балуется с тенями.
За стеной верещала Кира, слышались увещевания тети Иры.
Мам, а если я не хочу с кем-то играть, я могу ему так и сказать?
Лена повернулась к дочери. Злата смотрела на свои шевелящиеся пальцы. Тень менялась на пластике.
Ты не хочешь играться с Кирой?
Нет, тихо проговорила Злата. С маленьким дядей.
Опешившая, Лена присела возле дочери. Убрала белую прядь со лба.
«Да почему ее радужка такая темная?», со смесью тревоги и раздражения подумала она.
Что за маленький дядя, солнышко?
Он был в пещере. Он сказал, что будет с нами играть.
Разреши. Лена подтянула светильник, который захватила с собой в поездку, любимый светильник дочери. Внутри пластмассовой панды тлела желтая лампочка. Лена пристально изучала глаза Златы. Тебе напугал этот дядя, да?
Чуть-чуть, призналась девочка серьезно.