Я тобой горжусь. Думаю, ты займешь первое место.
Я не понимаю: она просто хочет сделать мне приятно или в самом деле считает, что я выиграю?
Было бы здорово. Но, если честно, я буду рад, даже если просто получу призовую ленточку.
Едва звучит последнее слово, мне становится стыдно, что я это сказал.
А ты хочешь прийти? На конкурс?
Я бы с удовольствием, Дэнни, но мне нужно ехать дальше. Я обещала родне, что буду на следующей неделе. Они думают, я поеду на автобусе и папа тоже.
А почему ты не на автобусе?
Так неинтересно. Для меня путешествиенечто большее, чем просто переезд из одного штата в другой.
А ты не боишься людей вроде того парня?
Не-а. Я умею с такими справляться.
Я задумываюсь о том, сколько жизненного опыта получила Сэм, сколько мерзких вещей она повидала. Я за нее глубоко тревожусь, беспокоюсь, что она, может быть, слишком хороша для этого мира, что он съест ее заживо. Помогает незнакомцам, которые встречаются ей на пути, доверяет тем, кому доверять нельзя. Она кажется совершенно открытой. Что внутри, то и снаружи. И хотя миру нужно больше людей вроде Сэм, лучше бы им не быть привлекательными и наивными девочками-подростками, которые и вполовину не подготовлены к жизни настолько, насколько им кажется.
Я показываю Сэм пруд в другой части парка. Мы несколько раз обходим его вокруг, разговариваем про школу, планы на будущее, наши цели. Сэм рассказывает про Джорджию, про то, как она около двух лет работала в кафе. Она рассказывает о людях, которые ей там встречались, вроде парня, что заказывал черный кофе, бросал туда мед и изюм, а потом поливал всем этим вафли. Она говорит, на чай он оставлял ей десять баксов и печенье с предсказанием. Каждое утро. А еще была мать-одиночка с четырьмя детьми, которая регулярно заходила, чтобы заказать только тосты с водой, но Сэм всегда приносила им еще яйца, картофельные оладьи и бекон, но никогда не говорила матери, что на самом деле тосты полагалось подавать без всего остального. Сэм говорит, что не хотела смутить женщину, не хотела, чтобы та чувствовала, будто мало дает своим детям.
Я вижу, что Сэм искренне любит людей и пытается им помогать. Даже от тех, кто ее обидел, она просто удаляетсяне ищет, как отомстить, не желает зла, а просто уходит и все. Она называет таких людей 'токсичными'. И в этом есть своя логика.
В итоге мы сидим под раскидистой плакучей ивойсамой большой из всех, что я когда-либо видел,уже стемнело и под кваканье лягушек вышла луна, а на зеркальной поверхности воды отражается небо. Некоторые, наверное, назвали бы это романтичным.
Сэм заговаривает о том, как иронично, что у нас с собой есть постельные принадлежности: у меня подушка, у нее спальный мешок, и что мы сидим под луной и сама природа укрывает нас и дает место, где можно улечься. Мы делим между собой мою подушку и ее спальник, беремся за руки. Сэм говорит о судьбе и тому подобном, но я почти все пропускаю мимо ушей. В ее словах есть глубокий смыслэто потрясно,и, хотя я почти ничего не понимаю, я чувствую красоту. Будто это стихи.
Будь я постарше, мы бы, наверное, целовались под луной, но нам хватает того, что мы просто лежим и разговариваемдвое ребят, которые оказались на разных этапах своей жизни и вглядываются сквозь гнетущий туман настоящего в будущее, что лучится яркими надеждами. В этот момент у нас есть именно то, чего мы хотим.
Наступает ночь, уже, должно быть, поздно, потому что мне хочется спать. А потом Сэм сжимает мою руку и говорит:
Споки, Дэнни. Сладких снов.
Я тоже желаю ей спокойной ночи и сладких снов, а потом у меня выступают слезы. Но она об этом не догадывается. Я отворачиваюсь от нее и задерживаю дыхание, чуть не давлюсь; я знаю, что если не буду этого делать, то совсем разрыдаюсь. Я чувствую, как слезы стекают по моим щекам на подушку, и сдерживаться становится тяжелее, ведь я боюсь, что она заметит, потому что лежит очень близко. И я понимаю, что Сэм замечает, потому что она поворачивается ко мне, обнимает рукой и прижимает к себе. И все не произнося ни слова. Как будто понимает. Я хочу рассказать ей, что у меня умерла мама, а я ничего не сделал, но я не могу говорить, не срываясь на рыдания. Поэтому просто закрываю рот и позволяю Сэм обнимать меня, поглаживая мои волосы и шепча, что все будет хорошо. Так я и засыпаюутешаемый ее объятиями и звучанием ее невинного, ангельского голоса.
Воскресенье
07:10
Я просыпаюсь, а Сэм еще спитмы лежим друг к другу спиной. Я осторожно сажусь и немного наблюдаю за тем, как она спит. Когда я в первый раз увидел ее возле 'Грека', она показалась мне красивой, но теперь, после того как я немного ее узнал, личность Сэм дополнила ее образ лучше любого макияжа, украшений или прически. Я сижу, благодарный за то, что встретил ее, но знаю, что сегодня она уедет, а я останусь здесьи все. Но как и в случае с папой, я стараюсь сосредоточиться на хороших воспоминаниях и быть благодарным, а не оплакивать потерю. Это передалось мне от тети Санни. И оно работает.
Наконец Сэм просыпается и, увидев меня, расплывается в улыбке. Ее влажные глаза сверкают на утреннем солнце.
Доброе утро,произносит она, потягиваясь.
Доброе утро. Как спала?
Как младенец.
И я.
Так что, где тут можно позавтракать?
Я говорю ей, что в 'Самбо' подают отличные завтраки, но что сам я не голоден. Это неправда. Ведь я знаю: денег у нее немного и, хотя ей самой они нужны больше, чем мне, она потратит половину, чтобы накормить меня как следует.
Я помогаю Сэм сложить спальник, после чего мы собираем вещи и отправляемся в 'Самбо'. Там стоит застарелый запах сигарет и картофельных оладий, половина мест уже занята. Большинство людей зашли по дороге в церковь, а некоторые просто завсегдатаи, которые могут целый день потягивать кофе, время от времени съедая по кусочку пирога, а может, и корзиночку картошки фри.
Я сомневаюсь, что Сэм верит, будто я не голоден, потому что она несколько раз спрашивает меня, точно ли я ничего не хочу, а потом, когда приносят еду, пытается заставить меня немного откусить от ее порции. Черничные блинчики. Наконец я говорю ей, что, даже если я голоден, у меня дома есть еда, а ей нужны все деньги, которые у нее остались.
Покажи-ка мне книгу, что я тебе дала,говорит Сэм.
Я достаю книгу из ранца и отдаю ей. Она вытаскивает из своего рюкзака красный фломастер, открывает книгу и начинает писать в ней, а потом возвращает мне и говорит, чтобы я заглянул в нее потом.
Думаю, тебе надо поехать на автобусе,говорю я ей.
Почему это?
Я минуту мешкаю, пытаясь придумать, как лучше объяснить.
Потому что мне кажется, что ты слишком добрая, и я очень не хочу, чтобы кто-нибудь этим воспользовался.
Это мило, Дэнни, но со мной все будет хорошо.
Но ты этого не знаешь. Мне кажется, ты слишком легко доверяешь людям. А они могут быть очень плохими.
Дэнни, я это знаю, и я повидала больше, чем, наверное, кажется. Но нельзя прожить так всю жизнь, опасаясь всего подряд. Я не могу допустить, чтобы вероятность чего-то плохого ограничивала мою свободу. И никому не следует такого допускать.
Я не могу с ней спорить. Я завидую ее мировоззрению и хочу смотреть на жизнь так же, не сосредоточиваясь на плохом и живя по собственным правилам вопреки тому, что может происходить вокруг.
Сэм протягивает руку через стол и накрывает мою ладонь своей.
Ты понимаешь, о чем я говорю, Дэнни? Ты не можешь прожить всю жизнь в страхе. Я знаю, ты это понимаешь, потому что сам прожил целый год, жалея о своем решении, которое принял, поддавшись страху. Но оно тебя кое-чему научило. И вот посмотри на себя. Ты борешься со страхом. И побеждаешь! Главное, чтобы это было не в последний раз. Пусть это станет частью тебя, повторяй это каждый день, чем бы ты ни занимался.
Слыша, что мою жизнь преподносят вот так, я сижу ошеломленный, смотря на все будто со стороны, и раздумываю над каждым словом, что говорит Сэм, словно мне открылись величайшие тайны Вселенной и необходимо все их в себя впитать.
Я ожидаю, что она отпустит мою руку, когда договорит, но вместо этого Сэм просовывает вторую ладонь под мою и нежно сжимает.
Дэнни, спасибо тебе за твое гостеприимство и за то, что составил мне компанию сегодня ночью. Я очень рада, что мы встретились, и в среду, когда у тебя будет конкурс, я буду мысленно тебя поддерживать.