Что-то вдруг начинает скрежетать у нее за спиной, и Алексей замечает преображение теперь уже Людочки. Она вдруг также стремительно меняется в лице, оно словно бы наливается кровью, тут же становясь больше похожим на переспевший помидор, глаза выпячиваются настолько сильно, что, кажется, будто в следующий момент и вовсе лопнут, а на губах опять появляется мерзопакостная слюна. Вот только теперь она не пузырится. Алексей отчетливо видит в ней прожилки чего-то красного (кровь?) вперемешку с какими-то желтыми хлопьями, и подобное зрелище еще больше шокирует мужчину.
Тем временем Боксер уже вовсю рвется в атаку. В какой-то момент он настолько сильно бросается вперед, что Алексей не может удержать конец поводка в руках и проклятая веревка выскальзывает у него из пальцев и змеей ползет по ковру вслед за бесстрашным псом.
Потом были крики (много криков!), а затем, когда все же удалось оттащить храброе животное в сторону, Алексей таки смог отыскать в тумане злосчастную дверь и выбежать с Боксером на улицу
Делая очередной большой глоток водки (ее он купил по пути домой в каком-то супермаркете, где на кассе молоденькая дама с плохо скрываемой на лице улыбкой терпеливо ждала, пока он трясущимися руками достанет из кармана наличность и отсчитает ей нужную сумму), он опять подумал было (в который уже раз!), будто очень опасается, как бы проклятая шибанутая мегера того и гляди не укусила Боксера.
«Ведь тогда я привел в дом самую настоящую бомбу замедленного действия, и горе нам, если пес начнет вдруг давиться слюной», подобные мысли, словно факелом, жгли изнутри, и спасения от них не было. Во всяком случае, Алексей его не находил. Пока что.
Зазвонил телефон. После четырех протяжных гудков тут же включился автоответчик. Прозвучал голос Ларисы.
Милый, с тобой все в порядке? Ты уже дома? Звонила тебе на мобильный, но ты вне зоны действия сети. Пожалуйста, позвони мне. Люблю тебя.
«Ну да, как же?! Алексей вновь плеснул себе в стакан выпить. Всем интересно, как у милого дела Вот только милый плевать хотел на всякие дела, когда где-то рядом бродит зло и почти стучится в твою дверь!».
Боксер в соседней комнате вдруг начал истошно выть. Алексей, что стало сил, шарахнул ладонью по столешнице, после чего та завибрировала (еще бы, проклятая фанера!), рука тут же покраснела, а полупустая бутылка «Столичной» сначала повалилась на бок, а затем медленно подкатилась к краю стола, явно намереваясь, как десантник, спуститься вниз, грохнувшись о кафель. Мужчина в тот же самый момент подхватил ее.
Проклятое животное!
Внутри Алексея закипала ярость, искры от костра разлетались в стороны (почти наверняка, будь она сейчас дома, обожгли бы они и Ларису!), и следовало куда-то ее выплеснуть. И причем, как можно скорее.
Он поднялся на ноги, развернулся лицом к двери, ведущей на кухню, после чего, несколько пошатываясь, поплелся в гостиную. Там, осмотревшись по сторонам (спирт уже в достаточной степени окутал сознание, и соображать теперь приходилось с трудом), ухватил с кофейного столика самую большую книгу («Советы и рецепты хозяйкам» гласило название) и приблизился к узенькой двери небольшой кладовки, за которой (для надежности!) час назад он запер Боксера. Собственно, он поступил гуманно, и Алексей в этом сейчас нисколько не сомневался. При правильном раскладе жалкая псина должна была бы в этот самый момент уже остывать где-нибудь в яме для утилизации, а потому пусть не жалуется. Все же лучше так, чем быть мертвым.
Алексей вплотную подошел к двери и прислонился ухом к деревянному прямоугольнику. Пес в тот же самый момент затих. Мужчина крепче сжал в руках книгу, словно убеждаясь, таким образом, в том, что предмет этот реальный, и в случае необходимости им можно буде съездить животному по спине. Присвистнул.
Дружок, как дела?
Боксер за дверью вновь жалобно заскулил. Алексей вдруг сообразил, что если (не дай Бог!) это существо нагадит в кладовке и об этом узнает Лариска, то ему потом уж точно несдобровать. Разумеется, виноватым окажется Алексей («А не надо было запирать Боксера внутри!» скажет женушка), и, быть может, несколько ночей кряду бедному хозяину придется провести на скрипучем диване в гостиной.
Ну и пусть!
Разве это вообще может что-нибудь значить по сравнению с тем, что он сейчас делает (того и гляди, спасает их же собственный брак!)? Ведь если пес и вправду подцепил заразу («Бешенство ведь неизлечимо, товарищ травматолог!», как доложила ему Лидия Петровна), то дела действительно плохи. Разумеется, можно принять меры более рассудительные и здравые (к примеру, вызвать на дом ветеринарную службу и объяснить им всю ситуациюпусть приедут, посмотрят, сделают все необходимые манипуляции; или же опять-таки обратиться за помощью к алкашу Гришке из соседнего подъезда), вот только все это потребует времени, а подобная роскошь сейчас почти наверняка недоступна для Алексея. Черт его знает, как быстро зараза может развиваться в организме Боксера (если она там вообще есть, разумеется!), и нет абсолютно никаких гарантий того, что как только он откроет эту проклятую дверь, псина, обезумев, тут же не прыгнет ему в лицо и не станет грызть, глодать и плеваться собственной паршивой слюной!
Алексей прислонился к двери разгоряченным лбом. Почувствовал, как неистово в груди колотится сердце.
Итак, что же предпринять? спросил он, должно быть, у стен, но те ответили молчанием. Дружок, как же не вовремя мы с тобой наведались в ту гребанную лечебницу! теперь Алексей обращался уже непосредственно к Боксеру и внутренне нисколько не сомневался на предмет того, что пес его сейчас слышит и понимает. И, причем, очень даже хорошо. Но что поделать, сладкий? Ты главное держись там, ладно? Я обязательно что-нибудь придумаю. Прости за откровенность, но если уж мы оба остались живы («Пока что оба! подсказал вдруг предатель внутренний голос. Не забывай об этом!»), то надо бы постараться сохранить подобное положение вещей, правда ведь? И пусть тебе уже восемь, разве это что-нибудь меняет?
Он перевел затуманенный взгляд на книгу, зажатую в дрожащих руках, так, словно она могла помочь сейчас разрешить проблему. В следующий момент Алексей отшвырнул ее в сторону, после чего поплелся прочь от двери кладовки.
Выйдя на балкон, он впервые за тринадцать месяцев (едва ли не целая гребанная, мать его, вечность!) достал сигареты. Всегда держал в столе пачку «на особый случай» и, как видно, не зря. О подобных проделках не знала даже Лариска.
С высоты девятого этажа едва ли не добрая четверть города просматривалась достаточно неплохо, и подобная его панорама в некоторой степени все же склоняла к неким размышлениям. А что, если выбросить Боксера из балкона (конечно же, если пес начнет пускать слюну и в подобном бесчеловечном поступке появится необходимость!), а потом лишь смотреть ему в след, созерцая, как красиво и складно лавирует тварь прямиком на небеса? Ведь, вне всяких сомнений, все собаки попадают в рай! Об этом писал еще Впрочем, черт с ним. Не вариант!
Алексей докурил сигарету почти до половины (поначалу несколько раз пришлось прочистить отвыкшее от табака горло, но в целом возвращение к дурному ремеслу далось гладко), когда откуда-то из квартиры вновь послышался сначала противный скрежет, а затем и собачий вой. Теперь Боксер бесновался уже не на шутку, и это, в общем-то, настораживало.
Мужчина спешно выбросил прочь остаток сигареты (не посмотрев, впрочем, ему вследкак знать наверняка, существует ли в природе рай для окурков?), а потом на ватных ногах поплелся обратно в квартиру.
Дверь в кладовку оказалась открытой.
Пес, должно быть, в приступе гнева (бешенства?) с силой врезался в деревянный прямоугольник и попросту вышиб бегунок из пазов. Вот уж проклятая псина!
Алексей обернулся. И тут же оторопел
Боксер стоял сзади, примерно в нескольких шагах от него, шерсть на теле топорщилась, глаза были водянистыми, пса то и дело качало взад-вперед, будто перед этим он вылакал стаканчик-другой чего-то такого, что никак не могло предназначаться ему, а вокруг пасти пузырилась слюна. В какой-то момент она начала водопадами проливаться на ковер, лежащий на полу, ткань зашипела, от нее вверх тотчас же пошел белый пар, но не это волновало в данный момент Алексея.